А потом Саймону.
— В последний раз ты ее видела…
— Саймон, я уже тебе говорила.
— Я знаю. Но я совсем не спал и приехал сюда в три часа ночи, и я не…
— Около полудня, — сказала Элисон хрипло. — Мэдисон была на 6epeiy. Потом она вернулась и сказала, что немного почитает. Ушла к себе в комнату. Я сидела на стуле. Я… наверное, я уснула. Когда я проснулась, я пошла спросить, не хочет ли она погулять, но…
Саймон кивнул. Он положил руки перед собой и снова посмотрел на стену. Он знал, что его жена придает его позам какой-то собственный смысл, который, разумеется, всегда характеризует его не самым лучшим образом. На самом же деле он сидел, сцепив руки, чтобы не встать и не ударить женщину, на которой был женат двенадцать лет. В прошлом ничего подобного не случалось. Он даже близко не подходил к черте — даже после того, как начал думать… Впрочем, сейчас речь не об этом. Но если она виновата в том, что пропал его ребенок, тогда… Разумеется, он все равно никогда не позволит себе поднять на нее руку. Это не поможет. К тому же это не в его характере.
Он еще сильнее сжал руки.
Они впервые остались одни с тех пор, как он приехал. Элисон позвонила ему после того, как сообщила о пропаже дочери в полицию. Он считал, что она поступила правильно, но какого черта она сначала целый день и вечер проносилась как безумная по берегу. Ей следовало связаться с ними сразу же, как только она поняла, что Мэдисон нет дома и на берегу, но теперь уже нельзя было ничего изменить. Он тут же сел в машину, нарушил все ограничения скорости на двадцать шестом шоссе, ведущем из Портленда, и обнаружил в доме четырех копов из местного офиса шерифа. Они задали Элисон кучу вопросов. Кое о чем спросили и Саймона, хотя была середина ночи и он только что приехал. Они хотели знать «все ли у них дома в порядке» — словно Мэдди могла сбежать по собственной воле. Затем почти все ушли, чтобы присоединиться к поисковой группе. Существуют слова, которые ты не хочешь слышать — никогда. «Поиски» — одно из них, особенно когда речь идет о твоем ребенке.
С тех пор, по мере того как ночь близилась к рассвету, копы то и дело входили и выходили из дома. Искали во дворе. На берегу. Снова задавали вопросы, как правило парами. С Саймоном и Элисон в одной комнате постоянно находилось не меньше одного полицейского. Но сейчас они остались вдвоем. Саймон и его дорогая жена.
Жена, которая снова отвернулась к окну, выходившему на двор и дорогу. Может быть, она думала, что, если будет внимательно за ней наблюдать, все образуется и Мэдди вдруг появится с мешком продуктов в руке (Саймон уже заметил, что в доме практически нет еды). И тогда сразу все будет хорошо. Что отныне…
— Кто-то идет, — сказала она.
На ступеньках послышались шаги, затем стук в дверь. Саймон пошел открыть. На пороге стоял мужчина, высокий, в темном пальто. Серьезное лицо, непримечательные черты лица, бледная кожа.
— Слушаю вас, — сказал Саймон, у которого отчаянно забилось в груди сердце.
— Я могу войти?
— Кто вы?
— Меня зовут Шеперд, — ответил мужчина.
Подошла Элисон и встала за спиной мужа.
— Вы из полиции?
— Нет, мэм. Я агент ФБР Шеперд, из портлендского отделения.
Он показал им свое удостоверение, и они отошли в сторону, чтобы его впустить. Он прошел на кухню и огляделся по сторонам.
— Пропала ваша дочь, — ничего не выражающим голосом сказал он.
Элисон собралась сказать «да», но неожиданно начала плакать. Никто из копов так грубо и прямо не говорил о случившемся. Она пыталась что-нибудь ответить, но получался лишь невнятный шепот. Саймон взял ее за руку, и от этого стало еще хуже. А мужчина ждал. И не делал никаких попыток успокоить ее или помочь. Более того, казалось, что она его раздражает.
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Вчера днем, — ответил Саймон.
Мужчина посмотрел на него.
— Вы здесь были?
— Нет, но…
— В таком случае, пожалуйста, пусть ответит миссис О'Доннел.
Этого оказалось достаточно, чтобы она перестала плакать.
— Мой муж знает все, что известно мне, — сказала Элисон.
Мужчина кивнул.
— Не очень-то много вы знаете. Она просто ушла? Исчезла?
— Я спала…
— Вы не представляете, куда она могла пойти? Какие-нибудь друзья поблизости, родственники, какое-то определенное место, где ей нравилось бывать?
— Мы здесь всегда проводим время вместе. Как семья.
Она посмотрела на Саймона и с облегчением увидела, что он тоже обескуражен. Значит, она не ошиблась и ничего не выдумывает. Тон агента был необычен — в нем чувствовалась злоба, имеющая неизвестную причину.
— Мы почти никого как следует здесь не знаем, — проговорил Саймон. — Мы просто приезжаем и…
— Мэдисон когда-нибудь встречалась с Ником Голсоном?
Элисон похолодела.
Саймон нахмурился, потому что имя ничего для него не значило.
— С кем? — переспросил он.
— С человеком, у которого с вашей женой чуть не случилась интрижка.
Саймон побелел как полотно, повернулся и вышел из коттеджа. Элисон слышала его шаги на лестнице, потом во дворе.
Ну вот, все стало еще хуже.
— Я никогда… Как вы узнали? — с трудом проговорила она. — Как долго вы… почему…
Мужчина не сводил с нее глаз, пока она не замолчала.
— Она когда-нибудь с ним встречалась?
Элисон быстро покачала головой.
— Голсону известно, что у вас есть дочь? Он ею интересовался?
— Нет, разумеется. То есть он знал, что она существует, но… Какое это все имеет отношение…
— Надеюсь, никакого, и меня ваша жизнь нисколько не интересует, кроме как с точки зрения безопасности Мэдисон, — сказал мужчина и достал из кармана визитку, на которой не было ничего, кроме имени и номера телефона, написанного на обратной стороне. — Если она вернется, позвоните мне с вашего мобильного телефона. Если вы вспомните хоть одно место, куда она могла отправиться, позвоните мне — по мобильному телефону. Немедленно. Вы меня поняли?
Он не стал ждать ответа и ушел.
Элисон стояла посреди комнаты, где она когда-то готовила, смеялась и даже занималась любовью. Здесь пора было сделать ремонт. Забавно, в какой ситуации начинаешь думать о таких вещах. Она смотрела вслед высокому мужчине, который прошел по тропинке, сел в непримечательный седан, припаркованный у дороги, и уехал.
Затем она перевела глаза на мужа, который сидел прямо на траве в углу сада, обхватив голову руками. И вдруг рассеянно подумала, не будет ли проще взять и убить себя.
Через двадцать минут в дом пришли два местных полицейских, но еще до того, как они что-то
