переговорам, отвлекая всеобщее внимание от Путина и дел, которые он обсуждал со своими западными партнерами, а речь шла о крупных контрактах и важных соглашениях.
Большинство российских газет и журналов придерживались другой версии событий: арест Гусинского был организован в отсутствие Путина той группой из окружения Ельцина, которая получила в нашей публицистике наименование «семья» и сохранила немалое влияние и при Путине. Авторы статей расходились только в определении главного инициатора акции. Одни считали, что все было сделано по прямым указаниям Александра Волошина, другие были уверены, что вся интрига задумана и осуществлена по инициативе Бориса Березовского. «По нашим источникам, — писала газета “Сегодня”, — решение об аресте Гусинского было принято в узком кремлевском кругу по требованию Александра Волошина и при участии нового члена Семьи — главы Межпромбанка Сергея Пугачева».45 «Первое, что приходит в голову всякому, кто наблюдает за политическими процессами в России, — утверждала газета “Вёрсты”, — Гусинского “заказал” Березовский».46 «Все случившееся, — говорилось в заключении аналитического центра газеты “Аргументы и факты”, — можно рассматривать как очередной этап в схватке хозяев двух медиа-империй — В. Гусинского и Б. Березовского. В первых же комментариях Бориса Абрамовича по поводу ареста конкурента сквозило чувство глубокого удовлетворения от того, что враг “попал под сконструированную им же машину”».47
На стороне Березовского, по мнению некоторых политологов, находились и такие предпочитающие держаться в тени крупные олигархи, как Роман Абрамович и Александр Мамут. На развороте журнала «Профиль» был помещен рисунок — два мощных туловища друг против друга. На пальцах протянутых к противнику хищных рук не наперстки, а головы известных политиков, одну из которых можно принять и за голову Путина. Но газета «Аргументы и факты», напротив, изобразила олигархов в виде лепестков огромной ромашки, и эти лепестки один за другим отрывает Путин.
Как и следовало ожидать, и Волошин, и Березовский решительно отвергли свою причастность к аресту Гусинского. Волошин, по свидетельству одной из газет, был очень растерян и не знал, как комментировать известия из прокуратуры и Бутырской тюрьмы.
Некоторые газеты и журналы уверенно утверждали, что арест медиа-магната был делом не чиновников из бывшего окружения Ельцина, а силовиков из спецслужб и части нового окружения Путина. «Движущим мотивом всего происходящего, — заявлял Сергей Алексашенко, — являлось банальное желание силовых структур показать, “кто в лесу хозяин”».48 Такую же версию защищал и Борис Березовский, но он утверждал, что это был «эксперимент спецслужбистов не новой, а старой школы, которые десять лет находились в забвении и теперь хотят выйти на авансцену». «Путин получает сегодня плохие советы, — говорил Березовский. — Это была глупая самодеятельность спецслужб».49 А вице-президент Российского еврейского конгресса Александр Осовцов даже заявил, что «российские спецслужбы представляют сегодня большую опасность для страны, чем чеченские боевики».50 Подобные утверждения были отвергнуты секретарем Совета безопасности РФ Сергеем Ивановым. «Лично я, — сказал он, — узнал об аресте Гусинского от журналистов во время рабочей поездки в Баку. Органы безопасности не имеют к этому никакого отношения».51
Арест Гусинского положил начало мощной рекламной кампании по поводу якобы Громадных заслуг Гусинского и его холдинга «Медиа-Мост» в деле становления свободы печати как в России, так и во всем мире. Гусинский превращался под пером своих коллег в «политического диссидента № 1», в «узника совести», занявшего (в том числе на страницах отдельных западных газет) место Сахарова или Солженицына. Неудивительно, что некоторые из наблюдателей, руководствуясь принципом «кому это выгодно?», стали высказывать мнение: а не сам ли Гусинский, используя свои связи, организовал все это шоу с трехдневными тюремными нарами. Применяя шахматную терминологию, Гусинский смог таким образом пожертвовать фигуру, но выиграть качество.
Даже газета «Москоу тайме» изложила на своих страницах версию о том, что сам Гусинский, который еще 20 лет назад начинал свою трудовую деятельность как театральный режиссер, на этот раз сумел срежиссировать и без того, казалось бы, неминуемые карательные меры против самого себя со стороны Кремля. При этом он сознательно сделал это во время поездки Путина на Запад, чтобы прослыть героем и жертвой не только среди российских либералов, но и за границей.52
Еще более сложную версию изложил на своих страницах российский журнал «Эксперт». По мнению этого журнала, вся эпопея с преследованием и арестом Гусинского была провокацией гигантского масштаба, сравнимой с поджогом рейхстага, убийством Кирова или чем-то подобным делу Дрейфуса и делу Бейлиса. Цепь событий в июне 2000 года направлялась людьми, которые стоят высоко над Гусинским и неподконтрольны президенту Путину. Эти люди стоят выше кнессета Израиля, выше президента США. Иными словами, они образуют некое тайное мировое правительство, которое решило вдруг вмешаться в судьбу одного из российских олигархов.53 Таким образом, довольно банальное событие, связанное с арестом Гусинского, превращалось под пером некоторых журналистов едва ли не в главное политическое событие года и не только в России. Главной целью ангажированной печати была при этом не столько зашита Гусинского, сколько попытка скомпрометировать нового российского лидера —В. В. Путина.
Все приведенные выше версии июньских событий, кроме версии следователя В. Николаева из прокуратуры, были основаны не на точно установленных фактах, а на разного рода домыслах, предположениях и впечатлениях, и поэтому не имело смысла их комментировать. Нельзя не отметить, однако, что быстрее и активнее всех отреагировали на страдания бутырского узника печать и телевидение, входящие в холдинг «Медиа-Мост».
Именно с этой стороны была сделана попытка превратить печальный эпизод в жизни Гусинского в политический кризис большого масштаба. В первую очередь развернули пропагандистскую атаку на президента Путина, которого обвинили в стремлении ограничить в России свободу слова и все другие демократические права и свободы. Заодно Кремль обвинили в развязывании антисемитской кампании, в попытке установления личной диктатуры и т. п. В результате, как отмечал Виталий Третьяков, «дело Гусинского» быстро превратилось в «дело Путина».54 «Хочет того президент или нет, — заявлял Андрей Колесников из журнала “Новое время”, — именно на него ложится ответственность за юридически некорректно избранную меру пресечения в отношении медиа-магната, за внешнеполитическую несвоевременность ареста и за все внутриполитические страхи и ассоциации с репрессиями 1937 года. Не Путин арестовывал Гусинского. Но именно Путин создал в стране такую атмосферу, при которой правоохранительные органы почувствовали, что у них развязаны руки. Даже если в прокуратуру не поступало прямого приказа из Кремля, арест Гусинского — это следствие действия флюидов, исходящих от холодного рыбьего взгляда госбезопасности».55 «С тех пор, как Борис Николаевич (быть может, обознавшись) назвал Владимира Владимировича своим наследником, — развивал ту же мысль в том же журнале Илья Миль-штейн, — страх стал насаждаться в стране, как картофель при Екатерине».56
Было бы странным, если бы к атаке на Владимира Путина не присоединились «Новая газета» и журнал «Итоги». На авторов «Новой газеты» не подействовали никакие флюиды, и они испытали не страх перед Путиным, а разочарование в его недостаточной дееспособности. «Владимир Путин, — по мнению Евгении Аль-бац, — вновь продемонстрировал стране и миру, что он по-прежнему пока не политик и лишь учится этой профессии. К сожалению, учителя у него неважные. Что отличает настоящего политика от управленца средней руки? Это умение выстраивать приоритеты, находить нестандартные решения в непростых ситуациях, маневрировать на политическом поле так, чтобы не быть марионеткой в руках одной группы. На прошедшей неделе президент показан, что ни первого, ни второго, ни третьего он не умеет».57
Но самым раздраженным и теряющим от этого нить своих рассуждений оказался главный редактор журнала «Итоги» С. Пархоменко. «Мне не хотелось бы, — писал он, — ни радоваться, ни злорадствовать в сложившихся обстоятельствах, ибо унижений, которые выпали в последнее время на долю президента Путина, и так вполне достаточно. Нынешняя порция пережитого президентом позора кажется мне даже избыточной. Детям Лубянки, наводнившим теперь кремлевские коридоры, как когда-то кухаркиным детям, неясна природа демократического государства». Восхваляя профессионализм, опыт и мужество журналистов из «Медиа-Моста», заслуживших будто бы не только общероссийский, но и международный авторитет, С. Пархоменко называл своих оппонентов из других изданий «самоедами», «лжецами», «спесивыми
