– Меня зовут Мона, лорд Кэшел. Ты знаешь, где мы находимся?
– Просто Кэшел, если можно, – скривившись, запротестовал он. – Какой из меня лорд?
Прокашлявшись, он снова огляделся по сторонам и нашел ландшафт ничуть не более приветливым, так что первое впечатление оказалось верным.
– – А насчет этого места скажу так: я не знаю о нем ничего, кроме того, что с удовольствием предпочел бы ему какое-нибудь другое.
– Вообще-то,
Она стояла, сложив руки на груди, выражая всем своим видом холодное неодобрение. Совсем юная девушка, почти подросток, заметно моложе девятнадцатилетнего Кэшела… только вот глаза – они казались значительно старше лица и фигуры.
Проследив за ее взглядом, Кэшел увидел за неровной линией подернутых прожилками холмов то, что сначала показалось ему белым утесом, которому ветры и непогода придали остроконечную форму. Правда, прищурив глаза и присмотревшись повнимательнее, он понял, что видит не скалу, а рукотворную башню. Расположение окон указывало на то, что они должны освещать находящуюся внутри винтовую лестницу.
– Ты имеешь в виду тот замок? – спросил Кэшел, кивнув в сторону сооружения на холме. – Там что, люди живут?
– Нет здесь ни людей, ни эльфов, – ответила девушка. – Никого нет, кроме нас с тобой. И я говорила не о замке, точнее, не только о нем. Обиталищем феи служил весь этот мир.
Кэшел прокашлялся, вытащил из висевшего на поясе кошеля клок необработанной шерсти и, размышляя, как на все это отреагировать, протер и без того гладкую поверхность своего посоха.
– Мона, – произнес он наконец, снова взглянув на замок, – я, конечно, слышал об эльфах и феях, но по всем рассказам выходило, что это крохотные человечки, живущие под очагом и обеспечивающие мир, согласие и порядок в доме. Их иногда так и называют: «хранители очага». – – Кэшел снова прокашлялся. – Правда, сам я, признаюсь, никаких таких эльфов с феями отродясь не встречал. Да и людей, видавших их, тоже.
– Как это, интересно, можно жить под очагом? – спросила Мона с милой улыбкой, благодаря которой вопрос прозвучал не столь язвительно, как предполагалось. – Нет, эльфы населяют места, которые специально выращивают для себя. Такие, как это.
Она снова огляделась по сторонам, но уже без улыбки.
– Обычно, когда эльф умирал, его обиталище прекращало существовать, подобно тому, как после смерти паука рвется его паутина. Но это место не умерло, а зажило собственной жизнью. Ну, своего рода жизнью. .
Между тем небо заметно мрачнело, его затягивали тяжелые облака унылого каменисто-серого цвета. Судя по всему, приближалась буря – Кэшела никогда не подводили его ощущения. Дузи, маленький пастуший бог, знал, сколько раз непогода заставала юношу на выпасе с отарой, и ему приходилось беспокоиться о том, как укрыть овец. Сейчас, однако, овец с ним не было, и Кэшел имел полное право позаботиться о себе.
– Послушай, Мона, – сказал он, – – сдается мне, что пока еще есть время, стоит поискать укрытие. Может, если у тебя нет идеи получше, пойдем-ка в тот замок на горе.
– Да, – кивнула она, – так мы и сделаем. Правда, боюсь, буря нас все равно настигнет.
До замка, если двигаться по прямой, было около полумили. Предстояло преодолеть несколько возвышенностей и лощин, и Кэшел по опыту знал, что в действительности дорога всегда оказывается труднее, чем это видится с расстояния, но все препятствия, по его мнению, были преодолимы. Пусть даже для их преодоления ему придется нести Мону на руках.
Он снова взглянул на девушку. Теперь она уже не выглядела такой хрупкой и беззащитной, какой показалась ему в коридоре дворца. По пересеченной местности Мона двигалась уверенным, решительным шагом. Валуны она огибала, но грубый гравий под ногами, похоже, ее нисколько не смущал. «Наверное, – решил Кэшел, – подошвы ее сандалий будут потолще, чем я думал». Сам он вышагивал в крепких сапогах, которые сдавливали его мозолистые ноги, как колоды, особенно в теплую погоду. Но в чем еще прикажете ходить по мощеным улицам города и каменным полам дворца? Не босиком же, как привык он шлепать по грязи и лугам в родных краях. Где-то над облаками вспыхнула молния, резко очертив на мгновение их форму. Свой посох Кэшел держал наготове, чтобы в случае, если осыплется гравий или подвернется под ногой камень, удержаться, вонзив в склон железный наконечник. В таком месте не следовало слишком полагаться на свое чувство равновесия.
– Удивляюсь я, почему тут все так голо? – промолвил Кэшел, глядя, как легко и уверенно ступает впереди него девушка – вот уж кого равновесие не подводило! – Почва здесь, – он пнул склон носком сапога, – ясное дело, не шибко плодородная, но раз бывают дожди, что-то должно и прорасти.
– Ничто не может здесь жить, – с горечью отозвалась Мона и, наклонившись, разгребла в стороны гравий. – Смотри!
Из-под каменного крошева проступила скальная поверхность. Преимущественно бурая, с прожилками бордового, кремового и других цветов. Присмотревшись внимательнее, Кэшел нахмурился.
– Ствол дерева! – воскликнул он. – Только из камня.
– Это самое настоящее дерево, – сказала девушка. – Точнее, бывшее дерево. Теперь оно окаменело. Дом превратил его в камень и вобрал в себя, а более мелкие растения… – левой рукой, ладонью вниз, она обвела короткую дугу, – исчезли без следа. Камень и пыль – вот и все, что осталось. Дом лишь наполовину живой, поэтому ненавидит все имеющее отношение к истинной жизни. – – Покосившись на Кэшела, она криво улыбнулась и добавила: – Прости, не могу об этом говорить спокойно. То, что происходит здесь, само по себе не является таким уж злом, как рак или другая болезнь, – «волчье дерево», однако это ненормально.
– По-моему, – Кэшел кивнул на маячивший впереди замок, – нам стоит прибавить ходу.
Склон в этом месте был особенно крут, и, задрав голову, можно было видеть лишь венчавший одну из