хотела снова перейти в наступление, но юноша поспешно отступил на безопасное расстояние. – Эй, да что с тобой? Может, ты голубой?
– Мне от вас ничего не надо!
«Не будь таким неблагодарным, бог накажет!» – вставил внутренний голос.
– Что? Я тебе не нравлюсь?
– Не в этом дело, просто я помолвлен.
– А, так у тебя есть девушка?
– Да. – Смех у него в голове не стихал.
– Ты ее любишь?
– Да.
– И хочешь на ней жениться?
– Да, хочу.
– И когда свадьба?
– Когда перееду к ней в Калифорнию.
– Она там живет?
– В Лос-Анджелесе.
– Один мой приятель тоже туда уехал, но ведь это же очень далеко, разве не так? – Быстрым движением она схватила его ладонь и прижала к себе между ног. – Неужели тебе в самом деле не хочется этого? – Давид испуганно попятился; гогот бессмертной части стал оглушительным. – Нет, ты и впрямь ненормальный! – улыбнулась Ребека. – Все равно никуда не денешься, от меня еще ни один не ушел! Ночью, когда все угомонятся, встретимся на берегу – прогуляемся. Понял?
– Да.
– И в дальнейшем будь попокладистей, потому что баркас принадлежит мне, а я очень люблю морские прогулки! А если не придешь, пеняй на себя! – Она нежно погладила Давида по щеке. – Ты правда не голубой?
– Нет!
– Ладно, до вечера можешь спать здесь, во дворе, если хочешь.
Давид поплелся к навесу. «Не дождется, я не стану изменять Дженис!» – «Какой смысл хранить верность женщине, с которой ты был вместе восемь минут? Будь у меня такая возможность…» Ничего не ответив, Давид обессиленно упал на сваленные в кучу сети и провалился в глубокий сон.
Его разбудили, когда начало смеркаться.
– Пошли в «Гальеру»! – сказал Мансо. Давид поплескал налицо водой, слушая, как напевает Ребека, выйдя на улицу, лицом к лицу столкнулся с Риверой, который неприязненно уставился на него.
– А ты что тут делаешь?
– Я его покормил, – объяснил старик. – Тебя что-то не устраивает?
– Нет-нет, дон Данило, доброго вам вечера!
Уже уходя, Мансо все же подозвал к себе дочь:
– Пожалуйста, дочка, не делай ничего, за что мне по том пришлось бы краснеть!
– Ну, что ты, папа! – На Ребеке была юбка в цветочках, в которой она выглядела настоящей тропической красавицей.
– Я тебе верю, не подведи меня!
– Не беспокойся, папа!
Мансо уже давно бросила жена, оставив у него на руках маленькую Ребеку и дав пищу для деревенских пересудов, и старику не хотелось возобновления сплетен, только теперь уже по вине дочери. Однако его усилия повлиять на нее не имели никакого успеха, поскольку для Ребеки понятия полового воздержания просто не существовало. Она выбрала Риверудля удовлетворения зова плоти, каждый вечер уединялась с ним и всякий раз, следуя животному инстинкту, открывала потрясающие возможности собственного тела.
По давно установившейся традиции рыбаки собирались в «Гальере», чтобы выпить, закусить и посудачить о жизни и делах. Таверна располагалась на морском берегу сбоку от строения кооператива. После своего недавнего профессионального посвящения Давид ожидал от рыбаков скорее враждебного приема, но они были настроены вполне добродушно.
– Осторожно с этим парнем, у него с башкой не в порядке! – И кряхтели, рассаживаясь по скамьям.
– А где Капи? – спросил старик.
– У себя дома!
Давида угостили пивом, второй круг купил старик Мансо. Когда его стали расспрашивать, кто да откуда, он вспомнил о Сидронио и решил скрыть правду – сказал, что родом из Кульякана, а работал прежде в рыболовецком кооперативе Чаметлы (эту идею ему подсказал Мансо). Выдумка оказалась удачной, и рыбаки окончательно приняли Давида в свою компанию. После третьего круга его мысли начали блуждать по Калифорнии, Чакале, Кульякану, пока он наконец не вспомнил о двоюродном брате. Если Чато приедет ночевать в домик на холме, там его ожидает встреча с Сидронио. Как же предупредить брата?
Однако теперь предпринимать что-либо было уже поздно. В то время как Давид в полной безопасности бражничал в компании рыбаков, Чато подъехал к дому, вышел из машины и с беспокойством оглядел царящий там беспорядок. Он сразу почуял недоброе, а затем зловещее предчувствие переросло в уверенность: Давид никогда не оставил бы без причины такое количество пива в старой бочке из-под бензина. Чато жил в подполье чуть больше года – достаточный срок, чтобы приобрести интуицию, а потому его тревога была не напрасной: здесь что-то не так, в этом доме небезопасно! Он заметил пулевые пробоины на стенах, темное пятно на полу – несомненно, засохшая кровь. Может быть, здесь засада? Не включая света, Чато неслышно прошел через дом на внутренний дворик. Вот простреленный радиоприемник, на полу валяются гильзы, но явно не от табельного оружия полиции. Что за черт? Он не имел права подвергать себя риску, похищенный банкир Иригойен вел себя слишком нахально, пришлось его попугать, только вчера в первый раз позвонили родственникам. Чато внимательно осмотрел улицу; нет, это не полиция, машин не видно, а кроме того, они бы тут все разнесли, особенно «драконы», невежи недорезанные! А если грабители? Тоже нет, все вещи на месте, включая листовки, запас медикаментов и одежды, две винтовки и четыре пистолета. Так какого же черта? Некоторое время Чато сидел в полной неподвижности, дожидаясь, когда совсем стемнеет, и постепенно начал успокаиваться. Он пришел к выводу, что здесь все-таки побывали полицейские, Давид оказал сопротивление, и они его ранили, чтоб не брыкался, а потом увезли е собой. Да, так, наверное, и случилось. Уже почти совсем успокоившись, Чато вернулся в гостиную и открыл бутылку пива, у которого, как ему показалось, был привкус паленого. Он устал до крайности, однако ночевать здесь было слишком опасно – надо убираться отсюда! – как ни хотелось остаться, поскольку силы его уже были на исходе. Нет, рисковать нельзя, банкир чертов, наверно, придется накачать его наркотиками, чтоб не поднимал столько шума.
Очень скоро Чато преодолел все свои сомнения и занялся укладкой маленького арсенала в спортивную сумку, как вдруг услышал с улицы негромкий звук подъехавшего к дому автомобиля. Он осторожно выглянул в окно и увидел машину Сидронио Кастро. Из нее вылез какой-то тип, похожий на наркоторговца, со лбом, заклеенным пластырем, и неизменным АК-47 в руках. Он с заметной опаской стал приближаться к дому. Чато догадался – это земляки Давида. Наркоторговцы и полицейские в чем-то похожи, но все же не одинаковые. Теперь он понял, что брату удалось унести ноги во время первого нападения, но враги предприняли новую попытку и наверняка подстерегали его, подключив соседей.
– Что ж, если ищут Давида, у меня есть преимущество. – Что делать? Оказать сопротивление? Поступить так было бы безумием: если они вернулись, значит, брата не поймали. Чато должен немедленно уходить, чтобы не сорвать операцию партизан и не поставить под угрозу безопасность своих товарищей. – Кроме того, если я их подведу, им будет трудно получить выкуп! – Чато надел на плечи рюкзак и, неслышно ступая, направился к заднему дворику. Но едва он вышел через дверь, которая оставалась открытой, как прогремел выстрел и возле самого уха просвистела пуля сорок пятого калибра – шофер Сидронио караулил за оградой. – Ну, держись, каброн! – Шофер побледнел от страха; он никак не ожидал вместо беззащитной жертвы столкнуться с профессионалом с двумя пистолетами. Чато, пользуясь своим преимуществом, всадил в громоздкую мишень четыре пули. – Получай, буржуйский прихвостень! – Толстяк рухнул, бездыханный. К тому моменту, когда Сидронио выбежал к зарослям бугенвиллии, Чато уже и след простыл. Самому
