Мартовскіе дни 1917 года

сос?днее столовое отд?леніе'. Комментируя слова Царя, Гучков в Чр. Сл. Ком. говорил: 'Я лично ту комбинацію, на которой я, по порученію н?которых членов (курсив мой) думскаго Комитета настаивал, находил бол?е удачной, потому что... эта комбинація малол?тняго государя с регентом представляла для дальн?йшаго развитія нашей политической жизни больше гарантій, но, настаивая на прежней комбинаціи, я прибавил, что, конечно, Государю не придется разсчитывать при этих условіях на то, чтобы сын остался при нем и при матери, потому что никто, конечно, не р?шится дов?рить судьбу и воспитаніе будущаго государя т?м, кто довел страну до настоящаго положенія. Государь сказал, что он не может разстаться с сыном и передает престол своему брату'. Со слов Рузскаго, Лукомскій передает, что Царь будто бы склонялся уже к комбинаціи отреченія в пользу сына[218] , но колебаніям был положен конец словами Гучкова, что Государю придется у?хать заграницу, а сын должен будет остаться в Россіи при регент?.

По протоколу бес?да продолжалась.

Его Величество: 'Давая свое согласіе на отреченіе, я должен быть ув?ренным, что вы подумали о том впечатл?ніи, какое оно произведет на всю остальную Россію'.

Член Гос. Сов. Гучков: 'Н?т, В. В., опасность не зд?сь. Мы опасаемся, что, если объявят республику, тогда возникнет междоусобіе.

Чл. Гос. Думы Шульгин: 'Позвольте мн? дать н?которое поясненіе, в каком положеніи приходится работать Гос. Дум?. 26-го (?) вошла толпа в Думу и вм?ст? с вооруженными солдатами заняла всю правую сторону, л?вая сторона занята публикой, а мы сохранили всего дв? команты, гд? ютится так называемый Комитет. Сюда тащат вс?х арестованных, и еще счастье для них, что их сюда тащат, так как это избавляет их от самосуда толпы; н?которых арестованных мы тотчас же освобождаем. Мы сохраняем символ управленія страной, и только благодаря этому еще н?который порядок, мог сохраниться, не прерывалось движеніе жел. дорог. Бог при каких условіях мы работаем; в Дум? это сумасшедшій дом. Нам придется вступить в р?шительный бой с л?выми элементами, а для этого нужна какая-нибудь почва... Относительно Вашего проекта, разр?шите нам подумать хотя бы четверть часа. Этот проект им?ет то преимущество, что не будет мысли о разлученіи и, с другой стороны, если Ваш брат, в. кн. Мих. Ал., как полноправный монарх, присягнет конституціи одновременно с вступленіем на престол, то это будет обстоятельством, сод?йствующим успокоенію'.

Чл. Гос. Думы Гучков: 'У вс?х рабочих и солдат, принимавших участіе в безпорядках, ув?ренность, что водвореніе старой власти это расправа с ними, а потому нужна полная перем?на. Нужен на народное воображеніе такой удар хлыста, который сразу перем?нил бы все. Я нахожу, что тот акт, на который Вы р?шились, должен сопровождаться и назначеніем предс?дателя Сов?та министров кн. Львова'.

Его Величество: 'Я хот?л бы им?ть гарантію, что всл?дствіе моего ухода и по поводу его не было бы пролито еще лишней крови'.

Чл. Г. Д. Шульгин: 'Может быть, со стороны т?х элементов, которые будут вести борьбу против новаго строя, и будут попытки, но их не сл?дует опасаться. Я знаю, наприм?р, хорошо город Кіев, который был всегда монархическим, теперь там полная перем?на'.

Его Величество: 'А вы не думаете, что в казачьих областях возникнут безпорядки?'

Чл. Г. С. Гучков: 'Н?т, В. В,, казаки вс? на сторон? новаго строя'.

Зд?сь я искусственно обрываю офиціальную запись, ибо, очевидно, наступил момент перерыва, котораго требовали делегаты[219]. Вновь запись Андр. Вл. наибол?е отчетливо рисует картину. 'Вскор? я пошел к Гучкову и Шульгину, — разсказывает Рузскій, — и спросил их, к какому они пришли р?шенію. Шульгин отв?тил, что они р?шительно не знают, как поступить. На мой вопрос, как по основным законам: может ли отрекаться за сына, они оба не знали. Я им зам?тил, как это они ?дут по такому важному государственному вопросу и не захватили с собой ни тома основных законов, ни даже юриста. Шульгин отв?тил, что они вовсе не ожидали такого р?шенія. Потолковав немного, Гучков р?шил, что формула Государя пріемлема, что теперь безразлично, им?л ли Государь право или н?т.С этим они вернулись к Государю'. Данилов говорит, что новая комбинація власти смутила и его. Он обратил во время перерыва вниманіе Гучкова на то, что такое р?шеніе может вызвать в будущем тяжелый посл?дствія[220]. 'Не думаю', — отв?тил ему Гучков и направил его к Шульгину, который де является 'спеціалистом по такого рода государственно-юридическим вопросам'. Шульгину вопрос: 'Алекс?й или Михаил? перед основным фактом отреченія казался 'частностью'[221].

'Оставалось только подчиниться', — объяснял 2-го августа Гучков. 'В. В., — сказал Гучков по офиціальной записи, — у Вас заговорило челов?ческое чувство отца, и политику тут не м?сто, так что мы ничего против Вашего предложенія возразить не можем'. 'Хотите еще подумать?' — спросил Царь. — 'Н?т, я думаю, что мы можем сразу принять Ваше предложеніе', Гучков, по его словам, настоял на том, чтобы немедленно был составлен акт отреченія, так как он останется в Псков? час или полтора и должен у?хать, им?я акт отреченія в руках. Царю был предложен в 'качеств? матеріала' проект, составленный наканун? и привезенный в Псков. 'Е. В., отв?тив, что проект уже составлен, удалился к себ?, — гласит офиціальная запись, — гд? собственноручно исправил заготовленный с утра манифест об отреченіи в том смысл?, что престол передается в. кн. Мих. Александровичу... Е. В. подписал манифест и, войдя в вагон-салон, в 11 ч. 40 м. передал его Гучкову'. Гучков прочел манифест. 'Текст был написан т?ми удивительными словами, которыя теперь вс? знают', — вспоминает Шульгин. 'Каким жалким показался мн? набросок, который мы привезли... Государь принес и его и положил его на стол... К тексту отреченія нечего было прибавить... Во всем этом ужас? на мгновеніе пробился один св?тлый луч... Я вдруг почувствовал, что с этой минуты жизнь Государя в безопасности... Половина шипов, вонзившихся в сердце Его подданных, вырвалась этим лоскутком бумаги... Так благородны были эти прощальныя слова... И так почувствовалось, что Он так же, как и мы, а, может быть, гораздо больше любит Россію'.

Очевидно, манифест был прекрасен, если производил такое впечатл?ніе на слушателей, но только к основному его тексту не приложилась рука монарха. Текст манифеста был составлен в Ставк?, по порученію Алекс?ева, камергером Базили при непосредственном участіи самого начальника штаба и Лукомскаго[222] и был послан Царю в 7 ч. 40 м. на случай, если Царь 'соизволит принять р?шеніе'. Исторія н?сколько подшутила над мемуаристом, слишком нарочито и неум?ренно выставлявшим свои монархическія чувствованія[223].

'Депутаты попросили вставить фразу о присяг? конституціи новаго императора (продолжает офиціальная запись), что тут же был сд?лано Е. В.[224]. Одновременно были собственноручно написаны Е. В. указы Прав. Сенату о назначеніи предс?дателем Сов?та министров кн. Львова[225] и верховным главнокомандующим вел. кн. Ник. Ник.[226]. Чтобы не казалось, что акт совершен под давленіем прі?хавших депутатов и так как самое р?шеніе об отреченіи от престола было принято Е. В. еще днем, то по сов?ту депутатов на манифест? было поставлено при подписи 3 часа дня, а на указах Прав. Сенату 2 часа[227]. В заключеніе член Думы Шульгин спросил Е. В. об его дальн?йших планах. Е. В. отв?тил, что собирается по?хать на н?сколько дней в Ставку, может быть, в Кіев, чтобы проститься с Государыней Императрицей Мар. Фед., а зат?м останется в Царском Сел? до выздоровленія д?тей. Депутаты заявили, что они приложат вс? усилія , чтобы облегчить Е. В. выполненіе его дальн?йших нам?реній'. Гучков утверждал, что он ничего не отв?тил на вопрос Николая II: ?хать ли ему в Царское, или оставаться в Ставк?, ибо он 'не знал, что в этом случа? посов?товать'...

Еще днем 2-го н?сколько упрощенно мыслившій исторіограф занес в дневник: 'Славный, безвольный, но хорошій и чистый челов?к, а погиб из-за Императрицы, ея безумнаго увлеченія Григоріем, — Россія не могла простить этого, создавала протест, превратившійся в революцію'. Как ни реален был 'распутинскій миф', не он, конечно, р?шил вопрос. Гучков был 'поражен' т?м, что его предложеніе отречься не встр?тило 'никакого сопротивленія'. 'Повидимому', у Царя 'никакого внутренняго сопротивленія не было', — утверждал Гучков в зас?даніи 2 августа. Вся сцена отреченія произвела на него 'очень тяжелое впечатл?ніе'. 'Такой важности акт в исторіи Россіи', — 'крушеніе трехсотл?тней династіи'. 'И все это прошло в такой простой, обыкновенной форм?, и я сказал бы, настолько без глубокаго трагическаго пониманія всего событія со стороны того лица, которое являлось главным д?ятелем на этой сцен?, что мн? прямо пришло в голову, да