ли. Солнечные лучи идут над нами, поэтому вход в убежище должен казаться снизу всего лишь черным пятном. Хуже будет после полудня. Солнце высветит нас до самых пяток.
– Ты думаешь, мы так долго продержимся? – довольно язвительно произнесла за его спиной Агнесса. Артем даже не заметил, когда она подползла и устроилась рядом с Шевцовым.
– Кто знает? – меланхолично ответил он и опять выглянул наружу.
– Что там такое? – спросил обеспокоенно Шевцов, заметив на лице Артема недоумение.
Таранцев несколько мгновений вглядывался в происходящее около грузовика, потом, пожав плечами, ответил:
– Не понять. Укладывают камни на землю, только и всего.
Они еще долго следили за действиями противника. И все это время бандиты собирали камни и укладывали их в длинную полосу, направленную в сторону от убежища. Потом устроили продолжительный перекур. Казалось, они чего-то ждали, но чего – было непонятно. И зачем опять укладывали камни?
Первой сдали нервы у Агнессы. И хотя она старалась сдерживаться, в голосе у нее прозвучали истерические нотки:
– Ради бога, давайте что-нибудь делать!
– Предлагай, – откликнулся Артем, но как- то вяло и устало.
– Если мы не выберемся отсюда в ближайшее время, эти людоеды захватят нас в два счета, – подал голос Шевцов.
– Согласен, – Артем снова выглянул наружу. – В данный момент в поле зрения человек двадцать. Если мы попытаемся вырваться, они перестреляют нас к чертовой матери. Сейчас все видно как на ладони, у нас нет ни малейшего шанса спастись. Когда уже никакой надежды не останется, тогда попробуем прорваться с боем. А пока надо ждать.
И они ждали. Ждал и враг. Солнце миновало зенит. В три часа Шевцов беспокойно пошевелился, приподнялся и стал прислушиваться.
– Мне кажется... – пробормотал он, – нет, нет...
Он опять улегся, но мгновение спустя снова поднял голову:
– Да нет, точно... Слышите?
– Что? – встрепенулись женщины.
Артем тоже насторожился и облизал вмиг пересохшие губы.
– Вертолет или вертолеты, – произнес он взволнованно. – И кажется, я слышу стрельбу.
– Похоже, ты прав, это вертолет, – согласился Шевцов и с тревогой посмотрел в небо. – Только наш или их?
Но Артем уже не слушал его. Он смотрел ввысь. Там в рамке входа показался вертолет. И он с ужасом понял, чей это вертолет, потому что увидел торчавшие из него стволы пулеметов и то, как он на бреющем заходит в атаку.
– Ложись!!! – заорал он не своим голосом и упал на каменный пол, прикрывая голову руками.
Уже в следующую секунду их убежище наполнилось оглушительным грохотом. Пулемет, установленный на вертолете, выпустил первую очередь...
Глава 39
Пригнувшись, Рыжков пробрался между камней к Каширскому и положил ему на колени банку тушенки:
– Это все, на что мы можем рассчитывать. Остались еще две банки, но, я думаю, их следует приберечь для Надежды Антоновны. – Он помолчал мгновение и глухо добавил: – И у нас совсем нет воды. А она все время просит пить.
Каширский вынул изо рта трубку.
– Как она?
– Плохо, – вздохнул Рыжков, – гораздо хуже, чем вчера, рана воспалилась, поднялась температура. Она, кажется, бредит. – Он опять помолчал, потом хмуро сказал: – Она погибнет, если мы не выберемся отсюда в ближайшее время.
– У вас есть конкретное предложение, как это сделать? – спросил Каширский.
– Нет у меня никаких конкретных предложений, – проворчал Рыжков и из-под руки посмотрел в сторону убежища, где остались их товарищи. Туман лежал ниже того места, где они сейчас находились, полностью скрывая от них театр боевых действий. Ночью они слышали рев автомобильных моторов, стрельбу, громкие крики, но потом все стихло. До самого утра бандиты не выключали фары, значит, кого-то боялись... С рассветом туман поредел, и они стали различать какое-то движение среди камней. Враг не покинул свои позиции, и это породило надежду, что их товарищи еще живы, хотя и находятся в ловушке... Но главное – все-таки живы и даже пытаются сражаться... И Рыжков и тем более Каширский нисколько не сомневались, что такие бойцы, как Таранцев или Шевцов, обязательно выстоят и прорвутся.
– Нет, надо что-то предпринять. – Рыжков с тревогой поглядывал на Каширского. Лицо профессора было серым, чрезвычайно усталым. Рыжков опасался, что тот на грани сердечного приступа, но ничего не сказал по этому поводу, лишь сообщил:
– Я все-таки попробую спуститься к ручью, наберу воды, поищу кое-какие травки, и, может, удастся заодно что-нибудь разведать.
Каширский кивнул:
– Что ж, попробуйте, только не рискуйте, не уходите далеко.
Рыжков подхватил берестяное ведро, которое мастерил все утро, и стал быстро спускаться между камней.
– Аркадий, осторожнее, не забывайте о ловушке! – крикнул ему вслед профессор и вернулся к Надежде Антоновне.
Она узнала его, даже попыталась улыбнуться потрескавшимися от жара губами. Он присел рядом, взял в руки ее горячую ладонь и стал ее осторожно поглаживать.
– Ничего, Надюша, потерпите, дорогая. Скоро вернется Аркадий, принесет воды и какие-то целебные травки. Я уверен, вам вскоре станет легче.
Она благодарно взглянула на него и закрыла глаза. Каширский посидел еще немного возле нее, прислушиваясь к тяжелому дыханию. Он ничем не мог Чекалиной помочь, потому что никогда не был силен в медицине... Оставалась одна надежда на Рыжкова. Юрий Федорович заботливо поправил меховой жилет, которым они еще с вечера укрыли Надежду Антоновну, и, удрученно покачивая головой, направился к выходу. Солнце стояло уже достаточно высоко, туман почти окончательно рассеялся, лишь клубился кое-где в ложбинах, но и там быстро таял.
Юрий Федорович поднялся немного вверх по камням, покрытым зеленым ковром из мясистых листьев бадана. Здесь, под пологом пихтового леса, среди затянутых мхом выступающих из земли корней деревьев густо росла черемша. Каширский нарвал большой пучок. Голода черемша не утоляла, но все-таки это было лучше, чем совсем ничего. Он достал из кармана трубку, да вдруг так и замер от восхищения. Все эти дни ему не хватало времени, чтобы хоть раз спокойно посидеть и посмотреть на окружающий пейзаж. Да и что снизу можно было разглядеть: голые скалы, река, беснующаяся в ущелье, мост, таежная чаща, боковые отроги гор – все это не давало никакого представления о красоте того места, где они проводили самую долгую неделю своей жизни.
Теперь же профессору представилась возможность увидеть все это сверху.
Воздух был настолько чист и прозрачен, что терялось понятие о расстоянии. Даже мост, смотревшийся совсем крошечным с высоты, был виден так ясно, что, казалось, до него можно дотронуться рукой.
Дальние отроги гор все еще были затянуты прозрачно-сиреневой дымкой. А внизу буйствовало лето, заполонившее бескрайние пространства кедровой тайги с латками цветистых еланей и выглядывающими из глубины леса зазубренными утесами со снежными пиками, нависшими над мрачными провалами ущелий. Лучи солнца, пронзая кроны деревьев, отбрасывали на ковер из трав и диких цветов причудливые узоры теней. Их прорезали искрящиеся ручьи, сбегающие вниз по скалам.
Каширский мог бы сидеть так целую вечность и созерцать этот удивительный мир, напоенный ароматом смолы, трав, щедро расцвеченный обилием красок, наполненный неумолчным пением птиц и шорохом листвы, но профессора начало беспокоить долгое отсутствие Рыжкова.
Он проделал обратный путь по тем же камням и выбрал себе более удобное место для обзора. Снизу его было не видно, зато все подходы к их временному убежищу просматривались как на ладони.
Но не успел он устроиться и вынуть из кармана заветную трубку, как среди камней показалась голова Рыжкова.
Он быстро одолел подъем и оказался рядом с профессором. Поставив на землю берестяное ведро с водой, Рыжков вытер пот со лба и опустился возле Каширского. Глаза его возбужденно блестели, он с довольным видом потер руки:
– Мы не ошиблись, Юрий Федорович. Ребята в осаде, но живы. Мне не удалось подобраться ближе, бандиты везде расставили часовых. И, кажется, они чего-то ждут, возможно, подкрепления. Но я там видел грузовик. Он стоит прямо на дороге. Немного изуродован, но вроде на ходу. За ним никто не следит. Если попытаться перенести туда Надежду Антоновну... Только все надо делать очень быстро... Я сяду за руль. В принципе я неплохой водитель, и мы могли бы попытаться...
– Вы предлагаете нам сбежать? – спросил тихо Каширский. – А как же ребята? Вы думаете оставить их на съедение этим волкам?
– Вы меня не так поняли, – недовольно поморщился Рыжков, – я ведь не предлагаю сделать это сейчас. Если ребята продержатся до вечера, то не составит никакого труда ускользнуть от этих отморозков по темноте.
– Нет, это совершенно нереально, – вздохнул профессор, – вечером они опять включат фары. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что они будут ждать до вечера.
Рыжков пожал плечами и подхватил с земли ведро и большую охапку травы, которую также принес с собой.
– Пойду напою Надежду Антоновну и обработаю ей рану. Я нашел подорожник, думаю, к вечеру он вытянет весь гной...
Он не закончил, потому что снизу послышались голоса, и они увидели трех бандитов, пробиравшихся среди скальных обломков в их направлении.
Каширский и Рыжков, пригнув головы, стали наблюдать за передвижением противника, моля бога об одном: чтобы бандиты прошли мимо. Но те уже ступили на тропу...
Первый, коренастый парень в армейской куртке, с ходу проскочил западню, и Каширский шепотом выматерился, чего не водилось за ним уже лет сорок. Но второй, не менее крепкий и
