жизненный опыт; понял, что овладеть этим искусством я смогу, лишь принимая близко к сердцу жизнь других людей, читая их еще не написанные романы.
Надо слить свою волю к жизни и к победе с волей моих героев — только тогда истина откроется мне по-настоящему, и, познав ее, я испытаю потребность выразить ее словами.
Недостаточно наблюдать жизнь глазами художника, преданного лишь своему искусству. Написанные на основе таких наблюдений книги могут иметь значение только для их автора. Я же хотел создавать произведения важные и нужные для всех.
Я взялся за учебники грамматики, стал изучать правила, знакомые любому школьнику, но которые самому мне, поскольку я учился в глуши, постичь не удалось. Мне казалось, однако, что правила, на соблюдении которых настаивали эти учебники, могли скорее лишить меня дара слова, чем помочь мне высказать свои мысли и чувства.
Я узнал, что нельзя начинать фразу со слов «и» или «но», расчленять сложные времена, ставить предлог в конце предложения. А между тем, желая иной раз выразить свою мысль, мне хотелось нарушить все эти правила.
В одном сборнике цитат я прочитал: «Когда мысль захватывает, говорить о грамматике — кощунство». Эти слова придали мне бодрости. Но я понял, что для того чтобы отступать от правил, надо сначала их твердо усвоить.
Талант писателя не расцветет от того, что он постигнет правила расстановки слов, принятые в его время; нет, для того, чтобы научиться писать, он должен разделить с людьми все тяготы, до конца прочувствовать их. Только тогда он познает жизнь и сможет стать глашатаем правды.
Писать — значит понимать жизнь и уметь находить верные слова для выражения своих мыслей. Это умение приходит с жизненным опытом, а вовсе не достигается тренировкой в сочинении образцово правильных фраз.
Только глубокая заинтересованность в судьбах людей и проникновение в эти судьбы создают почву, на которой может родиться настоящее литературное произведение, чтобы дать этому произведению расцвести, автору надлежит отказаться от всякого личного честолюбия.
— Да нет, правда, он такой трус! Ненавидит трамваи. И людей боится, думает, кто-нибудь обязательно наступит ему на лапу.
— Вот так пес!
— Он таким и будет, пока не покроет сучку, — сказала рыжеволосая девушка.
— Фи, Глэдис! Как можно!
— Правда — Фил мне говорил.
— Ты все еще с ним гуляешь? — спросила Мэйбл, наклоняясь вперед, чтобы, лучше видеть девушку в синем джемпере.
— И буду гулять, пока не найду кого-нибудь другого. Он хочет, чтобы у нас с ним было по-честному, без обмана. Поглядеть на него — никогда не подумаешь, что он может говорить серьезно. А он долго толковал со мной — все про то… чтобы без обмана.
— Только об этом они и могут говорить, — сказала с усмешкой девушка по имени Бидди. — Обхаживают тебя, пока ты поверишь им и они добьются своего, тогда они начинают плести ахинею другой дурочке.
— Надо же о чем-то говорить, — возразила Глэдис.
— Почему же не поговорить о чем-нибудь интересном?
— Они и это умеют.
— О чем? О мотоциклах? О том, какие они молодцы?
— А о чем ты хочешь, чтобы они говорили? — упорствовала Глэдис.
— Не знаю… Во всяком случае, о чем-то таком, что помнилось бы и на другой день. Что заставило бы позабыть об этой проклятой фабрике.
— Ах, ты хочешь, чтобы он тебя просвещал? — съязвила Мэйбл. — Ты что же думаешь, что парень приглашает тебя, только чтобы побеседовать?
— Ну ладно, хватит, — с раздражением сказала Бидди, — Я просто хотела вам сказать, каких парней я предпочитаю. Чтобы с ними поговорить можно было. Это для меня главное. Но где их найти, таких парней?
— Все мы с этого начинаем. Каждой хотелось бы найти такого парня, но где его возьмешь? — сказала Мэйбл с покорностью в голосе. — В наше время таких нет. Без гроша в кармане не очень-то разговоришься.
— Беда в том, что никто даже сводить тебя никуда не может. Все сидят без работы, все на мели.
— Мы с Филом немного походим взад и вперед, а затем приткнемся в дверях какого-нибудь магазина и стоим, — сказала Глэдис, наклонившись и рисуя пальцем по пыли. — Мы и разговариваем-то немного. Он, правда, любит иногда поговорить о странных вещах. — Она выпрямилась и посмотрела на Бидди. — Ты пробовала когда-нибудь говорить о луне, стоя в подворотне? — спросила она.
Бидди промолчала.
— Посмотрели бы вы на того красавчика, что живет в одном доме с Энни на втором этаже, — сказала небольшого роста девушка, безостановочно что-то вязавшая. Она постоянно напевала «Любовь в цвету», и девушки прозвали ее «Цветиком».
— Да, я его знаю, — пренебрежительно сказала девушка в джемпере, познакомилась с ним на танцах. Танцует как медведь. Все ноги мне отдавил.
— А все равно он красивый. Плевать, что он плохо танцует, — решительно произнесла та, которую звали «Цветик».
— Я бы не стала водиться с парнем, который не умеет танцевать, заметила Глэдис.
— А как Фил по этой части? — спросила Мэйбл.
— Неплохо, — ответила Глэдис. — Но вот тот парень, с которым я встречалась раньше, так он даже в конкурсах участвовал.
— И как только ты их находишь? — спросила Мэйбл.
— Сама не знаю, — пожала плечами Глэдис с легкомысленным видом.
— Хочешь, скажу? — произнесла девушка в синем джемпере.
— Знаешь что — заткнись! — огрызнулась Глэдис.
Девушки засмеялись, но в смехе их не было радости, он даже не был веселым. Рассмеявшись, они словно признавали, что всех их волнуют одни и те же заботы и что им хочется на время забыть о них, шуткой отделаться от тяжелых дум.
Из ворот помещавшейся напротив фабрики папиросной бумаги вышли несколько девушек. Там работа была легче, менее напряженной, чем на обувной фабрике.
Девушки были в одинаковых синих спортивных костюмах из бумажной ткани; в руках у одной был баскетбольный мяч. Они стали перебрасываться им со смущенным смехом, словно стыдясь этой детской игры.
— Вот это да! Поглядите только на них! — выкрикнула девушка в синем джемпере. — А ну убирайтесь отсюда, вертихвостки!
В ответ одна из девушек высунула язык.
Девушка в синем джемпере окинула быстрым взглядом своих подруг. От удивления она даже открыла рот. Затем, словно убедившись, что ее чувства разделяют остальные, она приложила руку рупором ко рту и закричала:
— Эй вы, я кому говорю? Убирайтесь вон!
— Помолчи, Элли, — с досадой сказала Глэдис.
— А что они о себе воображают, — проворчала Элли, не спуская недовольных глаз с игравших в мяч девушек.
— Ты только себя унижаешь, когда так орешь, — заметила ей Глэдис, поглядывая то в одну, то в другую сторону.
— Эй, Биддп! Что ты скажешь о новой девчонке, — ну тот, что работает рядом с тобой? — спросила Мэйбл. — Лила Хэйл, что ли, ее зовут? Как она ничего? Вон они с Сэди идут.
Бидди посмотрела на девушек, приближавшихся к ним.
