сандалии и серое форменное платье. Мэй повисла на руке у Ремо, прижалась щекой к его сильному плечу. Она наблюдала, как продавщица складывала её плащ.
— Довольно странный плащ. Где такой сшили? — спросила молодая продавщица с курчавыми волосами цвета соломы и нагрудной табличкой, на которой было написано: «Мисс П. Уолш».
— В Китае, — ответила Мэй Соонг.
— Я считала, что в Китае делают хорошие вещи, такие, как, например, шёлк, ну и другие ткани.
— Китайская Народная Республика, — уточнила Мэй Соонг.
— Да. Чан Кайши. Народная республика Китай.
— Если вы обслуга, то и будьте ею, — огрызнулась Мэй Соонг. — Завязывайте пакет и держите язык за зубами.
— В следующий раз ты, очевидно, потребуешь, чтобы тебе принесли трон, — прошептал ей Ремо.
Мэй повернулась к Ремо и взглянула на него:
— Если мы живём в феодальном обществе, стало быть, наша группа, выполняющая секретную работу, должна являться частью его, не так ли?
— Полагаю, что так.
Мэй Соонг улыбнулась с победным видом.
— Тогда почему я должна выслушивать оскорбление от раба?
— Послушайте, — возмутилась мисс П. Уолш. — Это я не намерена выслушивать подобную чушь от вас или от кого-либо ещё. Если вы хотите, чтобы вам упаковали пакет, ведите себя пристойно. Меня ещё никогда так не унижали.
Мэй Соонг приободрилась и с самым напыщенным видом приказала мисс П. Уолш:
— Вы — обслуживающий персонал, вот и занимайтесь своим делом!
— Послушай, ты, красотка, — вне себя от гнева заявила мисс П. Уолш. — Мы все — члены профсоюза и не обязаны глотать такие грубости. Или разговаривай нормально, или получишь сейчас свой плащ в физиономию.
Мистер Пелфред объяснял помощнику менеджера, что значит покупка за наличные деньги, когда его внимание привлекла разгоравшаяся ссора. Мистер Пелфред побежал к ним, его чёрные, начищенные до зеркального блеска ботинки стучали по мраморному полу. Из-за полноватой комплекции он запыхался, руки его были жалобно простёрты.
— Объясните, пожалуйста, в чём дело, — обратился он к продавщице.
— Заткнись! — завопила мисс П. Уолш. — Лакей!
Появилась худая, измождённая женщина с резкими чертами лица, одетая в отутюженный твидовый костюм. Она выросла словно из-под земли, присоединившись к сгрудившимся вокруг злосчастного пакета людям.
— Что здесь происходит? — спросила она,
— Это вовсе не жалоба, — сказал мистер Пелфред.
— Я не обязана выслушивать оскорбления от покупателей или ещё от кого-нибудь. У нас есть профсоюз, — продолжала твердить своё мисс П. Уолш.
— Что здесь происходит? — повторила вопрос женщина.
— Произошло небольшое недоразумение, — объяснил мистер Пелфред.
— Меня завела эта покупательница, — призналась мисс П. Уолш, указывая на Мэй Соонг.
Мэй Соонг стояла с безмятежным видом, как будто бы наблюдала со стороны ссору своих горничных.
— Что случилось, дорогая? — спросила женщина. — Что произошло на самом деле?
— Я упаковывала её странный плащ, как вдруг она приказала мне заткнуться или что-то в этом роде. Она вела себя высокомерно, точно аристократка, а затем набросилась на меня с оскорблениями. Оскорбляла, как хотела.
Худенькая женщина с ненавистью взглянула на мистера Пелфреда.
— Мы не можем мириться с таким, мистер Пелфред. Девушка не обязана обслуживать эту покупательницу, если же вы ей прикажете, весь магазин забастует, и надолго.
Руки мистера Пелфреда задрожали.
— Хорошо. Хорошо. Я сам заверну свёрток.
— Вы не можете делать этого, — запретила ему женщина. — Вы не член профсоюза.
— Фашистская свинья, — холодно процедила Мэй Соонг. — Массы увидели, как их эксплуатируют, и стали рвать цепи тирании.
— А ты, бутончик лотоса, — прошипела женщина, — сложи свои губки, забирай свой чёртов плащ и катись через эту чёртову дверь, а не то вылетишь через это чёртово окно вместе со своим сексуальным приятелем. Если ему это не по душе, пусть убирается вместе с тобой.
Ремо поднял руки вверх.
— Я любовник, а не борец.
— Очень на тебя похоже, жиголо, — отпарировала женщина.
Мэй Соонг медленно взглянула на Ремо. Её золотистого цвета лицо покраснело, и она холодно бросила:
— Ну, ладно. Пошли отсюда. Возьми плащ и одежду.
— Понеси хоть что-нибудь, — попросил Ремо.
— Ты возьмёшь плащ.
— Хорошо, — согласился Ремо. Он печально взглянул на мисс П. Уолш. — Не могли бы вы оказать мне огромную услугу? Нам очень далеко идти, и я был бы вам крайне признателен, если бы вы уложили этот плащ в какую-нибудь коробку. Подойдёт любая.
— Да, конечно, — сочувственно проговорила мисс П. Уолш. — Эй, посмотрите-ка, возможно, пойдёт дождь! Пожалуй, я сделаю двойную упаковку. У нас есть специальная бумага, которая пропитана химикалиями. Она предохранит от намокания.
Когда продавщица удалилась в подсобку за этой бумагой, Пелфред, по возможности сохраняя достойный вид, направился к лифту, а измождённая женщина зашагала обратно на склад, Мэй Соонг сделала Ремо замечание:
— Не следовало так расстилаться перед этой.
А на обратном пути в отель она добавила:
— Вы — нация без чувства собственного достоинства.
Лишь в вестибюле гостиницы Мэй несколько оттаяла, и к тому времени, когда они вернулись в номер, где Чиун восседал верхом на своих чемоданах, она вдохновенно принялась обсуждать свой предстоящий визит в школу каратэ, о которой так много слышала, и о том, какое удовольствие она от этой школы получит.
Через плечо Ремо подмигнул Чиуну:
— Собирайся, мы снова отправляемся в Чайнатаун. Посмотрим каратистов в действии.
Затем Ремо поинтересовался у Мэй, не хочет ли она перекусить.
ГЛАВА 18
— Сэр, я должен вас предупредить, что вполне вероятно, вам не стоит полагаться на положительный результат известного вам дела.
Голос Смита преодолел напряжение и сейчас звучал примерно так же спокойно, как шумел залив Лонг-Айленд за его окном, укрытым плоским гладким стеклом, которое странным образом не реагировало на обычные ветры и волнения.
Всё было кончено. Смит принял решение вполне в духе своего характера, характера, благодаря которому бывший президент выбрал его для задания, хотя задание это было Смиту совсем не по душе. Его характер сложился ещё в юности и подсказал Гарольду У. Смиту, что существуют вещи, которые следует делать независимо от собственного благополучия.
