хранились в подсумках, которые удобно крепились на поясе. Не забыла она и про аптечку, и про горное снаряжение: двадцатиметровый капроновый репшнур, пара страховочных поясов, карабины и скальные крючья. Экипировка производила серьезное впечатление и заслуживала уважения. Но Алексей предпочел обойтись без комментариев. Все личные вещи тоже были аккуратно уложены, упакованы с женской тщательностью в непромокаемые пакетики. Только раз она покраснела, когда он неловко дернул за упаковку, и изящное женское белье рассыпалось по ковру. Ковалев отвернулся, стараясь не смотреть, как Лена с досадой запихивает его в мешочек. И такая красота будет скрыта под грубой походной одеждой?!
«Осади, старик, – мысленно одернул он себя. – Теперь все эти прелести предназначены для товарища майора, если и ему не найдут скорую замену».
Алексей посмотрел на тонкую шею, изящество которой подчеркивал широкий ворот грубого свитера.
Лена затянула волосы в традиционный конский хвост, и только небольшой темно-каштановый завиток игриво лежал на шее. Алексею мучительно захотелось прижаться к нему губами, почувствовать ее запах, теплоту нежной кожи. Испугавшись своей слабости, он резко отодвинулся. Придется налаживать суровый контроль над взбесившимися гормонами. А ведь им предстоит спать в одной палатке, день за днем общаться друг с другом. Не пожалеет ли он потом, что отважился на столь опрометчивый поступок, согласившись взять ее с собой? Впрочем, Елена, кажется, настроена решительно и вряд ли захочет простить его. Конечно, он поступил как последняя сволочь, но все же ее попытки вырваться из объятий милиционера больше смахивали на желание возбудить его еще больше. Но и он тоже хорош. Был момент, когда и сам чуть опять не потерял голову. Алексей вспомнил яростно горящие глаза Лены, высоко вздымавшуюся грудь, и судорожно вздохнул. Заметив удивленный взгляд девушки, Алексей сделал вид, что рассматривает карту.
Подошел Максим Максимович, одетый в противоэнцефалитный костюм, выданный ему со склада лесхоза, и кожаные ботинки на толстой рифленой подошве, которые он привез с собой.
– Ну, господа хорошие, пора выезжать, присядем, по обычаю, на дорожку.
Они присели на минутку. Мужчины принялись загружать вещи в машину. Лена подошла попрощаться к Эльвире Андреевне. Та порывисто обняла ее.
– Немного жутковато одной на два дома оставаться, но ничего! Леша мне Флинта жертвует, а я по очереди то у себя, то у вас буду ночевать. – Она поцеловала Лену в щеку и тихо прошептала на ухо: – Берегите себя, и за Алешей в случае чего присматривайте.
– Вы думаете, он позволит? – Лена скептически взглянула на ее сына, который уже закончил погрузку.
Обняв Эльвиру Андреевну, она поспешила к машине и села на заднее сиденье, потеснив Рогдая. Сын с матерью обнялись, ему для этого пришлось основательно согнуться, а Эльвире Андреевне привстать на цыпочки. Ковалев подтолкнул к ней Флинта. Женщина несколько раз мелко перекрестила сына, и они отъехали.
Через несколько минут, стремительно промчавшись по улицам поселка, джип свернул на тракт, протянувшийся от краевого центра до самой границы с Монголией. На путь чуть более ста километров у них ушло почти два часа. Дорога постоянно шла вверх, взбиралась на перевалы, резко спускалась вниз, крутила бесконечные серпантины, петляла и пересекала многочисленные ручьи и притоки Казыгаша множеством мостов. Справа мелькнул за поворотом недавно сооруженный козырек лавиносброса, и вот машина уже миновала мощный навес из железобетона на внушительных сваях. Слева осталось глубокое ущелье, на фоне которого развернулась грандиозная панорама хребта Агырлах. Туда, в глубь гор, они проложат свой маршрут завтра.
Вечерело, когда они добрались до биостанции, где их уже ждали. Женщины тут же засуетились вокруг Максима Максимовича. Алексей с Терентьевым и несколькими мужчинами – сотрудниками биостанции – поднялись в контору. Лена заперла Рогдая в небольшом домишке, своеобразной гостинице для гостей и ученых, часто посещавших эти места. Зная задиристый характер своего пса, она не сомневалась, что он постарается поднять свой авторитет в местном собачьем обществе.
Захватив пакет с сухим печеньем, она отправилась к небольшому домику, стоявшему в некотором удалении от основных построек. За зданием помещался вольер из металлической сетки, внутри которого находилось несколько клеток с хищниками. В загонах прохаживались три косули, крошечная кабарга и маралуха с теленком. Молодой лось старался лбом повалить столб ограждения.
Лена открыла калитку, ступила на деревянный тротуар. Откуда ни возьмись появился огромный ворон. Слегка подволакивая одно крыло, он подкрался сзади и принялся выклевывать блестящие заклепки на ее ботинках. Кинув пернатому разбойнику несколько печенюшек, Лена поспешила навстречу худенькой, сгорбленной старушке в поношенном спортивном костюме. Та прижимала к себе погнутый алюминиевый таз с прилипшими к нему зернами вареной пшеницы. Слегка прищурившись, старушка вглядывалась в посетительницу. Узнав, радостно заторопилась навстречу:
– Леночка, дорогая, какими судьбами?
Прошлым летом Лена со своим классом помогала заготавливать сено и березовые веники для «Приюта Айболита» и с тех пор подружилась со своей тезкой, Еленой Васильевной Коротницкой. Более пятидесяти лет отдала она биостанции, пройдя путь от лаборанта до директора. Находясь на пенсии, Коротницкая не прекращала работать до сих пор, отдавая все силы своеобразной лечебнице для диких животных. Со всех окрестностей к ней несли и везли отбившихся от матерей детенышей, раненых и больных зверей.
Практически всех она выхаживала, вынянчивала, вылечивала. Выздоровевших, в основном взрослых особей, выпускали обратно в тайгу, а тех, кто остался инвалидом, старались пристроить в зоопарки.
Некоторые питомцы, такие, как ворон Яшка или лось Кеша, который за раз мог увезти целый воз дров или сена, прижились у Коротницкой навсегда. Славу об ее «Приюте» разнесли многочисленные туристы и журналисты – гости биостанции. На Центральном телевидении сняли небольшой фильм о скромной подвижнице, и уже несколько раз показывали его в «Мире животных». Легендарные Юрий Сенкевич и Василий Песков неоднократно бывали на биостанции, а последний посвятил Елене Васильевне обширную статью в «Комсомолке».
Вот такой знаменитый человек, доктор биологических наук, автор многочисленных признанных работ по биологии тайги, а в быту маленькая, сморщенная старушка в старой, застиранной спортивной кофте, стояла сейчас перед Леной. Семьдесят с лишним лет давали о себе знать, но она наотрез отказывалась переехать к детям в город, справедливо полагая, что долго там не проживет.
Проведя Лену вдоль вольера, она показала ей недавно поступивших пациентов – маралуху с детенышем. Оказывается, стельную ланку ранили браконьеры, рану подлечили, здесь, в загоне, она отелилась, и теперь ее через несколько дней выпустят в общее стадо. В одной из клеток деловито сновала пара молодых серых разбойников, в соседней ворочался огромный медведь Топотун. В раннем детстве он попал лапой в капкан. Поврежденная лапа начала сохнуть, не помогли даже чудодейственные мази Елены Васильевны. Так медвежонка и не удалось пристроить ни в цирк, ни в зоопарк. Но мишка приспособился передвигаться по клетке и на трех лапах, достаточно ловко взбирался на высокий обрубок дерева и, вытянув здоровую лапу, выклянчивал у туристов подачки. Лена высыпала в кормушку печенье, и медведь, подтянув ее поближе, довольно захрустел лакомством, поглядывая на людей маленькими черными глазками.
В доме у Коротницкой жили три разноцветные кошки, толстый ленивый кот Фидель и маленькая, непонятной породы собачонка Найда. Елена Васильевна подобрала сбитого машиной песика на поселковой улице, выходила его, и, хотя ее питомец окривел на один глаз, он исправно отрабатывал свой хлеб, облаивая всех гостей, переступавших хозяйский порог. При этом он виновато помахивал хвостиком, словно извинялся за столь ретивое исполнение служебных обязанностей.
Старушка включила самовар, и они сели чаевничать. Лена по-особенному любила эти нечастые встречи с Еленой Васильевной. О ее приключениях можно было бы написать не один крутой авантюрный роман. Да и рассказчицей она была славной: с точностью до мельчайших подробностей помнившей все случаи, которые произошли с ней с первых дней работы на биостанции. Причем умела представить их с юмором, с доброй улыбкой.
Лена постоянно удивлялась, насколько глубоко Елена Васильевна знает повадки зверей и птиц, все до
