матери, чтобы преподать ей небольшой урок.
Через некоторое время Ра замечает фигуру странного вида. «Кто эта женщина, у которой нет головы?»– спрашивает он. Знающий все на свете Тот отвечает на этот вопрос, и Ра принимает решение наказать Гора. Тем временем Сет находит Гора спящим и выкалывает ему глаза. Хатхор излечивает Гора с помощью магии, и снова «эннеада» богов собирается, чтобы попытаться решить трудный спор.
Сказка довольно длинна. В ней есть эпизод, в котором Сет замышляет нечестный трюк против своего племянника, однако благодаря хитрости Исиды в ловушку попадает он сам. Есть в легенде и другие поединки, есть и напыщенные речи в суде. Вопрос решается ни много, ни мало, как Осирисом, присылающим в суд письмо с угрозами; Сет уступает Гору. Гор увенчан короной, и все, кроме Сета, счастливы.
Очевидно, что эта легенда не была частью официальной религиозной догмы. Она довольно груба, фривольна и носит оскорбительный для богов характер. У меня нет сомнения, что египтяне считали эту историю юмористической. Она, скорее всего, была протестом против помпезных ритуалов, которые некоторые ученые считают единственным проявлением религиозной жизни в Древнем Египте. Однако не стоит думать, что фривольность была единственной альтернативой ритуалу и что легенда о Сете и Горе говорит о циничном отношении простых людей к официальному благочестию двора. Хотя мы знаем о каждодневной религиозной жизни египтян очень мало, некоторые свидетельства дают еще одну, и очень важную, картину религиозных взглядов.
Поскольку простых людей не допускали за ограду великих храмов, они имели свои центры почитания божеств. Для вознесения молитв паломники отправлялись в определенные места поклонения, но молиться всегда можно было и дома. В бедных домах было небольшое святилище в одной из комнат; вельможи строили для этого особое здание где-нибудь в саду. Поклонялись в основном самым великим богам пантеона; возможно, ремесленники предпочитали обращаться к Пта, а писцы могли возносить молитвы Тоту – изобретателю чисел и покровителю грамотных. Самой популярной была Хатхор – небольшой ее храм в Дейр-эль-Бахри буквально усыпан черепками фаянсовых изделий, которые приносили для нее паломники.
Два самых популярных домашних бога, которых почитали почти исключительно в малых святилищах, выглядели очень необычно. Если бы мы не знали, что богиня Таурет имела добрый нрав, мы определенно сочли бы ее чудовищем. То была богиня-гиппопотам, покровительница родильниц. Мы, пожалуй, подумали бы, что, только глянув на нее, беременная женщина скинула бы ребенка, но египтяне, видимо, считали ее привлекательной. Другим любимым домашним богом был Бэс, чья статуэтка часто украшала спальню. Этот бог был единственным, кого египетские художники изображали анфас. На египтянина Бэс не похож – округлое добродушное лицо и тело карлика позволяют предположить, что он происходит откуда-то из Центральной Африки – о чем свидетельствует и его одеяние. Возможно, Бэс – заимствованное божество, но урод уродом, а был он зато весельчаком, и в его ведение входили в основном игры и забавы.
Самые важные документы о верованиях простого люда – мемориальные плиты, найденные в Дейр-эль- Медине, деревне служителей фиванского некрополя. Одна из молитв обращена к богине по имени Мересегер, которую называли также «Та, что любит тишину» и «Вершина запада» – в честь большой горы близ Фив. Молитва написана рабочим некрополя по имени Неферабет, который называет себя «невежественным и бесхитростным человеком». «Я не знаю ни добра, ни зла, – утверждает он. – Когда я совершил греховное деяние против Вершины, она наказала меня, и я был в ее руках, как ночью, так и днем… Я призвал ветер, но он не пришел ко мне… Но когда я обратился к своей повелительнице, я обнаружил ее идущей ко мне с теплыми ветрами. Она излила на меня благодать, после того как она позволила мне видеть ее руку. Она изменила свое отношение ко мне, став благосклонной».
Этот текст поистине удивителен тем, что написан одним из веселых, самоуверенных египтян, которые покупали магические заклинания, чтобы обеспечить себе благосклонность судей в день посмертного суда. Этот текст не уникален. Другая молитва, выдержанная примерно в том же тоне, обращена к самому Амону- Ра, царю богов. Проситель, художник по имени Небра, обратился к богам, когда его сын тяжело заболел и оказался близок к смерти. Амон, которого наградили эпитетом «Тот, кто приходит на голос бедняка», ответил на отцовскую мольбу. Он спас сына от смерти. Преисполненный благодарности Небра обратился к богу со следующими словами: «Хотя слуга склонен поступать плохо, Господин склонен его прощать». В этой молитве мы видим признание греха, просьбу о прощении и уверенность в божественной милости, которая, если о ней попросить, будет оказана. Подобные мысли можно было встретить только в религиозной литературе евреев. Но они, как видим, свойственны египетским верованиям позднего времени.
В некотором смысле такие молитвы – самое главное в религии Древнего Египта. Длинные списки причудливых божеств и представление египтян о своих богах куда менее значимы, чем обращение человека к своему богу. Эти боги давно умерли, но когда-то они были живыми – не как холодные золоченые статуи в затемненном святилище, но как силы, способные вызвать благоговение и доверие у живых людей.
Часть вторая
МИР МЕРТВЫХ
Глава 13
«Превосходный, снабженный в дорогу дух»
Птица «ба»
Могильщики, мне кажется, имеют какую-то мрачную привлекательность в глазах многих людей. В доказательство этих слов можно привести успех такой книги, как «Американский путь к смерти», не так давно подарившей мне приятное вечернее развлечение. Мисс Митфорд отнюдь не первой подвергает разбору работу этого честного ремесленника, американского гробовых дел мастера. Не первая она и задалась вопросом, почему процесс погребения так противоречит традиционным религиозным нормам. Марк Твен, столетие назад описывая в своей книге глупости, на которые способен человек, поднялся по этому поводу до сардонического смеха. В «Жизни на Миссисипи» он вывел образ гробовщика – надеемся, целиком вымышленный – и вложил в его уста следующие слова: «Ты только подумай. Богач хочет, чтобы ты сделал свою работу по высшему разряду; если ты можешь надбавить цену за гроб – надбавляй и потроши богача, ничего ему не станется. Но возьми бедняка да сделай все путем – и он готов разориться на одних-единственных похоронах. Особенно если это женщина». Продолжая объяснения, гробовщик рассказывает, как ему довелось разорить миссис О'Флаэрти, вдову бедного рабочего, на похороны ее мужа.
Моральная оценка подобного поведения не входит в задачу нашей книги; впрочем, оно вряд ли требует комментариев. Как изучающим Древний Египет, нам интересен тот удивительный факт, что и в наши дни, как и на заре цивилизации, во времена первобытных колдунов, мы верим в то, что мертвое тело: а) должно быть сохранено и б) требует почтительного к себе отношения, словно к живой личности. Сходство современного культа с культами примитивных цивилизаций бросается в глаза – здесь и дорогой красивый гроб, и драгоценности на усопшем, и разного рода безделушки в гробу, и подкрашивание его лица.
Те, кто занимается бальзамированием в наши дни, могут возразить, что пареллели только внешние, а мотивы поступков родственников иные. Погребальный ритуал не призван помочь усопшему магией, он помогает родственникам вернуть утраченное ими душевное равновесие. На это мы можем заметить, что и деятельность колдунов могла нести родственникам чувство психологической разрядки. Однако главное сходство заключается не в психологии, а в имеющем очень древние корни отношении к смерти и к умершим. Это отношение проявляло себя еще в могилах охотников Европы времен неолита.
Во всем мире, еще задолго до появления письменности, существовало общее убеждение: человек воскресает. Это убеждение старо как мир, оно древнее, чем хомо сапиенс, оно есть и у австралийских аборигенов, и у африканских бушменов. Трудно поверить в то, что звероподобный охотник-неандерталец разделял это убеждение, однако нет никаких других объяснений тому, что скелеты неандертальцев бережно погребали в тех же пещерах, где они жили, что рядом с покойниками неандертальцы клали оружие и что на рассыпавшихся костях мы находим украшения. В этих жалких могилах мы видим начало не только веры в нечто вроде жизни после смерти, но и бережное отношение к физическим останкам.
В наши дни даже лохматый дикарь знает, что тело подвержено тлену. Любой, наблюдающий мертвое тело, может за сравнительно короткий срок – куда меньший, чем его жизнь, – увидеть, что тело разлагается, в конце концов весьма мало напоминая человеческую фигуру. Даже не имея точных свидетельств, мы можем предположить, что и первобытный человек знал, что тело не сохраняется в первозданном виде. Откуда тогда возникла эта удивительная идея о бессмертии?
