с изм?неніями, которыя произошли в его политических взглядах, признавшій, что Гос. Дума не была способна возглавить революцію, что прогрессивный блок был прогрессивен только по отношенію ко Двору и ставленникам Распутина[18], что революціонный взрыв не им?л никакого отношенія к роспуску Думы. о котором масса, ничего не знала ('Россія на перелом?'), ' что Дума, блок и его компромиссная программа были начисто сметены первым же днем революціи ('Сов. Зап.')'.
2. Впечатл?нія перваго дня.
Отвергнутая легенда передает, однако, бол?е точно идеологическія концепціи, во власти которых находились руководители 'цензовой общественности' в момент переговоров с сов?тскими делегатами. В думских кругах, для которых роспуск Думы был как бы coup de foudre, по выраженію Керенскаго, еще меньше, ч?м в соціалистическом сектор? предполагали, что февральскіе дни знаменуют революціонную бурю. Была попытка с самаго начала дискредитировать движеніе. Гиппіус записала 23 февраля: 'опять кадетская версія о провокаціи... что нарочно, спрятали хл?б..., чтобы 'голодные бунты' оправдали желанный правительству сепаратный мир. Вот глупые и сл?пые выверты. Надо же такое придумать'[19]. 'Событія 26-27 февраля — показывал Милюков в Чр. Сл. Ком. — застали нас врасплох, потому что они не выходили из т?х кругов, которые предполагали возможность того или другого переворота, но они шли из каких-то других источников или они были стихійны. Возможно, что как раз Протопоповская попытка разстр?ла тут и сыграла роль в предыдущее дни... Было совершенно ясно, что инсценировалось что-то искусственное...' 'Руководящая рука неясна была, — добавлял Милюков в 'Исторіи' — только она исходила, очевидно, не от организованных л?вых политических партій'.
'Полная хаотичность начала движенія' не могла подвинуть руководителей думскаго прогрессивнаго блока на героическій шаг. Когда днем 27-го члены Думы собрались в Таврическом дворц? на частное сов?щаніе, никакого боевого настроенія в них не зам?чалось. Сколько их было? 'Вся Дума' была на лицо в представленіи Шульгина, собралось 200 членов — исчисляет Мансырев, литовскій депутат Ичас доводит эту цифру до 300. То, что происходило в Дум? 27-го, остается до сих пор неясным я противор?чивым в деталях, даже в том, что касается самаго частнаго сов?щанія — каждый мемуарист разсказывает по своему. Не будем на этом останавливаться.
Создалась легенда, широко распространившаяся 27-го в Петербург?, о том, что Дума постановила не расходиться, как учрежденіе, и что Дума совершила революціонный акт, отказавшись подчиниться указу о роспуск?. Так на периферіи воспринял Горькій, так воспринял молву и П?шехонов. В 'Изв?стіях' думскаго Комитета журналистов это 'р?шеніе' было формулировано так: 'Сов?т стар?йшин, собравшись на экстренном зас?даніи и ознакомившись с указом о роспуск?, постановил: Госуд. Дум? не расходиться. Вс?м депутатам оставаться на м?ст?'. Милюков говорит, что безпартійный казак Караулов требовал открытія формальнаго зас?данія Думы (по словам Керенскаго этого требовала вся оппозиція в лиц? его, Чхеидзе, Ефремова (прог.) и 'л?ваго' к. д. Некрасова), но сов?т стар?йшин на этот революціонный путь не хот?л вступать. В стать?, посвященной десятил?тію революціи Милюков утверждал, что было заран?е условлено (очевидно, при теоретическом разсужденіи о возможном роспуск?) никаких демонстрацій не д?лать. И потому р?шено было считать Гос. Думу 'не функціонирующей, но членам Думы не разъ?зжаться'. Члены Думы немедленно собрались на 'частное сов?щаніе'[20], и, чтобы подчеркнуть, что это 'частное сов?щаніе', собрались не в большом Б?лом зал?, а в сос?днем полуциркульном за предс?дательской трибуной[21]. О 'частном сов?щаніи', помимо довольно противор?чивых свид?тельств мемуаристов, мы им?ем 'почти стенографическую запись', опубликованную в 21 г. в эмигрантской газет? 'Воля Россіи'. К?м составлена была запись, очень далекая от 'почти стенографическая' отчета, хотя и излагавшая происходившее по минутам, неизв?стно, и всетаки она, очевидно, составленная в то время, бол?е надежна, ч?м слишком субъективныя поздн?йшія воспріятія мемуаристов. Зас?даніе открыто было в 2 1/2 часа дня Родзянко, указавшаго на серьезность положенія и вм?ст? с т?м признававшаго, что Дум? 'нельзя еще высказаться опред?ленно, так как мы еще не знаем соотношенія сил'. Выступавшій зат?м Некрасов — тот самый, который только что перед этим в Сов?т? стар?йшин, по воспоминаніям Керенскаго, будто бы от имени оппозиціи среди других требовал, чтобы Дума совершила революціонное д?йствіе, игнорируя приказ о роспуск? — предлагал передать власть пользующемуся дов?ріем челов?ку: ген. Маниковскому с 'н?сколькими представителями Гос. Думы[22]. Проект Некрасова о приглашеніи генерала из состава правительства и передачи власти в 'старыя руки' вызвал довольно единодушную критику. По отчету 'Воли Россіи' возражали прогрессист Ржевскій и с. д. Чхеидзе, по воспоминаніям Мансырева, Караулов, по воспоминаніям Ичаса к. д. Аджемов, находившій 'среднее р?шеніе', предложенное Некрасовым, 'безуміем'. Большинство считало, что Дума сама должна избрать орган, которому надлежало вручить полномочія для сношенія с арміей и народом (Ржевскій). Соціалистическій сектор отстаивал положеніе, что иного выхода, как созданіе новой власти н?т — трудовик Дзюбинскій предлагал, временную власть вручить сеньорен-конвенту Думы и посл?днюю объявить 'Учредительным Собраніем' (по отчету 'Воли Россіи' Мансырев тогда поддерживал Дзюбинскаго). Скептически высказывался Шингарев: 'неизв?стно, признает ли народ новую власть'. Когда д?ло дошло до Милюкова, то он отверг вс? сд?ланныя предложенія — не желал он признать и Комитет из 10 лиц, который мог бы 'диктаторствовать над вс?ми', признавал он 'неудобным' предложеніе Некрасова и невозможность созданія новой власти, так как для этого 'еще не настал момент'. Сам Милюков не помнил уже, что 27-го он предлагал. В 'почти стенографической' записи Милюковская р?чь запротоколирована в таких выраженіях: 'Лично я не предлагаю ничего конкретнаго. Что же нам остается д?лать? По?хать, как предлагает Керенскій, и успокоить войска, но вряд ли это их успокоит, надо искать что-нибудь реальное' (Д?ло в том, что в это время Керенскій — как гласит запись — обратился к Собранію с предложеніем уполномочить его вм?ст? с Чхеидзе по?хать на автомобил? ко вс?м возставшим частям, чтобы объяснить им о поддержк? и солидарности Гос. Думы).
Через десять л?т свои колебанія Милюков объяснил сознаніем, что тогдашняя Дума не годилась для возглавленія революціи. Мемуаристы осторожность лидера объясняли неув?ренностью в прочности народнаго движенія (Шульгин). По утвержденію Скобелева, Милюков заявил, что не может формулировать свое отношеніе, так как не знает, кто руководит событіями[23]. В изображеніи Ичаса Милюков заключил р?чь словами: 'характер движенія еще настолько неясен, что нужно подождать по крайней м?р? до вечера, чтобы вынести опред?ленное р?шеніе'. 'Тут мы, бол?е экспансивные депутаты, выразили бурное несогласіе с нашим лидером', при чем Аджемов особливо настаивал, что 'нельзя откладывать р?шеніе до выясненія соотношенія сил' ('Воля Рос.'). По стенографическому отчету Родзянко обратился тогда к собранію с просьбой 'поторопиться с принятіем р?шенія, ибо промедленіе смерти подобно'. Большинством было принята р?шеніе об образованіи 'Особаго Комитета', 'Долго еще спорили',— вспоминает Ичас — как его выбрать. Наконец, когда затянувшіяся длинныя р?чи вс?х утомили (л?вые депутаты Керенскій, Скобелев, Янушкевич, Чхеидзе постоянно выходили к толп? и возвращались на сов?щаніе, уб?ждая скор?е приступить к д?йствію), р?шили передать избраніе комитета сеньорен-конвенту, который должен был немедленно доложить Сов?щанію его состав. Посл? получасового разговора Родзянко сообщил результаты. 'У меня и моих товарищей — вновь вспоминает Ичас — было такое чувство, словно мы избрали членов рыболовной или тому подобной думской комиссіи. Никакого энтузіазма ни у кого не было. У меня вырвалась фраза: Да здравствует Комитет Спасенія. В отв?т на это н?сколько десятков членов Сов?щанія стали аплодировать'. 'Временный Комитет[24]удалился на сов?щаніе (это было около 5 часов), а мы около 300 членов Думы бродили по унылым залам Таврическаго дворца. Посторонней публики еще не было. Тут ко мн? подошел с сіяющим лицом член Думы Гронскій: 'знаешь новость. Сегодня в 9 час. веч. прі?дет в Таврическій дворец в. кн. Мих. Ал. и будет провозглашен императором'. Это изв?стіе стало довольно открыто курсировать по Екатерининскому залу'.
Ичас был н?сколько удивлен длинным названіем Временнаго Комитета — 'Комитет членов Гос. Думы для водворенія порядка в столиц? и для сношенія с лицами и учрежденіями', к. д. Герасимов объяснил: 'это важно с точки зр?нія уголовнаго уложенія, если бы революція не удалась бы'. Скор?е это было шуточное зам?чаніе, совершенно, конечно, прав Бубликов, утверждавшій в воспоминаніях, что в этот момент Дума
