благосклонность к проповедникам. Во всяком случае Лука не говорит, что он принял крещение. Более того, миссионеры не стали дольше задерживаться на острове, что было бы естественно, окажись обращение Сергия Павла более серьезным.
Ближайшей к Кипру страной была Малая Азия, ее южное побережье. Именно туда отплыли апостолы и вскоре высадились недалеко от города Пергии.
Кипр еще мог казаться продолжением знакомых библейских земель Сирии-Палестины, но теперь, сходя с корабля, путники попали в совершенно иной мир. По пристани сновали люди в странных, непривычных взору одеждах, говорившие на непонятных языках. Вокруг простиралась болотистая равнина, пропитанная малярийными испарениями, а вдали призрачными силуэтами высились горы. Апостолов ждали нелегкие переходы по пустынным дорогам, где каждый встречный мог оказаться грабителем: в здешних лесах бродили грозные исаврийские разбойники. Римская цивилизация лишь поверхностно коснулась этих глухих краев, населенных полудикими воинственными племенами. Однако Савлу и Варнаве было известно, что кое- где в городах тут есть еврейские общины и можно двигаться по стране, переходя от одной к другой.
Римляне называли эту провинцию Галатией, хотя настоящие галаты, или галлы, обитали севернее, в самом сердце полуострова. [6-5]
Миссионеры двинулись берегом вверх по течению реки и через несколько километров достигли Пергии, большого благоустроенного города с форумом, дворцами, театрами и акведуками. Сюда, кроме торговцев и римских колонистов, часто приходили паломники, которых привлекал храм Артемиды. Эту богиню чтили в Малой Азии с незапамятных времен.
Иоанн Марк пришел в ужас от перспективы все больше углубляться в это царство лесов, гор, неведомых народов и языческих богов. Его охватила тоска по родине: захотелось вновь очутиться в Иерусалиме, в доме матери, среди своих. Он наотрез отказался идти дальше. Тщетно Савл и брат пытались его уговорить; Марк вернулся назад и сел на корабль, отходящий в Иудею. [6-6]
Варнава остался верен Тарсянину, и теперь уже вдвоем они пошли по тракту, ведущему из Пергии прямо на север. Вероятно они узнали, что в Антиохии Писидийской живет много евреев. Но если диаспора служила путеводной нитью для апостолов, то невольную услугу оказал им и Рим.
Малая Азия, прародина многих арийских племен, всегда отличалась смешанным населением, пока ее не захватили турки. Хетты, киммерийцы, галлы, греки вели здесь войны, создавая и разрушая государства. Копыта боевых коней топтали эти плоскогорья и долины задолго до того, как сюда вторглись персы и фаланги Александра. Невозможно себе представить, как Варнава и Павел могли бы выполнить свою миссию, если бы не Рим. Почти в те самые годы, когда они начали свое странствие, Филон с восторгом писал: 'Рим положил предел бесконечной путанице и изменениям, происходившим от бесконечной борьбы государств и держав, объединяя племена народов и силы князей'. Конечно, не все было так прекрасно, как казалось философу, но нельзя не признать, что единый римский закон и порядок были фактором, неоценимым для миссии; а международный греческий язык позволял изъясняться между собой людям в любой точке империи.
Впрочем, еще раз напомним, что благовестники шли по ее варварской окраине; влияние центра доходило здесь лишь до городов. Главными каналами связи между ними были римские военные трассы. Именно по ним, никуда не отклоняясь, шли Савл и Варнава.
Основание Галатийских церквей
Они шагают по широкой мощеной дороге: два человека в походных плащах, с посохами в руках; один высокий, статный, другой — приземистый, сутулый. Шагают день, второй, третий. Их изредка обгоняют всадники и почтовые повозки, встречаются торговые караваны и отряды солдат. Дорога идет по плоскогорью, ее обступают пологие, поросшие лесом холмы, пересекают реки, через которые приходится перебираться на лодках. Луга сменяются скалами, рощами и кустарниками. На третий день слева открывается простор большого озера, за которым синеет далекая горная гряда.
Сколько еще удивительных ландшафтов пройдет перед глазами Павла! Но в его посланиях мы почти никогда не находим следов восхищения природой. Едва ли это можно объяснить только его слабым зрением. Горожанин до мозга костей, он, видимо, не обладал даром остро ощущать красоту мира. Жизнь Павла вся была сосредоточена в глубинах духа. Образы и сравнения в его письмах не похожи на сельские образы Евангелия. Апостол не говорит о виноградниках, нивах и цветах; когда он хочет пояснить свою мысль, ему приходят на ум спортивные состязания в Тарсе, городские коллегии судей, страницы книг.
Наверно во время долгих пеших переходов Павел был погружен в молитву, размышления или беседовал с Варнавой. Путешествие сблизило их еще теснее. Павел мог делиться с другом своими думами и замыслами. Несомненно, уже тогда перед ним стала обрисовываться его апостольская задача: пронести Евангелие по всей 'экумене', Римской державе. Не просто проповедовать, а насаждать общины ожидающих пришествия Господа; не ходить туда, где Слово Божие раньше уже возвещалось другими, а успеть включить в круг благовестия как можно больше городов; полагать начало среди евреев, чтобы от них через прозелитов шло, как в Антиохии, распространение веры.
Желая сохранить независимость, оба — и Павел, и Варнава — положили себе за правило не брать денег от общин, а зарабатывать на хлеб собственными руками. [6-7] Прежде Варнава был богатым человеком, но все состояние отдал на нужды Иерусалимской церкви. Он владел каким-то ремеслом, а Тарсянин изготовлял палатки, которые мог продавать на базаре в любом городе.
Около недели продолжали апостолы свой путь, пока не спустились в долину, утопающую в зелени рощ. У склонов горы, вокруг языческого храма, лепились дома. Кое-где были видны следы присутствия римлян: мощный водопровод, портики тяжелых административных зданий.
Это была Антиохия Писидийская, еще при Августе получившая статус колонии. Отдохнув в гостинице и осмотревшись, миссионеры разузнали, где находится синагога, и в первую же субботу направились туда.
Община, затерянная в языческой стране, встретила их как желанных и почетных гостей. В то время между очагами диаспоры поддерживалась постоянная связь: курьеры, купцы, учители Закона приносили книги, новости, распоряжения Синедриона, собирали церковные пожертвования. Любой из таких новоприбывших имел право обратиться к собравшимся в синагоге со словом назидания. Это было предложено и апостолам, тем более, что Павел отрекомендовался как ученик знаменитого Гамалиила.
Лучшей возможности нельзя было и представить. Поднявшись на возвышение, Павел заговорил…
Обычно такие речи строились как толкование на прочитанный отрывок из Слова Божия. Но св. Лука едва ли располагал точной записью того, что сказал апостол. В Деяниях он, как правило, излагает его речи своими словами, сохраняя лишь основной их смысл. [6-8] А в данном случае он сводился к тому, что Иисус Назарянин, казненный Пилатом в Иудее, был именно Тем, Кого предвозвещали пророки, что Богом предначертано два прихода Мессии — один в уничижении, другой — в славе. По роковому ослеплению Он не был узнан вождями народа, но пророки предвидели и Его мученическую смерть и то, что Бог воздвигнет Его из гроба. В ожидании Его прихода как Судии люди могут через веру в Него обрести 'оправдание', то есть единение с Богом, Который именем Мессии дарует им прощение грехов. Этого не в силах сделать Закон: он лишь указывает человеку на его несовершенство.
Проповедь была столь новой, столь неожиданной и непривычной, что апостолов пригласили в следующую субботу вновь говорить в синагоге. Они вышли на улицу, окруженные толпой, которая проводила их до гостиницы. Люди были явно взволнованы и задавали вопросы; приход гостей из Иудеи стал событием в их тихой провинциальной жизни.
Синагогу часто посещали 'богобоязненные' и те язычники, которых привлекала вера в единого Бога и нравственные правила евреев. Они сразу же почувствовали, что слова проповедников открывают им новую перспективу. Ведь прежде им постоянно говорили, что если они хотят обрести спасение, то должны превратиться в иудеев. А оказывается, Бог может принять каждого, кто уверует во Христа.
Сегодня нам нелегко представить, как жители древней Галатии восприняли и поняли Благую Весть. Мы даже не знаем точно, к какой народности принадлежали те 'богобоязненные', которые пришли в синагогу в
