наверное, потому, что он был старше меня на четырнадцать лет.
– И этот козел тебя бросил? Ради кого?
– Пошло, но факт: ради молоденькой секретарши… – Я обвела взглядом зал. – Давай не будем о Юре, мне неприятно. Скажи лучше, зачем тебе такие апартаменты в глуши? В них ведь можно заблудиться.
– Это дом Арчила, моего бывшего компаньона по бизнесу. Он здесь родился, хотел провести остаток жизни на родине, но умер внезапно от инфаркта. Его молодая жена продала мне его долю в бизнесе и дом в придачу. Не очень дорого, кстати. Спешила укатить в Майами. Два года назад. А мне все не хватает времени, чтобы перестроить его по своему вкусу. Хотя гостям он нравится. Тут у меня важные гости останавливаются. Те, кто попроще, – в шале. Здесь дюжина домиков. А совсем уж студенты, молодежь – в палатках.
– Ты хорошо развернулся, судя по коньяку.
– Нет, пока не очень. Проложили несколько маршрутов по здешним горам с выходом к «Южному приюту» на Клухорском перевале. Но хотелось бы возродить старые, еще советские маршруты до Теберды и Домбая. Пока не удается. Граница мешает. Куча согласований, пропасть бумаг… Но в этом году мы задумали одно очень интересное дело. Через год-два думаю построить выше в горах два подъемника, оборудуем горнолыжную трассу…
– Вот тогда я приеду к тебе покататься на лыжах, – радостно сообщила я.
Вадим вздохнул.
– Если хочешь рассмешить бога, сообщи ему о своих планах… Я сегодня расслабился, а вообще-то не слишком разговорчивый тип. Мадина убирает в доме, стрекочет, как цикада, и меня это раздражает. Ухожу, чтоб не слышать ее болтовню.
– Надо же, – усмехнулась я, – а мне показалось, она тебе нравится. Да и она вроде как отвечает тебе взаимностью.
– Мадина? – Вадим уставился на меня с веселым удивлением. – Глупости! У них с Давидом все на мази. Она не хотела за него выходить, дескать, вдова, стыдно от родственников и детей… Но я пригрозил, что уволю. И ее, и Давида. Осенью после окончания сезона они распишутся. Давид тоже вдовец, его жена умерла несколько лет назад.
– Ничего не понимаю, – потерла я лоб. – Но она так смотрела на тебя…
– Ага, а я, сволочь и извращенец, притащил невесту к ней в дом. У тебя мозги работают или тоже отдыхают?
– И все-таки ты грубиян, – насупилась я. – Ладно, если не Мадина, то Сырма. Девочка так сердито на меня поглядывала. Видно, ревновала. Совсем еще юная девочка…
– Сырма? – покачал головой Вадим. – Тут другое. Очень долго рассказывать. Если получится, при случае обязательно расскажу. – Он вопросительно посмотрел на меня. – Выпьем еще? По пять граммов.
– Наливай! – лихо махнула я рукой.
На душе у меня полегчало. Мадина и Сырма оказались не у дел. Зря я переживала. И все-таки здоровый красивый мужчина… Неужто у него нет любовницы? Ни за что не поверю! Но спросить в лоб я не решалась, опасаясь нового взрыва гнева.
– Давай выпьем за то, чтобы твой отпуск не омрачал мое существование, а мое существование не омрачало твой отпуск, – улыбнулся Вадим. И посмотрел мне в глаза.
Очень пристально посмотрел, словно проверил, не затаилось ли чего тайного в закромах моей души.
Но я встретила его взгляд с безмятежным видом. Вернее, очень надеясь, что с безмятежным видом.
– Не бойся, постараюсь тебе не мешать. Тут хотя бы библиотека есть? Я бы почитала что-нибудь с удовольствием.
Вадим развел руками.
– Увы! Ни книг, ни телевизора, ни мобильной связи… Все никак не соберусь поставить спутниковую антенну. Тогда и в Интернет можно было бы выходить. Но у меня нет времени смотреть телевизор и сидеть в Сети. Зимой, пожалуйста. Но зимой я живу в Сухуме.
– И чем ты там занимаешься зимой, если не секрет?
– Вот так возьми все и расскажи тебе, – добродушно усмехнулся Вадим. – У меня двойное гражданство: российское и абхазское. Ко всему прочему я – депутат абхазского парламента. Но в большую власть и клановые трения не лезу, поэтому меня поддерживают многие. Врагов в Абхазии у меня вообще нет. Потому что я – как коза среди овец: те траву щиплют, а я листья – у каждого свое. Кое-кто оттуда, из России, пытался на меня наезжать, но получил по мозгам и отступился. Меня нельзя остановить, можно только убить. Но смерти я давно бояться перестал, слишком часто приходилось с ней встречаться. Мне главное, чтобы не мешали, остального добьюсь, чего бы мне ни стоило.
Он снова посмотрел на меня, только взгляд стал жестче.
– Извини, Оля, пора спать. Оба мы устали сегодня.
Добров легко поднялся на ноги, подал мне руку.
– Тебя проводить?
– Зачем? – удивилась я. – Дорогу знаю.
Вадим пожал плечами.
– Плохой из меня джентльмен. Но утром я еду в село. Хочешь, подвезу тебя? Там магазинчики какие- то есть. А в бывшем клубе библиотека имеется. Договоримся со старым Гочей, может, даст несколько книжек почитать.
– А может не дать? – поразилась я. – Для чего тогда библиотека?
– Видишь ли… – Вадим почесал в затылке. – Клуб-то давно заброшен, но Гоча не дает растащить его. Сын у него до войны был завклубом. Погиб в первый же месяц. А отец все ждет его. Не верит, что погиб. Властям же сейчас не до клубов, сама понимаешь.
– Опять на лошади поскачем? – спросила я.
– Нет, на машине поедем, – засмеялся Вадим. И вдруг обнял меня. – Что, надоели скачки по пересеченной местности?
Я осторожно отстранилась.
– За последние двое суток наглоталась вашего экстрима по уши. Так что дай мне немного отдышаться.
– Но ты поедешь или нет?
– Конечно, поеду, – вздохнула я. – Может, потом и без тебя в село выберусь. Если позволишь взять свою машину.
– Зачем машина? – Вадим улыбнулся. – Мы тебе велосипед подарим. Когда сухо, лучшее средство передвижения по нашим дорогам. Хороший велосипед, горный.
Я пожала плечами.
– Что ж, подари, если не жалко. Но мне и на Конфете было неплохо.
– Ладно, будет тебе Конфета.
Вадим снова потянулся ко мне, но я стукнула его по рукам.
– Не лезь! Я ведь обещала не соблазнять тебя, так что не провоцируй. Или решил устроить проверку на вшивость? Учти, я своих обещаний не забываю.
И направилась к лестнице на второй этаж. Но пока поднималась по ступеням, все время чувствовала на себе взгляд Вадима. Сдержалась – не оглянулась.
Глава 21
Стоило мне подняться на второй этаж, как силы вмиг будто испарились. Я едва доплелась до спальни. Злость пузырилась и фырчала. Злость переливалась через край. Я ненавидела себя и весь мир. Еще бы! За несколько дней отпуска устала больше, чем за год авралов в журнале. А уж сколько неприятностей огребла!
