и, подумав пару секунд, написала Игорю сообщение: «В пятницу, 19.00, место назовите сами. Александра». Не успела она дойти до нужной двери, а Игорь уже прислал ответ.
Улыбаясь, как удав, проглотивший кролика, Мака постучала и распахнула дверь.
– Можно?
– Входи, – со вздохом разрешила учительница, как и все, ошалевшая за две недели от постоянных блужданий учеников между уроками.
Мака нашла глазами свою сумку – верный сосед по парте и на этот раз не подвел, – плюхнулась на стул и уставилась на доску непонимающими глазами. Сейчас ее интересовало только одно: предстоящая встреча с Игорем. Не терпелось посмотреть в глаза мужчине, ради которого Инна наплевала на собственную дочь.
Об Игоре она думала и поздно вечером, уже лежа в постели, пока мать возмутительно долго трепалась с кем-то по телефону. А потом, уже засыпая, Мака вдруг почувствовала, что Инна сидит рядом с ней.
– Зачем? – произнесла мать загробным, неузнаваемым голосом. – Зачем ты, сумасшедшая идиотка, сожгла эти журналы?!
Мака вытаращила на нее глаза, сон прошел моментально. Но от страха, перемешавшегося с гневом, она не могла выдавить из себя ни слова.
Неужели тот самый человек, которого хотели подставить, – это она? И мать им так сразу поверила?!
Глава 10
Инна, словно в замедленной съемке, видела, как Сашка вскакивает на кровати, отбрасывает одеяло к стене. Следом полетела подушка.
– Я, – девочка орала, задыхаясь от гнева; перевязанные белыми бинтами коленки светились в темноте, – я не трогала эти журналы!
– Ты никогда, – Инна тоже кричала, ее колотило от ярости, – не говоришь правду! Вся школа знает!
– Дура!!!
Она соскочила на пол и ринулась в ванную комнату, но не успела запереть дверь. Ополоумевшая Инна потянула за ручку, разверзая дверной проем, словно пропасть, между собой и дочерью.
– Отпусти! – визжала Сашка как сумасшедшая. – Оставь меня в покое!
Инна вцепилась в ручку мертвой хваткой, изо всех сил вытягивая ее на себя. Намертво приклеившаяся с другой стороны дочь ехала вслед за дверью по полу в своих махровых носках.
– Не смей, – орала Инна, – не смей!
Выехав за пределы ванной комнаты, Сашка поняла, что с матерью ей не сладить.
– Больная! – проорала она.
И, как была, в одной длинной футболке, бросилась в коридор. Сорвав с вешалки куртку, стала ее натягивать. Инна схватила куртку за капюшон, стала со всей яростью тянуть на себя, и не сохранившая равновесия Сашка упала на пол. Инна рухнула вслед за ней.
Визжа и выкручиваясь, дочь сучила по полу руками, ногами. Крупные слезы катились из ее раскрытых глаз.
– Зачем тебе это было надо? – хрипела Инна сорванным голосом. – Показать, что ты круче всех?!
– Ты ни хера не понимаешь! – рыдала девочка. – Никогда не поймешь!
Обессилев, она перевернулась на живот. Только ее плечи продолжали вздрагивать. Инна сидела рядом, прислонившись спиной к стене, и кляла свою никчемную жизнь. Она так и не научилась быть матерью. А из-за дочери не достигла успеха ни в чем другом. Легко болтать о том, как перерезать себе пуповину, если у тебя нет, не было и никогда не будет детей!
Они обе провели так немало времени – Сашка вздрагивала и в отчаянии повторяла только два слова: «Дура. Поверила», а у Инны больше не было сил ни на обвинения, ни на сочувствие. Она каждым нервом, каждый клеточкой кожи чувствовала собственную никчемность в этом чертовом мире.
В какой момент и как они встали, чтобы разбрестись по своим комнатам, Инна не помнила. Она ощущала только абсолютную пустоту и сразу же провалилась в сон…
Дисциплинированный будильник поднял ее в семь утра. Инна открыла глаза и тут же вспомнила об ужасе, который они с Сашкой вытворяли здесь ночью. И если дочь еще можно было понять – буйство гормонов, неустойчивая подростковая психика, – то как Инна могла позволить себе эти постыдные выверты, в голове не укладывалось!
Тело гудело и не слушалось, словно отравленное лошадиной дозой крепкого алкоголя. Превозмогая боль, Инна встала с постели и, пошатываясь, поползла в ванную комнату. Чувство вины за допущенный беспредел разрослось в ней до невероятных размеров. Она приняла душ, умылась и, замотавшись в махровый халат, отправилась будить Сашку. Обычно та просыпалась сама, но сегодня, видимо, измученный истерикой организм дал сбой. Инна даже подумала, что при других обстоятельствах не стала бы трогать дочь, но в девять ноль-ноль им обеим нужно было явиться в кабинет директора.
Инна осторожно открыла дверь в Сашкину комнату и, широко распахнув глаза, уставилась на пустую кровать. Ледяной ужас пробрал ее до костей. Она заметалась, нашла телефон, стала звонить. Сашкин номер был недоступен. Наскоро одевшись, Инна выбежала из квартиры.
В восемь утра она уже переминалась с ноги на ногу у входа в школу, но дочери не было видно. Инна решила, что до начала уроков нельзя поддаваться панике. Придет!
Но она ошиблась: Сашка так и не появилась. Первой мыслью было бежать в ближайшее отделение милиции и заявить о пропаже ребенка, но она остановила себя: надо пойти в школу, поговорить с завучем. В конце концов, ее дочь пропала из-за идиотской истории с журналами! И этой Марианне Ивановне придется теперь встать с ног на голову, чтобы доказать ей вину Сашки!
Инна вошла, наконец, в здание и направилась к кабинету директора.
– Инна Викторовна? Доброе утро! – встретила ее у порога завуч по воспитательной работе, которая еще только открывала кабинет директора.
– Здравствуйте, – ответила она и, дождавшись, когда дверь поддастся, проскользнула внутрь.
Несколько минут необъятных размеров тетка возилась со шкафом, верхней одеждой, сапогами и туфлями. Только закончив ритуал переодевания, села за стол напротив Сашиной мамы.
– Что будем делать? – задала она несуразный вопрос.
– Сначала вы мне расскажете, – нервы ее были уже на пределе, – каким образом в школе пришли к выводу, что журналы подожгла именно Александра.
– Все просто, – тетка безразлично пожала плечами, – опросили учеников старших классов, несколько человек указали на вашу дочь.
– Кто именно? – Инна открыла сумку и достала блокнот, приготовившись записывать.
– Это еще зачем? – занервничала тетка. – Мы такой информации не даем.
– Тогда, вероятно, – Инна, уже поняв, что ситуация замкнулась вокруг желания найти крайнего, смотрела на мерзкую тетку через прищур, – вы не будете публично заявлять о том, что в истории с журналами виновата Александра Маковецкая?
– Напротив, – тетка сильно удивилась, даже выпучила глаза, – об этом каждый ученик должен знать. В назидание! Кроме того, уже принято решение исключить Сашу из школы. Собственно, об этом я и собиралась вам сообщить. И завтра, на открытой линейке…
– Завтра, – зашипела Инна разъяренной коброй, – у вас на линейке соберется вся пресса Москвы. Прогремите! Опровержения устанете писать!
– А…
– А не стоило связываться с дочерью журналиста. – Волосы Инны встали дыбом, громадные глаза сверкали. – Называйте имена и фамилии!
Марианна Ивановна задрожала, толстые пальцы нервно теребили косынку на шее. Перед внутренним взором Инны возникла картина – как эти пальцы лопаются, не выдержав собственной плотности, и из каждого, словно из яйца, появляется по черной, неистово шипящей змее. Инна тряхнула головой, отгоняя видение: оно не имело ни малейшего отношения к ЭТОМУ миру.
– Ну!
– Рита Макаренко, Вика Столыпина, Нина Говорова, Анна Пигаль, – пробормотала завуч.
– Это одноклассницы Сашки! – бросила Инна как обвинение.
