согнуться, переломиться пополам — высокий с размаха влепил Жене в бок носком ботинка.
— Встань, падла.
Женя поднялся. Кровь текла из разбитой губы, Женя размазывал ее по лицу, всхлипывая:
— Вы не имеете права, я все рассказал.
— Замолкни, сука! Не понял?
Женя не успел отшатнуться, и высокий снова ударил его по лицу На этот раз Женя устоял на ногах.
— Сядь, — рявкнул высокий.
Женя послушно сел.
— Сиди и внимательно слушай. Если хоть на минуту раскроешь пасть, убью, как собаку. Понял?
Женя кивнул.
— Так вот… — начал Белый.
Было уже далеко за полночь, когда Валя вновь услыхала шаги во дворе. Она подняла голову. Человек миновал тусклый круг света от лампочки над входом, прошел через двор и остановился в подъезде.
— Ты здесь? — спросил он. — Порядок. Здоровый, а лапшистый. Я даже не думал, что он так запросто ссучится.
Они ушли, шаги их долго еще звучали на тихой ночной улице. Потом Валя, с трудом переступая затекшими ногами, вышла из подъезда. Она не могла понять ровным счетом ничего. Милиция арестовала Женю. Но ушли они без него? Отпустили? Может, он их подкупил? Этот сказал — “ссучился”. Значит, предал? Кого? Виктора? Виктор попал в беду. И виновата она, Валя.
Все, что происходило с ним в этот день, было так необычно, что Саша забывал про усталость.
Когда они спустились в маленький кинозал и там погас свет, Саша вытянул ноги в узеньком проходе между рядами стульев и почувствовал, что сейчас уснет. Просто уснет. Но майор тронул его за плечо:
— Давай работать, Саша.
И снова Саша ожил, завороженный тем, что видел на экране. Вокруг него сидело человек пять. Один из них, чуть постарше, расположился за маленьким столиком, на поверхности которого было много кнопок и ручек, остальные обсели Сашу со всех сторон. На экране видно было безжизненное лицо — лицо манекена, лицо робота, вычерченное с математической точностью. Но Саша произносил слово, и вдруг подбородок манекена отъезжал куда-то в сторону, вместо него приезжал другой, прилаживался под нижней губой. А вот и губа уехала, появилась другая, чуть потоньше, поджатая, сердитая. Саша Пономаренко описывал своих пассажиров — сперва высокого, потом второго, пониже. В конце концов портреты на экране стали похожи на тех двух людей, которых подвозил Саша, но похожи механически, в них не было жизни, не было выражения глаз, не было движения — того, что создает индивидуальность человека.
— Не совсем то… — сказал Саша. — Они все-таки другие.
И снова майор упорно добивался, в чем же другие. А поняв, сказал грустно:
— Это все, что она может. — Саша понял — это он про технику.
— Зафиксируйте результат, — сказал майор. — И сразу же отпечатки, сверку, все, как положено, только аллюр три креста. Это все нужно на позавчера.
— Понятно, — ответил человек за пультом.
— Ну спасибо, Саша, — сказал майор. — Устал?
— Ничего. Я три месяца как из армии, а там приходилось на ученьях по двое суток не спать.
— Домой мы тебя пока не отправим, — сказал майор. — Поживешь здесь. Нужно, чтобы ты под рукой был, понимаешь?
— Понимаю. Только председателю позвонить бы, а то ведь там мои не знают ничего.
— Сообщим. Иди отдыхай. Вот товарищ тебя проводит.
Поздно вечером Выборный и Литвак засели вдвоем в кабинете майора.
— Ну давайте пройдем еще раз, — сказал Сергей Сергеевич. — Что у нас теперь есть? Картинка возникает такая: у Жалейки появилось опасение, что Сухарев его кому-то показал. Курьер был встревожен еще и тем, что Сухарев сходит с маршрута. В этой поездке Жалейка был убит. Сумка пропала. Дальше — в Ташкенте предположительно установлен возможный партнер приморских валютчиков Хаджиев. Но в день убийства он был в Ташкенте.
— А местным компаньонам Жалейки его показывать не надо было, — вмешался Литвак. — Они сами все знали. И Жалейку, и поезд, и время отправления. Да и ташкентским тоже не нужен был никакой наводчик — Жалейку знали в лицо, могли сфотографировать. Так что тут что-то не играет. Опасения Жалейки могли бы оказаться липовыми, искусственными. Тем более что мы о них узнали от Ковалева, а он у меня доверия не вызывает.
— У меня тоже, — сказал майор. — Но вступает в действие другой факт. Белов погиб именно после визита к Светлане Степаненко. Вот расчет времени: труп Белова обнаружен в четыре сорок. В пять сорок последовало заключение экспертизы — убит за двенадцать—четырнадцать часов до момента обнаружения. Значит, время убийства берем предположительно от пятнадцати до семнадцати часов. В магазине Белов был около тринадцати часов. Еще пятнадцать минут на то, чтобы дойти до дома Степаненко. Считаем ровно тринадцать часов. Беседа, по словам Степаненко, продолжалась около часа. Четырнадцать. Затем Белов ушел. От дома Степаненко до района, где пассажиры Саши Пономаренко сели к нему с мешком, сорок минут езды автобусом. Причем этот двенадцатый останавливается как раз у магазина, где работает Светлана. Прибавляем пятнадцать минут, необходимые на то, чтобы дойти до магазина. Итого пятнадцать часов. Что отсюда следует?
— По расчету следует, что Белов, не отклоняясь, от дома Степаненко направился прямо в район, где потом эти двое ждали Пономаренко. Так? Вы это хотели доказать?
— Это.
— Но эксперты дают вилку в два часа. А вы выходите только на нижний ее предел. Что, если эти два часа у Белова были? И тогда связь между Сухаревым—Степаненко и убийством Белова становится гораздо сомнительнее.
— И здесь есть один факт, — сказал Выборный. — Белов не звонил в управление. Не звонил. Игорь был достаточно точным и исполнительным работником. Он мог не позвонить, если бы беседа со Светланой Степаненко не дала дополнительной информации. Но мы знаем — выяснились важные вещи. Приходивший к Сухареву неизвестный, связь с Толкаченко, отъезд Сухарева и, наконец, самое важное — мальчишка: он спрашивал Сухарева по просьбе неизвестного. Обо всем этом Белов, если бы возникли отклоняющие его обстоятельства, сообщил бы. Непременно. Он не мог не понять важности этих фактов, он шел за ними. А он не звонил. Почему? Есть объяснение?
— Есть, — ответил Литвак. — Не звонил, ибо не мог отвлечься ни на минуту.
— Пошли дальше. Установлены двое — высокий и невысокий. И предположительно высокий — лидер. Он ехал в кабине, он сказал: бросай, он выбирал место остановки, не советуясь с сообщником. Что есть еще? Район, откуда вывозили труп. Тридцать минут — вот время поездки на заправку. Его сообщил Пономаренко, его подтвердила проверка. За это время они должны были доставить мешок к перекрестку.
— Стоп! — вмешался Литвак. — Когда Пономаренко подъехал, они его уже ждали. Так что время можем считать меньшим, но не большим.
— И еще одно, вернее, даже два обстоятельства. У них нет своего транспорта, иначе они не пошли бы на риск с чужим, пусть иногородним, водителем. Маловероятно, чтобы они решились даже в раннее время дважды переносить труп. Слишком опасно. Опасно и ночью, и ранним утром. Гораздо проще сразу попытаться отделаться от него, риск вдвое меньший. Будем исходить из того, что труп был доставлен к перекрестку от места убийства. Это подтверждается и расчетом времени. Радиус — от нуля до двенадцати —пятнадцати минут ходьбы взрослых мужчин. С учетом ноши — семь—восемь минут туда, десять— двенадцать обратно. Они возвращались с тяжелым мешком и не могли очень спешить, чтобы не обращать на себя внимание. Что же за расстояние?
— Максимум полтора километра, — ответил Литвак. — Больше считать нельзя.
— Допустим. Но это все пригород, район частных домов. И почти при каждом приусадебный участок, палисадник, наконец. Почему они не могли закопать труп?
— Объяснение только одно, — сказал капитан. — Они не располагают верной базой. Их база
