Литвак ушел оформлять протокол опознания, Выборный послал сержанта за Сашей.
— Ну, Александр, взгляни!
Снова засветился экран.
— Стойте! — ахнул Саша. — Это же второй, низенький!
…— Вот мы и возле дома, — сказал Литвак. — Константин Петрович Приходько. 1936 года рождения, украинец, образование девять классов, арестован впервые в 1956 году при попытке совершить квартирную кражу. Освобожден условно досрочно в 1958 году. Арестован в 1959 году в Ростове-на-Дону за участие в ограблении магазина. Освобожден по отбытии срока наказания. Прибыл на постоянное жительство в Приморск в 1970 году. Работал грузчиком, потом экспедитором в райпищеторге. По данным райотдела милиции, ни в чем не замечен. Сейчас уволился, новое место работы неизвестно. По месту прописки не проживает пять дней. Квартирная хозяйка сообщила, что выехал на несколько дней в служебную командировку.
— Фотографию Приходько размножить. — Чернобыльский слушал доклад Выборного и Литвака. Рядом с полковником сидел следователь прокуратуры. — За его квартирой установить наблюдение. И где связь? Где связь между Приходько и делом Жалейки? Кто второй? Приходько — рецидивист, вор-профессионал, он признает старшим над собой только своего, да и не просто своего, а с авторитетом. Отклонения, конечно, не исключены, но в принципе дело обстоит именно так. Ищите второго.
Они вернулись в кабинет к Выборному. Сергей Сергеевич прошел к столу и не успел еще сесть, как Литвак сказал:
— А связь-то есть.
Выборный вопросительно поглядел на него.
— Есть связь между Приходько и Жалейкой. Это мы просто слепые были.
— Пошли по связям.
Выборный поднял раскрытую ладонь.
— Жалейка.
— Да.
— Сухарев.
— Так.
— Приходько.
— Hy!
— Высокий.
— Дальше.
— Все.
— Так и не будет связи. Есть ведь у Сухарева выход на преступный мир. Толкаченко.
— Вот. И тогда другой порядок. Еще раз.
— Жалейка, — сказал Выборный.
— Сухарев, — отозвался Литвак.
— Толкаченко.
— Высокий, — вдруг сказал Литвак.
— Приходько, — закончил Выборный.
— Ну а как мы это проверим?
— Очень просто, — сказал Выборный. — Дело Толкаченко, места отбытия наказания, адреса и связи в Приморске. Все что есть по нему.
Через десять минут они вернулись к разговору.
— А теперь еще один фактик, — сказал Литвак. — Вы дело Метаксы помните?
— Это на Кожзаменителе?
— Да.
— Смутно.
— И я смутно. А вчера вспомнил хорошо. Он работал в артели. А к жене днем пришел человек с запиской — муж арестован, через пятнадцать минут нагрянут с обыском. Она собрала все что могла — деньги, ценности, — вышла, а в подъезде ее остановили. Сумку забрали, сами скрылись. Мы узнали об этом только спустя два года, когда Метакса был действительно арестован за хищения. Тогда он в милицию не обратился.
— Параллель?
— Предположительная. Приходько — уголовник, рецидивист. Я не знаю в практике такой группы фарцовщиков, которая решилась бы использовать рецидивистов. Во-первых, у них есть правило — человек, известный милиции, в дело входить не должен. Второе — есть опасность шантажа. Я не верю, что валютчики могли привлечь уголовников для убийства Жалейки или Белова. И в том и в другом случае для них гораздо надежнее, если исполнителем будет человек, который у нас не зарегистрирован.
— Верно. Но теперь по связям группы. С другого конца.
— Жалейка.
— Есть.
— Хаджиев в Ташкенте.
— Возможно.
— Шеф, его помощник, их человек на судне — здесь.
— На них у нас никаких выходов пока не возникало.
— Должно замкнуть.
— Это еще вилами по воде писано. Тут может быть сорок девять вариантов. А есть Приходько — реальный. И район убийства — предположительный. И Толкаченко.
Засуетился Белый, подумал Костик, глядя, как кореш меряет комнату длинными шагами. Эту привычку Белого Костик знал еще по тюрьме, ничего хорошего она не обещала.
— Не заладилось что-то у нас, — сказал Белый. — Я думал, быстро сделать и смыться. А они ждут двадцать седьмого — еще один парень должен приехать. И тогда же приедет сюда один фрайер из Ташкента. Это очень большие деньги. И если уж брать, так и их. А времени ждать у нас нет. До двадцать седьмого мы сгорим. Эта хата уже пылает, как соломенная. Время идет, менты работают. Я не я буду, если они нас уже не обложили. Чую.
— А почему они нас должны обкладывать? — спросил Костик. — Следа нет, все тихо.
— Тихо? — яростно сорвался Белый. — А пьяный вчера под забором? Тихо?
— Так пьяный же. Я сам нюхал, — сказал Костик.
— Это для тебя он был пьяный. Часа четыре лежал. Может, и не пьяный. Ты думаешь, они там зря зарплату получают? Надо смываться, Костик.
Вчера еще у Белого было отличное настроение — все так хорошо получилось, а сегодня запсиховал.
— Где мы наследили?
— А шофер? А ты у Валета своего два раза был? А поезд? Я что — прозрачный?
— Шофера еще найти надо.
— Найдут. Ты не будь такой умный Все умные давно уже срок мотают. Умники твои сидят и думают: почему это деревья так странно растут, что снизу толсто, а сверху тонко? Почему не наоборот — пилить легче было бы. Понял? Ты не будь такой уверенный. Тебе сколько жить? Ты знаешь? И я не знаю.
Белый кидался от стены к стене. На кухне звякала посудой Анна.
— Вот портфельчик лежит. Тут, будь уверен, — двадцать кусков. Они их вынули и дали не моргнув. Дело миллионом пахнет. Бросить нельзя и рисковать почем зря нельзя.
К середине дня в управление ступило два сообщения. Первое из колонии, где отбывал наказ Вадим Толкаченко. Начальник колонии сообщил, что на имя заключенного Толкаченко регулярно ступают переводы и посылки из Приморска. Отправитель — Анна Трифонова, проживающая на улице Тенистой, дом сорок шесть.
Второе сообщение пришло из Ташкента. По сведениям, полученным милицией, Исмаил Хаджиев дважды заказывал междугородний разговор с Приморском. Вызывал по служебному номеру треста Коопвнешторг Георгия Александровича Вареника.
