подметить, в каком настроении часть в данную минуту. Это, как всё на войне, зависит от обстоятельств… Несомненно, раз офицер подметил, что пульс части бьется слабее, он обязан принять меры во что бы то ни стало восстановить дух части. Насколько я понимаю, в русской армии для этого можно опираться или на сердце, или на дисциплину в строгом ее проявлении. Иногда на то и другое вместе».
Крайне интересно проследить, как пользовался этим методом сам Скобелев. Рассмотрим его деятельность в самый трудный период турецкой войны, когда после неудачи третьего штурма Плевны он был назначен начальником 16-й пехотной дивизии.
Дивизия, полученная Скобелевым, была в плачевном состоянии: она потеряла 40 % рядового состава, 44 % офицеров, а ротных командиров — от 50 до 90 %. Полки дивизии пришлось переформировать в двухбатальонный состав. Боевой дух личного состава был подорван, вера в командование поколеблена. При наступивших холодах люди продолжали жить в палатках, свирепствовали болезни, пища и одежда были плохими. А через три месяца та же дивизия, находившаяся в отличном боевом состоянии, покрыла себя славой при переходе Балкан и сражении под Шейново.
Читатель спросит: как же удалось Скобелеву добиться этого превращения, да еще в такой короткий срок?
Давайте вместе проследим за его действиями, его конкретными приемами. Прибыв в дивизию 18 сентября, Скобелев объехал «с любезностями» части и, как писал в дневнике один из офицеров, «в лагере сразу стало то же, да не то». В первый солнечный день заиграли полковые хоры (музыка), затем песенники, вечерами устраивались костры, служившие солдатам неким подобием клубов.
Одновременно Скобелев энергично взялся за создание атмосферы не только служебно-правильных, но и дружественных отношений. Приглашая офицеров к своему обеденному столу, он знакомился с ними, выказывая каждому уважение и доверие. Когда в дивизию прибыли награды за штурм Плевны, он активно использовал их для подъема морального состояния личного состава. Он сам навешивал крест на грудь награжденному и произносил поздравительную речь. Войска, отдавая честь новому георгиевскому кавалеру, брали «на караул» и под звуки оркестра проходили перед ним церемониальным маршем. Затем следовал праздничный обед, новые поздравления, товарищи поднимали за награжденных чарку водки. Особенно сильное впечатление производил факт, что командир дивизии знал имена награжденных и совершенные ими подвиги.
Важнейшим делом Скобелев считал благоустройство солдатского быта. Он снял с позиций целую бригаду и разместил ее в деревне Богот, в шести верстах. Для бригады, оставшейся на позициях, были построены землянки с соломенными подстилками. Наряд на охрану траншей был сокращен, для поочередного согревания людей были устроены блиндажи даже на аванпостах. Скобелев строго досмотрел благоустройство кухонь и отхожих мест, в деревнях, где располагались части дивизии, были устроены бани. Еще большее значение Михаил Дмитриевич придавал питанию солдат. Поскольку интендантство часто опаздывало с поставками, он разрешил полковым командирам закупки у местных жителей и в Румынии на экономические суммы полков скота, овощей, договорился с интендантством о выдаче муки и организовал выпечку хлеба в войсковых земляных печах. Скобелев требовал от командиров обеспечения солдат горячей пищей даже в 200–300 шагах от неприятеля. «…Каждый ротный командир, замеченный в небрежном отношении к продовольствию нижних чинов и вообще в незаботливости о них в обширном смысле слова, должен… отрешаться от должности», — требовал он в одном из приказов.
Но все это меры мирного характера. Следующей задачей был подъем боеспособности дивизии, укрепление в личном составе веры в свои силы и доверия к командованию. Получив в течение сентября и октября от одной до полутора тысяч человек пополнения на полк, а с ними и много новых офицеров, Скобелев стал добиваться боевого соприкосновения с врагом. В условиях блокады Плевны, когда всякая активная деятельность считалась напрасной и вредной тратой сил, активных действий Скобелеву не разрешили. Когда, наконец, с прибытием гвардии, было решено добиться плотной блокады Плевны и с этой целью прервать для турок всякое сообщение по Софийскому шоссе, скобелевской дивизии для отвлечения внимания турок было поручено занять плевно-ловчинское шоссе и первый гребень Зеленых гор. К этому первому бою Скобелев готовился очень тщательно. Учитывая его психологическое значение, он знал: бой должен быть выигран во что бы то ни стало.
Но взятие первого гребня, недооценив его значение, командование отменило, дивизии приказано было только занять шоссе, для чего Скобелев решил захватить деревню Брестовац, лежавшую в 1 000 шагах от передовой цепи турок. На этой высоте следовало построить батарею
Добившись разрешения, Скобелев поздравил дивизию с близким боем, разъяснил задачу офицерам, а те сделали то же в частях. Неожиданным ударом высота была захвачена и быстро укреплена. Турецкая контратака дружными залпами была отбита, но три передовые роты дрогнули и отошли. На этот факт, свидетельствовавший о недостатке боевой выучки и стойкости, Скобелев реагировал приказом № 394 от 1 ноября: «Порядка в бою там быть не может, где начальники частей не проникнуты сознанием того, что им приходится делать,
Для поднятия боевого духа частей дивизии Скобелев умело воспользовался известием о взятии Карса войсками Кавказского фронта. Перед выстроенными частями был отслужен молебен, дан артиллерийский салют и звучало долгое «ура». Вечером для обозрения турок был выставлен освещенный щит с надписью по-русски и по-турецки: «Каре взят». Для сближения с солдатами Скобелев со штабом перебрался в первую траншею. Солдаты, уже безгранично верившие Скобелеву, ставшему для них, по словам М.Газенкампфа, полубогом, видели, что начальник дивизии с ними, что он уверен в успехе, и сами проникались этой уверенностью. Чтобы укрепить боевую закалку дивизии и сохранить инициативу, Скобелев организовал вылазку, которая оказалась удачной. Туркам были нанесены крупные потери, а их контратаки успешно отражены. В итоге боевых действий, хотя и продолжавшихся всего неделю, солдаты дивизии, побывав в боях, убедились, что они могут бить врага, заставить его отступать, не достигнув цели, уверовали в своих командиров и в себя. Приблизившись к позициям врага на 200–300 шагов, солдаты, сначала одиночками, начали вступать с ним в снайперское соревнование, затем это движение пошло вширь, появились охотники, ночами тревожившие турок и захватывавшие их посты, распространилось удальство и дерзость по отношению к врагу. В итоге, ко времени падения Плевны и перехода Балкан, дивизия превратилась в сплоченную, обстрелянную боевую силу, жаждавшую боев и побед. Решающую роль в этой метаморфозе сыграло мастерское использование Скобелевым «нравственного элемента», умение, говоря его словами, опереться на сердце, а когда требовалось, на дисциплину и ум солдата.
Какова была степень сплочения дивизии и взаимопонимания между ее личным составом и генералом, рассказывает на основании своих наблюдений Грин: «Скобелев достиг того, что он и дивизия его составляли одно нераздельное целое, он был душой, она — телом этого целого. Он достиг такого совершенства в этом объединении, что люди приводили в исполнение его намерения так же быстро, как быстро слушаются воли мускулы.
