Ленька закатил глаза, вспоминая.
— Два разведчика и две фуры снабжения. Саперный вездеход. Штук пять… нет — шесть тресовозок. Туда почти всех наших загнали. Кого не замочили сразу. Ну и прочей техники что-то около десятка…
Стольник и Ухо переглянулись. «Точно, — понял Борис, — те самые пираты!»
А в следующий миг внутри вдруг что-то екнуло. С запозданием пришло понимание еще одной вещи — простой, очевидной и неприятной. «Туда почти всех наших загнали», — сказал Ленька.
Получается, там, на реке, они расстреливали из засады… «Почти всех наших…» И он, Борис, тоже приложил к этому руку, всадив в борта трес-транспортов два полных рожка. Сколько жизней оборвали его пули? Думать об этом не хотелось.
Скверно, до чего же скверно все получается-то, а!
— А вот сколько охотников в той группе было, уж извини, сосчитать не успел, — продолжал Ленька. — Но надеюсь, после нашего хутора стало хоть ненамного меньше… Там патронов нет.
Последнее замечание адресовалось Уху, осторожно потянувшему на себя автомат хуторянина.
Ухо встретился взглядом с Ленькой. Оружие он все-таки проверил. Рожок действительно был пуст.
Теперь на плече сержанта висело два автомата — Ленькин и Бориса. Третий он по-прежнему не отпускал.
На раненого Ухо и Стольник больше не смотрели. Впечатление было такое, будто, выяснив все, что нужно, они утратили всякий интерес к чудом уцелевшему хуторянину.
— Надо бы его подлечить, — поднял глаза Борис.
И осекся. Ага, как же! Уж если хэдхантеры не тратят времени и средств на лечение своих раненых, какое им дело до чужого? Тем более до калеки, не годного даже в тресы.
— Не надо, — жестко ответил Стольник.
И добавил — уже спокойным и будничным тоном, словно просил о необременительном одолжении:
— Добей его, Берест.
— Что? — опешил Борис. Отступил от Леньки на пару шагов. — То есть как?
— Руками. — Прищурившись, Стольник внимательно за ним наблюдал. — Просто голыми руками. Это будет не трудно. Проще, чем на отборочных боях. Тогда ты его чуть не убил. Ну так сделай это сейчас.
— Но зачем? — с трудом выдавил Борис.
— Мне порченный товар не нужен. Зато мне очень нужны хэды, которым я могу доверять во всем. И которые без колебания выполнят любой мой приказ.
Стольник не шутил. Он говорил серьезно. Более чем.
Та-а-ак… В памяти всплыл самый первый разговор со Стольником — во время вербовки. Помнится, взводный как бы между прочим поинтересовался, готов ли Борис убить Леньку ради хэдхантерской работы.
А теперь он хотел знать это наверняка.
— Это что, проверка?
— Можно сказать и так, — пожал плечами Стольник. — Чтобы быть уверенным в лояльности подчиненных, их нужно проверять всегда.
Ага. Значит, есть причина ему не доверять? Видимо, Стольник все же просек все его сомнения и колебания. Ну да, наш проницательный взводный не мог такого не заметить.
Борис покосился на Ухо. Автомат в руках сержанта был направлен на него. Сержант улыбался своей фирменной улыбочкой садиста.
«Интересно, а если Ухо в самом деле стрельнет, то чем? — отстраненно подумал Борис. — Боевыми или нелеталкой? Хотя что за вопрос?! Нелеталкой, конечно. Кому помешает лишний трес? А одного человека даже в переполненные тресовозки уж как-нибудь впихнуть можно».
— Ну же, — Стольник улыбнулся ему тоже — широко и даже приязненно, — действуй!
Борис нерешительно шагнул к Леньке. В принципе, свернуть калеке шею или задушить его — пустяковое дельце. Но не будет ли это последней чертой, из-за которой нет возврата? Или он давно уже гуляет за этой границей — такой неуловимой, эфемерной и расплывчатой снаружи и такой непреодолимой изнутри?
— Давай, давай, Берест, — подбодрил Ухо. — Делов-то!
Борис сделал еще один шаг. Подошел вплотную. Почти. Остановился, не зная, что делать дальше. Не представляя еще, что он будет делать в следующую секунду. Что он ДОЛЖЕН делать.
Ленька вдруг откинул голову назад и захохотал. Странный это был смех, страшный и дикий: рот смеется, глаза пылают ненавистью. От такого смеха — мороз по коже.
Что это? Глюки человека, перекачанного обезболивающим?
— Да вы же все одинаковые, хэды, мать вашу! — прокаркал Ленька сквозь смех в лицо Борису. — И ты — такой же, как они! Ну и черт с вами! Подыхайте все скопом, суки!
Ленька, словно в нелепом приветствии, вскинул перевязанную культю. Сунул пальцы здоровой руки куда-то под грязные бинты. — Сюрпри-и-из! Вырвал из-под повязок…
Что? Борис понял это сразу. Блеснул металл, брызнула кровь.
Кольцо! Ему под ноги полетела перемазанная красным гранатная чека.
Так вот почему культя казалась такой тяжелой и разбухшей. Из-за спрятанной под бинтами гранаты! А Ленька все хо-хо-тал. Впрочем, недолго. Все произошло почти мгновенно. Окованный мысок тяжелого хэдхантерского ботинка достал культю прежде, чем сработал запал.
Борис ударил машинально, с носка, не размышляя. Граната — это смерть. А умирать он не хотел. Удар вышел быстрым, точным и мощным. Покалеченная рука дернулась вверх. Тяжелая обмотка из грязных бинтов сорвалась с культи и вместе с гранатой перелетела через забор…
Ленька, взрыкнув, прыгнул к Уху. И откуда только силы взялись? Здоровая рука калеки потянулась к оружию.
Не дотянулась, конечно. Не успела.
Та-да-да-да-дах! Кучная автоматная очередь. Разорвавшееся в кровавые ошметки лицо. Лопнувшая, как спелая тыква под кузнечным молотом, голова. Тело, сползающее по забору, заляпанному кровью и мозгами.
По земле они распластались одновременно, все трое: Борис, Стольник, Ухо. Без всякой команды. Инстинктивно.
За забором, куда улетела граната в бинтах, рвануло. С той стороны по кирпичной кладке хлестнуло частой металлической россыпью. Просвистело поверху — над головами.
— Осколочная, — сказал Стольник, поднимаясь и отряхивая камуфляж от крови и грязи.
Ну да… Хэдхантерских фугасок-липучек в их хуторе не было. Борис молча встал, косясь на Леньку. На то, что когда-то было Ленькой.
— Не парься, Берест, — Ухо тоже уже стоял на ногах. — Если бы не мы его замочили, это сделал бы кто-нибудь другой.
Сделал бы. Непременно… Только слабое все же это утешение.
— Считай, что хутора здесь больше нет, — добавил сержант. — А без хутора человек в этих местах — никто. Обычный дикий. Ну а когда дикари сопротивляются, их уничтожают.
— Ладно, Берест, — подвел итог Стольник. — Будем считать, испытание ты прошел…
Был ли взводный искренен? Действительно ли он готов был считать именно так — этого Борис понять так и не смог.
— А теперь — по машинам. Чем скорее доберемся до Ставродара — тем лучше.
Стольник перешагнул через распластанный по земле труп.
Часть вторая
