Первые тяжелые капли загрохотали по крышам машин, как раз когда уже велись заключительные работы.
— Быстрее!!! — орал Крысолов. — Чего вы там елозите, как хреновы клоуны?!
Не понятно, почему Крысолов считал, что клоуны медлительны, — сам-то он никогда их вживую не видел, хотя и был рожден еще когда мир принадлежал людям, — но для того, чтобы в порыве гнева титуловать кого-то хреновым клоуном ему не требовались никакие толковые словари и разъяснения.
Крысолов был немного старше Тюремщика и Стахова, но, тем не менее, ему ни разу в жизни не приходилось бывать в цирке и видеть живых клоунов. Одни говорили, что он потерял своих родителей во время эвакуации, другие, что он был из приюта. Правда это или нет, проведать так никому не удалось — странный паренек предпочитал умалчивать о своем происхождении, как и о том, каким путем попал в Укрытие, ведь его, безродного, явно никто туда не приглашал.
Поначалу, когда править бал брались каждый день сменяющиеся представители озверевшей «толпы», до беспризорников никому не было дела. Они праздно шатались по Укрытию в поисках пищи или высматривая где бы что украсть, но потом, когда все утряслось и в Укрытии стало более-менее спокойно, его даже пытались отправить на работу. Сначала в разные цеха, потом на водоочистную станцию, а позже и на самые нижние уровни — рыть котлованы для отходов. Но со временем люди поняли, что проку от этого мало — малец был словно с другой галактики: ни с кем не разговаривал, постоянно искал места для уединения, и читал не по возрасту заумные книги, которыми, кстати, в основном разжигали костры на кордонах, а возложенные на него обязанности выполнял кое-как, нередко вовсе сбегая с рабочего места.
То, что парень «немного того» со временем поняли все. Да и, собственно, небеспричинно. Его образ жизни отщепенца наводил на мысль, что у мальчишки не все в порядке с головой: спал он на генераторах, питался отходами и не боялся бродить по вентиляционным шахтам, играя с разными животными, забредшими туда. Иногда его поведение вызывало вопрос: а зрячеслышащий ли он вообще, этот парень, кроме того, что окончательно слетел с катушек? Он нежно поглаживает облезших щенков, дает облизывать себя их раздвоенными языками, разговаривает с птицами, ловит мух для разводимых им пауков …
Потом к нему привыкли. Стали кормить его человеческой пищей за то, что он отлавливал в шахтах крыс — те постоянно перегрызали проводку. А позже стало известно, что парень неплохо ладит с представителями наружной фауны: собаки, даже взрослые особи, его не грызут, плеста он может погладить, а дыхари, так те вообще берут мясо у него с рук, не говоря уже о давиглотах и печерниках, которые обходят его, как чумного, стороной. И все это происходило не в шахтах — на поверхности. Стоп. Что же получается, мелкий Кирюха не боялся радиации? Выходил наружу через свои вентиляционные шахты без специальной химзащиты? Именно так, и черт его знает, как ему это удавалось — ни один биолог и физик-ядерщик не взялся объяснить этот феномен. Радиоиммунитет? Звучит как бред, но, похоже, так и было. Если, конечно, облучаться, в разумных, как ни дико употреблять этот термин, пределах.
Опытные сталкеры сразу смекнули, что парнишка-то на вес золота оказался. И побоку, что многие принимают его за шизофреника, и что читает он всякую муру на тему биологии-анатомии в свободное время, и что он упорно продолжает жить в коллекторах и разводить там своих пауков. Взамен они получали универсального сталкера, как раз такого, который и нужен им на поверхности — чтоб и с тварями разными ладил, и радиации не боялся.
Так Кирилл Валериевич стал сталкерским проводником. Существа наземные, даже самые хищные и яростные, его почему-то не только не трогали, а едва лишь учуяв его запах, либо отходили на безопасное расстояние, смиренно опустив голову, либо дружественно мели хвостами (у кого они были), высказывая свое почтение. Почему так? Почему голодные твари не набрасывались на него, не разрывали в клочья, как они это делали с другими? Что они в нем чуяли? Кого они в нем видели? Вряд ли кто-то дал бы внятный ответ. Думается, даже сам Кирилл не смог бы объяснить этот феномен ни тогда, ни уж тем более, сейчас. Все, что было тогда важно, что вместе с ним, с Кириллом, «бесплатным проездным» пользовались и ведомые им группы сталкеров, беспрепятственно проходя у собачьих выводков под самым носом. И это было важнее всего.
Оракулы даже успели рассмотреть в юном сталкере так называемого Неочеловека — творенье Высшей Силы, из потомства которого произойдет новый вид людей, способных жить при радиации и в гармонии с видоизменившейся биосферой.
Что правда, продлилось такое сталкерское счастье недолго, как и не смогла, естественно, подтвердиться теория оракулов о неочеловеке.
Парня, по возвращении с поверхности, постоянно предавали разным изучениям, пытаясь найти ответ, почему критические дозы радиоактивного излучения не оказывали воздействия на структуру его ДНК, и почему всего несколько раз пописав, его организм полностью освобождался от накопленных радионуклидов. Не раз ему приходилось слышать восклицания докторов типа «так почему же он не умирает?», «любой другой умер бы» или «он пока жив, но как надолго это?»
И пришел день, когда место бесстрашия вполне логично занял страх. Кирилл наотрез отказался подыматься наружу без необходимой защиты. И все упрашивания, переубеждения и просьбы не возымели нужного результата — парень понял, что даже при всей его инаковости, при всем его иммунитете рано или поздно без необходимой защиты ему придет конец.
Ничего не оставалось впавшим в отчаянье сталкерам, как просить мастеров создать подростковый костюм, напихав в него — по желанию самого подростка — дополнительных свинцовых пластин и создать специальный шлем. Но даже после этого ухищрения сказать, что выход из сложившейся ситуации найден, можно было лишь с существенной оговоркой. Представители новых видов фауны, ранее принимавшие Кирилла за друга и привыкшие к его запаху посредством своих детенышей, более не чувствовали в облаченном в толстый защитный костюм человеке «своего». Они бросались на него, больше не распознавая ни его запаха, ни его голоса.
Это был конец «золотого» сталкерского проводника, но не конец самого Крысолова, как его уже давно называли.
Да, контакт с живыми существами на поверхности был безвозвратно утерян, но набранный им за время пребывания снаружи опыт подтолкнул Кирилла к занятию аналитической работой. Теперь выходя на поверхность исключительно в исследовательских целях, он старательно расписывал поведение каждого изучаемого им вида: повадки, привычки, часы активности, тактику нападения. Именно он, а не все эти заучки из лабораторий, открыл тайну о телепатических способностях собак и их Общем Разуме, как он это назвал, который управлял ими и разрабатывал стратегии боев, причем каждый раз отдельные, особенные, с учетом локальных особенностей местности.
А со временем Крысолов принялся и за людей. Сначала он отбирал самых толковых, тех, кого стоило посвящать и обучать таинствам общения с природой. Тех, кто внимал бы каждому его слову, а не ходил бы на занятия просто для галочки, как на курс лекций «Как выжить на поверхности и сэкономить боеприпасы и время». А позже появилась им же основанная школа выживания, прозванная простолюдинами не иначе как «учебка», где Кирилл разрабатывал особые методики обучения, проводил изнурительные тренировки с курсантами и писал специальные тесты для них, выбирая из общего их числа самых способных.
А сам он стал тем, кем является сейчас. Учителем Крысоловом.
Дождь бил все сильнее. Дворники даже на максимальной скорости не успевали сметать хлыщущий по стеклам водный поток, вынуждая Бешеного всматриваться сквозь зарешеченное лобовое стекло с особой внимательностью, дабы не упустить из виду тлеющие в густой тьме габаритные огоньки идущей впереди «Бессонницы». Тюремщик мирно похрапывал сбоку, разлегшись своим громадным телом почти по всему сидению. На его лице застыла ангельская безмятежность. Раскаты грома и время от времени озаряющая черные тучи молния, похоже, его нисколько не волновали, как и все остальное, что осталось по эту сторону его отключенного сознания.
В кабине было темно, подсветка приборной панели работала с перебоями, мерцала попеременно с полыхающими над крышей молниями (эх, Тюрьма, Тюрьма, когда еще ты обещал проверить контакты?), и единственным постоянным источником подсветки оставался дисплей включенного mp3-проигрывателя. Правда, громкости в этот раз Бешеный решил не добавлять, так, оставил чтобы фонил привычный «трэш». Настроение у него было явно не музыкальным.
— Одинокий два, как обстановка? — взяв в руки рацию, спросил он. Не столько ради того, чтобы
