Он потер глаза, а затем произнес:
— Ты не сможешь ехать на гнедом. Слишком устал.
— Я понимаю, что ты устал, но в этом ты можешь винить только себя, и ты мог бы попытаться помочь мне, ради меня. Или ради тех пари, что ты заключил, по крайней мере.
Он спустил одну ногу с кровати.
— Не я устал. А вот Полярная звезда выдохся. Мне пришлось ехать на нем прошлой ночью.
— Ты поехал на моей лошади? — Конечно, гнедой мерин принадлежал ему, но Симона не могла сейчас беспокоиться о таких незначительных деталях.
— У Горэма должно быть что-то подходящее. Попроси у него лошадь. Боже, мне нужно принять ванну.
Симона была готова устроить ему ванну — так сильно ей хотелось облить его грязной водой, оставшейся после умывания.
В новой элегантной амазонке Симона должна была чувствовать себя уверенно, с нетерпением ожидая скачек. Вместо этого она боялась ее, и по важной причине. Все гости мужского пола устремились в конюшни вместе с многочисленными щеголями из Лондона, приехавшими на скачки и на бал, плюс местные жители. Симона могла видеть в толпе Дэниела Стамфилда; он был намного крупнее всех остальных.
Женщины, которые собирались состязаться, либо флиртовали с вновь прибывшими, либо слушали своих покровителей, дававших им последние инструкции. Не так много из первоначальных двадцати куртизанок осталось, чтобы участвовать в скачках.
Из женщин, все еще гостивших у Горэма, Мэри Коннорс, актриса, никогда не училась верховой езде, хотя она заявила всем, что может править фаэтоном с высоким сиденьем с точностью до дюйма. Беременная Элис снова страдала от утренней тошноты, а Сандари ездила только на слонах. Мэдлин Харбау, цирковая наездница, собиралась уехать в Лондон, как только найдет достаточно подушек, чтобы подложить под ноющий зад, а компаньонка банкира, мисс Хансон, планировала практиковаться в игре на фортепиано для выступления сегодня вечером. Таким образом, остались только Симона, Мора Дойл, Дейзи, Руби, в амазонке рубинового цвета, конечно же, и балерина сэра Чонси — или Данфорта — которая также собиралась выступать сегодня вечером, но все равно настояла на том, чтобы ехать. И Клэр Хоуп.
Симона еще не видела Клэр, но знала, что скачек не было бы, если бы их хозяйка не была уверена в своей победе.
Джем согласился с тем, что Полярная звезда был вялым этим утром. На гнедом можно было ехать, и мерин отдал бы все свои силы, но у мисс Номы не было бы шансов выиграть, а лошадь могла получить травму. Дэниел согласился и отправился попросить главного конюха Горэма найти Симоне лошадь. Его собственный конь оказался медлительным, неуклюжим животным, которое идеально подходило ему, но никогда не выиграло бы ни одной скачки.
Дэниел и главный конюх вывели красивую темно-рыжую кобылу. Она выглядит здоровой, сообщил Симоне Джем, после того, как изучил ноги, спину и шею лошади. Конюх пояснил, что она легко бежит, и является вторым выбором мисс Хоуп.
Затем Симона увидела, как конюх вывел фаворитку Клэр, и ее мечты обратились в лошадиный помет. Белоснежная, наполовину арабская кобыла, прогарцевала мимо нее, напоминая визит королевской семьи. Со стороны зрителей раздались крики об изменении ставок.
Теперь Симона увидела Клэр, которая выглядела так же потрясающе, как и ее лошадь: в абсолютно черной амазонке под стать своим волосам, с белым пером на шляпке, похожей на шапочку жокея, и кружевными оборками на шее. Она и ее лошадь представляли собой отлично подобранную пару редких, дорогостоящих и изящных произведений искусства.
Симона посмотрела на элегантную кобылу, на которой ей предстояло ехать. Затем перевела взгляд на красавицу, предназначенную для Клер: с длинной шеей и тонкими ногами, эта лошадка была создана для скорости. Она увела юного Джема обратно в конюшню.
— Оседлай мне Фидуса.
Дэниел вел темно-рыжую кобылу следом за Симоной. Он рассмеялся.
— Вы не сможете ехать на лошади Харри. Он убьет вас. Я имею в виду Харри, но это может сделать и его конь. Нет, Харри убьет меня. Фидус сбросит вас еще до того, как вы достигнете стартовой линии.
Симона вложила всю свою храбрость и уверенность в четыре слова:
— Я смогу ехать на нем.
Джем произнес:
— Прошу прощения, мисс Нома, но Фидус никогда не возил леди. Он не приучен к дамскому седлу.
Симона подняла ногу, чтобы показать разрез на юбке.
— Тогда хорошо, что я готова ехать по-мужски.
Мальчик настаивал на своем.
— Вы не можете взять этого коня без разрешения хозяина.
— У меня оно есть, — солгала Симона.
Дэниел спрятался за кобылой, чтобы почесать пах.
— Нет, у вас его нет.
Девушка сложила руки на груди.
— Я сказала, что у меня есть разрешение. Вы не разговаривали с Харри час назад. А я разговаривала.
— Он не позволил бы вам ехать на Фидусе. Дьявол, он не позволяет даже мне ездить на нем.
— Это только ваше слово против моего.
Дэниел не мог сказать, откуда он знает, что она лжет. К тому же не мог одновременно чесать свое хозяйство и привязывать Симону к спине позаимствованной кобылы. Она уже шагала по длинному коридору конюшни к стойлу Фидуса в самом конце.
— Немедленно принесите седло, — приказала она. — Или я поеду без него.
Дэниел перестал испытывать зуд. Она говорит правду, ей-богу.
— Харри не захочет, чтобы я сломала шею, не так ли?
— Он-то как раз может, — заявил ей Дэниел, и это тоже оказалось правдой. Не важно, эта женщина была такой же тупоголовой и упрямой, как лошадь. В любом случае, Дэниел знал, что проиграл, вот почему он обычно избегал независимых женщин. — Я пойду и приведу Харри.
— Отлично. Сейчас он должен принимать ванну. — Она что-то напевала большому жеребцу, приказав другому груму увести кобылу, потому что она отвлекала Фидуса. Черному коню понравилось яблоко, которое девушка принесла для гнедого мерина, и он не устроил никакой суматохи, когда Джем затянул подпругу на более легком, меньшем по размеру седле, которое где-то нашел. Мальчик предупредил ее, что Фидус не любит хлыст. Симона отложила свой хлыст в сторону и взяла поводья, чтобы вывести жеребца из конюшни, продолжая тихо разговаривать с ним, рассказывая Фидусу, какой он красивый, о том, как он поможет ей выиграть новую жизнь и как будет гордиться им Харри.
— Ты веришь мне, не так ли?
Толпа затихла, затем возникла бешеная свалка за то, чтобы записать новые ставки. Балерина попыталась добраться до лорда Горэма, чтобы сняться со скачек, но Клэр заблокировала путь, когда протолкнулась вперед, чтобы встать лицом к лицу с Симоной.
— Вы не можете ехать на этой лошади.
— О да, могу. Я могу ездить на ком угодно. Мой дедушка был торговцем лошадьми и тренером. Он учил меня обращаться с ними.
Данфорт отправился поставить деньги на Клэр.
— Грязных цыган не должны допускать в общество приличных людей, — пробормотал он, а Симона услышала. Она сердито взглянула на него, а Клэр скривила губы от беспутного сына герцога, который держал бедняжку Сандари практически в положении рабыни.
Затем Клэр вспомнила о насущной проблеме.
— Вы не можете сидеть по-мужски, в манере, не подобающей женщине. Предполагалось, что это будет испытанием на достижения, присущие леди.
— Тогда вам следовало пригласить леди. Но вы этого не сделали, зная, что они не приехали бы. А я приехала. Я участвую в конкурсе. И я поеду на этой лошади.
