всяком случа? посл?дующее далеко не было логическим развитіем того, что закладывалось в эпоху мартовскаго реформированія арміи. Но для марта подлинное настроеніе армін очень ярко выразилось в выступленіи Ромма на Сов?щаніи Сов?тов. (См. ниже).
[420]
Дв? крайнія позиціи, діаметрально противоположныя, были представлены «демагогом» Верховским и челов?ком «долга» Деникиным.
[421]
«Положеніе» Поливановской комиссіи, стоявшее ближе к сов?тскому проекту, было опубликовано посл? утвержденія его Гучковым 10 апр?ля.
[422]
В дневник? Верховскаго («Россія на Голгоф?»), 3 марта ему давалась такая характеристика: «Мы вс? зд?сь очень любим нашего адмирала. Эго настоящій солдат, см?лый и р?шительный, горячій, неутомимый боец, любимый своими командами».
[423]
И эту запись сд?лал челов?к, перед т?м записавшій свой спор с подчиненным («большим приверженцем новаго правительства») и доказывавшій, что Гучков д?йствует под напором Сов?та, распоряженія котораго будут приняты военным министром «для введенія в армію, хотя и пройдут через комиссію ген. Поливанова».
[424]
Гучков сослался на авторитет Корнилова, который будто бы сказал ему при оставленіи поста командующаго войсками петербургскаго округа, что в разложеніи арміи виновен, главным образом, командный состав, потакавшій солдатской анархіи. И что было не столько проявленія слабости, сколько революціоннаго карьеризма. Ссылка на Корнилова вызвала большое негодованіе Деникина, хотя по существу вопроса подобный взгляд вполн? соотв?тствовал точк? зр?нія, изложенной Деникиным в «Очерках Русской Смуты». Во всяком случа? в март? Корнилова также надлежало отнести в сонм «демагогов». Он по собственной иниціатив? пос?тил Исп. Ком. и заявил о своем желаніи д?йствовать в полном контакт? с Сов?том, не возразил против прикомандированія к Штабу сов?тскаго представителя и даже на «л?вых» произвел «выгодное впечатл?ніе» (Шляпников). Лишь 16-го к?м то сд?лано было в Испол. Ком. запротоколированное сообщеніе, что с Корниловым надо быть «осторожным» — он генерал «старой закваски, который хочет закончить революцію».
[425]
См. характеристику Колчака в III-м т. «Трагедія адм. Колчака», гд? использован его неопубликованный дневник.
[426]
Мемуарист вспоминает письмо, полученное им с фронта от гр. Игнатьева. Корреспондент писал, что надо отдать себ? отчет в том, что война кончилась, потому что армія «стихійно не хочет воевать»: «Умные люди должны придумать способ ликвидаціи войны безбол?зненно, иначе произойдет катастрофа». Набоков показал письмо военному министру. Тот отв?тил, что он получает такія письма массами, и приходится «над?яться на чудо». Набоков высказал свое уб?жденіе Милюкову, который «р?шительно» не согласился, однако, с этим и считал, что «без войны скор?й бы все разсыпалось».
[427]
Эти строки писались во вторую міровую войну.
[428]
См. «Золотой ключ».
[429]
Суханов говорит, что в зас?даніи Контактной Комиссіи, собравшейся еще в середин? апр?ля в силу бол?зни военнаго министра на его квартир?, Гучков пытался уб?дить сов?тских представителей о невозможности «говорить вслух о мир?», ибо при слов? «мир» в арміи наступает «паралич», и она разлагается.
[430]
Кучин слишком р?шительно отрицал вліяніе «приказа № 1» — «он никакого значенія не играл в арміи». «Я утверждаю, — говорил представитель фронтовой группы, — что Кавказской арміи он не был изв?стен в тот момент, когда начали создаваться там комитеты... Комитеты явились стихійным процессом в тот момент когда старый порядок в арміи рушился, и не было ничего новаго. Комитеты явились проявленіем инстинкта самосохраненія массы, мудраго инстинкта сознанія представителей масс, которые знали, что им
