на орбиту спутник-шпион, название и задачи которого не разглашались.
Обычно репортеры подтягивались накануне запуска и ждали. Иногда ожидание затягивалось дня на три-четыре, и тогда они начинали роптать. Впрочем, роптали они постоянно. Особенно они роптали, когда запуск проходил без сучка и задоринки. Тогда они проклинали НАСА и горько жаловались, что «картинка все время одинаковая».
— Чего вы хотите? — спросил однажды директор программы у репортера Си-би-эс. — Еще одного «Челленджера»?
Тот ответил не раздумывая:
— Ну разумеется. Чего же еще, черт побери?
Директор с трудом удержался, чтобы не съездить по роже этому человеконенавистнику.
«Релайент» уже находился на гигантском транспортере, который медленно двигался к пусковой вышке. Репортеры были тут как тут. Их было довольно много, невзирая на то, что погода для декабря во Флориде стояла необычно холодная. Не иначе, рассчитывают на неудачный старт, мрачно подумал директор программы.
Представители прессы толпились у окон офиса директора, откуда открывался вид на самую прочную дорогу в мире, которая вела к пусковому комплексу 39-А. Гусеничный транспортер, специально переоборудованный из горнопроходческого комбайна гигантский тягач грузоподъемностью две с половиной тысячи тонн и размером едва ли не с бейсбольное поле, снабженный четырьмя двойными сочленениями гусениц, тащился со скоростью три с половиной мили в час. Каждое звено массивных гусениц давило на поверхность полотна с силой тридцать три тонны. На платформе, составляя единое целое с внешним топливным баком и двумя ракетными ускорителями, находился устремленный в небо космический челнок.
Зрелище было впечатляющее, однако, поскольку «шаттл» не извергал дыма и пламени, пресса не проявляла к нему ни малейшего интереса.
— Вы боитесь предстоящего старта? — спросил кто-то из репортеров.
— Чего мне бояться? — огрызнулся руководитель программы.
— Но если это действительно марсиане поджарили «Биобаббл», резонно предположить, что НАСА будет следующим в их списках на уничтожение.
— Бросьте. Нет никаких марсиан и никаких списков.
— Почему вы так уверены в этом?
— Потому что я видел снимки, которые сделаны зондами «Викинг» и «Маринер». Это мертвый мир.
— Тогда почему в НАСА муссируется возможность лет через тридцать снарядить экспедицию на Марс?
— Потому что на планете все-таки имеются примитивные формы жизни. Лишайник. Возможно, какие-то микробы или одноклеточные.
— Что, если эти самые одноклеточные настолько развиты, что вполне способны направить смертельные лучи на Землю? — спросил известный научный обозреватель, тертый калач.
— У одноклеточных организмов нет мозга, — терпеливо, но не без доли сарказма объяснял руководитель проекта. — Это самая примитивная форма жизни.
— Нам неизвестно, что представляет собой марсианский одноклеточный организм. Возможно, это один сплошной мозг.
— Вот именно, — подхватил кто-то из толпы. — Один гигантский мозг.
Руководитель проекта начинал выходить из себя:
— Если это один гигантский мозг, то откуда же ему взять руки, чтобы управлять смертоносными лучами?
— Возможно, у него есть марсианские соратники, которые суть одни сплошные руки... или ноги. И они сливаются в одно целое. А Нассау для них вроде живца.
— НАСА, а не Нассау, — буркнул руководитель проекта — его раздражал этот кощунственный ярлык, который с легкой руки журналистов прилип к уважаемой организации еще с безмятежных времен проекта «Меркурий». — И поверьте мне на слово — программе ничто не угрожает.
— Вы не возражаете, если мы снимем процесс транспортировки?
— Вы мои гости.
Камеры облепили гигантский транспортер, фиксируя каждый дюйм его продвижения. Обычно на то, чтобы доставить «шаттл» из ангара на пусковую площадку, уходил целый день, и журналисты, не жалея пленки, добросовестно отрабатывали гонорары.
Уже за полночь, когда руководитель программы отправился спать, неутомимые операторы зафиксировали самую крупную в истории НАСА катастрофу, если не считать крушения «Челленджера» над Атлантическим океаном.
Серебристый корпус «шаттла» был залит светом. Транспортер с задумчивым урчанием продолжал свой неспешный путь.
Как вдруг стало светло, как днем; ночное небо озарила ослепительная вспышка, мгновенно пожравшая космический челнок «Релайент» вместе с двумя твердотопливными ракетными ускорителями. Огромный оранжевый корпус еще пустого топливного бака моментально обуглился, и в следующую секунду его не стало.
«Шаттл», ракетоносители, топливный бак, транспортер — все это превратилось в кипящую, пузырящуюся массу расплавленного металла и резины. Над местом катастрофы поднималось ядовитое облако. Жаропрочные керамические плитки, которыми был облицован корпус «шаттла», буквально пролились дождем. Раскаленные добела капли падали на землю, оставляя после себя черные следы и струйки дыма.
Расположенные неподалеку камеры также расплавились, так что никаких видеосвидетельств случившегося не сохранилось.
Если не считать одной-единственной фотокамеры.
Фотографу из «Нэшнл Инквайрер» было отказано в допуске на место на общих основаниях, и он снимал происходящее, расположившись далеко за пределами объекта.
Затвор щелкал в автоматическом режиме, снимая величественный силуэт «шаттла» на фоне ночного небосклона. Репортер рассчитывал, что хоть один кадр окажется удачным.
Картинка в видоискателе была такой мелкой, что он не заметил одной важной детали. Лишь напечатав снимки «до» и непосредственно «после» катастрофы, он обратил внимание на горящие на фоне ночного небосклона буквы.
Это послание было способно взорвать мир по обе стороны земного шара.
Глава 14
Президента Соединенных Штатов разбудил звонок главы аппарата Белого дома.
— Неприятности с новым «шаттлом», сэр.
— С «шаттлом»? — переспросил Президент, все еще пребывая во власти сладких снов.
— "Релайент". С ним произошло то же, что с «Биобабблом».
— Проклятие. Ни слова моей жене. Она найдет повод во всем обвинить меня.
Чувствительный удар ногой по лодыжке лишний раз напомнил Президенту, что это не сон и его жена находится рядом с ним в постели.
— Извини, — пробормотал он, скидывая одеяло. — Не узнал тебя с новой прической.
Глава администрации, натянув махровый халат, вышел из спальни. Навстречу ему уже спешил глава аппарата.
— Вы должны выступить перед нацией, — с тревогой в голосе произнес тот.
— Текст уже готов? — буркнул Президент.
— Надо бы предложить какое-нибудь правдоподобное объяснение, чтобы избежать всеобщей паники.
— Предоставляю это вам, — сказал Президент, входя в кабинку лифта.
Глава аппарата было последовал за ним, но наткнулся на мягкую, мучнистого цвета ладонь Президента.
— Встретимся в Овальном кабинете. Через девять минут.
