выдвинуться в любую точку города. По кварталам были расставлены засады и разбросаны двойки и тройки стрелков, имевших свои лежбища, укрытия, основные и вспомогательные позиции и маршруты отхода. Были также определены стратегически важные здания крепости — в основном высотки на перекрестках. Эти объекты занимали немногочисленные, но хорошо вооруженные гарнизоны.
Однако главным опорным пунктом обороны диких являлся колизей. Высокие стены, прочные ворота, хороший обзор ближайших улиц, внутреннее пространство, достаточное для того, чтобы разместить тысячи защитников… Даже внешне бывший стадион, переоборудованный для проведения кровавых гладиаторских шоу, напоминал неприступную овальную крепость. Здесь удобно было держать круговую оборону. Именно сюда должны были отходить отряды с окраин и из спальных районов города, теснимые хэдхантерами.
Подходы и подъезды к колизею преграждали мощные баррикады. Арочные окна под козырьками верхнего яруса были заложены мешками с песком — благо на арене его оказалось предостаточно — и превращены в узкие амбразуры. Широкие ворота завалены изнутри.
На арене, между трибунами и под ними, разместился лагерь для «балласта». Женщинам, детям и раненым, не способным оборонять колизей, следовало пережидать нападение пятнистых там. Места хватало всем.
Наверху дежурили часовые, вооруженные автоматами и ружьями. Вдоль зрительских рядов лежали боеприпасы, гранаты, заряженные самопалы, взведенные самострелы, бутылки с зажигательной смесью, стрелы к арбалетам, а также копья, кирпичи и куски бетона, которые можно было швырять сверху в наступающего противника.
Окружавшие колизей высотки, подступы к которым также прикрывали баррикады, заняла гвардия Уха. На одной из крыш — в самой высокой точке этого района — гвардейцы установили трофейный хэдхантерский пулемет. Самодельная турель позволяла вращать крупнокалиберный ствол в разные стороны и обстреливать как наземные, так и воздушные цели.
Должное внимание было уделено и городскому Коллектору. Ухо опасался, что хэдхантеры воспользуются подземными тоннелями, как ими воспользовался он сам, когда входил в город. Теоретически, если бы у хэдов имелся план путаных подземных коммуникаций, они действительно могли скрытно проникнуть в Ставродар. Собственно, и без всякого плана пятнистые сумели бы по прямой выходной трубе Коллектора добраться до первого колодца-накопителя и совершить вылазку уже на городской территории.
Просто взорвать тоннель было нельзя: путь для ежедневной Волны должен оставаться свободным. Как отключить Волну и можно ли это сделать вообще, не знал никто. Ни диким, ни Наташке неизвестно было даже, сколько центров управления Коллектором находится в городе и где они расположены. К тому же без специальных паролей и соответствующего уровня допуска делать там все равно нечего. Борис хорошо помнил слова Стольника о том, что автоматическая система Коллектора надежно застрахована от пресловутого человеческого фактора. Грамотно войти в эту систему они бы не смогли, а действовать наобум, силой, круша все подряд, — чревато. Автоматика может выйти из строя, а Волна — затопить город.
Ухо даже не стал пытаться отключать промывку Коллектора. Чтобы предотвратить угрозу хэдхантерской атаки из-под земли, одну из своих застав он разместил над самым дальним колодцем на западной окраине Ставродара. Колодец вел в накопитель, который соединял выходную трубу Коллектора с разветвленной сетью подземного лабиринта. Еще пара дополнительных застав следила за соседними колодцами. Миновать их хэды никак не могли бы. По крайней мере так утверждала Наташка.
Коллекторные заставы должны были круглосуточно наблюдать за колодцами и в случае появления хэдхантеров — уничтожать противника всеми доступными способами.
Вообще, как показалось Борису, Коллектор стал для Уха какой-то нездоровой навязчивой идеей. Складывалось такое впечатление, будто он готовится не столько к обороне ставродарских улиц, сколько к подземной войне. Впрочем, вполне возможно, что именно так дела и обстояли на самом деле.
Ухо часто расспрашивал Наташку о лабиринтах, скрытых под городом, а однажды попытался заставить ее нарисовать схему Коллектора. Что стало причиной небольшой, но крайне неприятной словесной стычки.
— Наташа, не нужно ничего рисовать, — вмешался в разговор Борис. И честно объяснил свою позицию, не считая нужным скрывать ее от Уха: — Ты уже и так многое рассказала. Будет лучше, если хоть что-то останется у тебя в голове. Это повысит твою ценность. Если ты вдруг попадешь под шприц-ампулу, тебя, по крайней мере, не пустят в расход.
Несколько секунд было тихо.
— Ты дал плохой совет, Берест, — наконец процедил сквозь зубы Ухо. — А плохие советчики долго не живут. Тот, кто испортил дело своим советом однажды может сделать это и в следующий раз.
Но тут уж взвилась Наташка.
— Слушай, ты! — разъяренной кошкой набросилась она на Ухо. — Даже если бы я и хотела нарисовать точную схему Коллектора, то не смогла бы этого сделать. То, что я умею ориентироваться под землей но меткам, которые вы не поймете и даже не заметите, не значит, что я смогу научить этому других. Без меня вы все равно заблудитесь в Коллекторе. Это во-первых. А во-вторых…
Голос Наташки звучал громко, решительно и зло.
— Запомни, если с ним что-нибудь случится… — Она взглядом указала на Бориса. — Если ты или кто-нибудь из твоих прихвостней причинит ему вред, можешь навсегда забыть о моей помощи.
Ничего рисовать Наташка не стала. Ухо больше не донимал ее расспросами и сделал вид, что проглотил отказ. Однако тревожный осадок после этого разговора остался надолго. Ухо не походил на человека, который прощает тех, кто переходит ему дорогу и препятствует его планам. Но пока он был заинтересован в Наташке, можно было не волноваться. Чернявая ясно дала понять, при каких условиях она согласна сотрудничать.
…Осень в этом году выдалась поздней и мягкой. Еще стояли погожие деньки, но скудная зелень на городских улицах уже пожелтела и усохла. По ночам было сыро и промозгло. Да и днем все явственнее ощущался особый запах, который ни с чем не спутать. Запах приближающихся холодов и смутного осеннего беспокойства.
Дни проносились, как вода в Коллекторе. Борис нутром чувствовал: время, отпущенное хэдами для того, чтобы заманить в город-ловушку побольше двуногой дичи, истекало. Впрочем, это ощущал не он один.
— Скоро пожалуют, — как-то сказал Ухо, задумчиво глядя в пасмурное вечернее небо. — Зимой охотиться хэдам не с руки. Так что заявятся сейчас, на излете бабьего лета.
Ухо как в воду глядел. Пару дней спустя рация на его поясе разразилась тревожным хрипом. На связь вышел дозор внешнего блокпоста, расположенного над коллекторным стоком. Наблюдатели сообщили о вертушке в небе. Потом — о бронеколонне, двигавшейся в их сторону вдоль русла стока.
Борис и Наташка находились рядом с Ухо и слышали переговоры с блокпостом.
— Сколько машин? — спросил Ухо дозорного.
— Три, пять, семь… — начал считать тот. — Восемь бэтээров. Две тресовозки. Два броневика…
Судя по всему, это был передовой отряд. Или разведка.
— Продолжать наблюдение, — приказал Ухо. — Связь не отключать. Докладывать обо всем, что происходит. Отступать только по моей команде. Путь отхода — через Коллектор. До коллекторной заставы тоннель прямой — не заблудитесь. Там вас встретят.
— Есть, — по-военному коротко ответил наблюдатель.
Ухо не зря задержал дозор. От первых сведений о противнике многое зависело. Чем раньше станет известно о сути произошедшей у хэдхантеров реорганизации, тем лучше.
Ухо переключил рацию на общий канал.
— Внимание всем! Хэды у города. Возможен штурм. Повторяю, возможен штурм.
Этого было достаточно, чтобы разбросанные по Ставродару заслоны, мобильные группы, автономные пары и тройки пришли в движение. Боевая машина дикого Союза готовилась к бою. Но с чем ей предстоит столкнуться, пока не было ясно.
— Доложить о готовности, — потребовал Ухо.
Рация отозвалась чередой бесконечных «готов-готов-готов-готов…»
