Кащею дорогу!
Марья хмыкнула и сказала:
Зеркальце загудело, на мгновение показало князя Владимира («Это оно так, подстраховывается», – пояснила Марья) и неожиданно выдало изображение большой, знакомой Ивану избы.
– Изба-читальня боянская! – ахнул дурак.
А зеркальце уже демонстрировало им дюжего усатого молодца с зелеными волосами. Молодец крутил ус и объяснял боянам разницу между ямбом и хореем.
– Так вот ты какой, Кубатай-кавказец! – ахнул дурак. – Спасибо, Марьюшка. Этого бояна я в два счета к нам завлеку, а уж тут выпытаем все помаленьку.
И дурак бросился взнуздывать Гнедка.
Повезло Ивану-дураку, ох как повезло! Бояны-то народ дружный, своих в беде не бросают. И если б стал он похищать Кубатая прямо из боянской избы, завязалась бы сеча жестокая. Пришлось бы дураку или отступать несолоно хлебавши, или всю культуру русскую под корень истреблять.
К счастью, Кубатай от общества немерено пьющих боянов опьянел капитально. Вышел он на крыльцо, отдал должное природе-матушке, решил в уме пару дифференциальных уравнений, сочинил сонет о красоте русской ночи и стал уж было в себя приходить… Как вдруг откуда ни возьмись появился Иван-дурак!
– Здравствуй, Кубатай! – отвесил он поклон. – Исполать тебе, мудрый!
– Здравствуй и ты, дурак, коли не шутишь, – сказал Кубатай, мечтательно глядя в небо. – А откуда ты меня знаешь?
– Кто ж тебя не знает? – притворно удивился Иван. – Слух о тебе прошел по всей Руси великой.
Кубатай ласково кивнул Ивану и ткнул пальцем в небо:
– Видишь ту звездочку ясную, Иван?
– Вижу. То…
– Венера! – мрачно сказал Кубатай. – То Венера подлая!
– Да какая ж Венера, – удивился дурак. – Это Полярная звезда. Венеру, поди, только по утрам и вечерам видно!
– Да? – удивился Кубатай. – А как похожа… Стой! А ты… не сфинкс?
– Кто-кто?
– Не сфинкс ли ты, часом, замаскированный, а, Иван? Покайся, я все прощу!
– Дурак я, – с грустью признался Иван. – Но не сфинкс.
Кубатай расслабился и улыбнулся:
– Знаю. Это так… на всякий случай. Работа такая. Иван, ты меня уважаешь?
– А как же!
– Хорошо… – Кубатай погрузился в молчание. Из избы доносились голоса боянов, разучивающих новую былину.
– Кубатай, а Кубатай! – подал голос Иван. – Поехали со мной!
– Зачем? Мне и тут хорошо!
– Я тебе вопросы буду задавать, а ты – отвечать мудрено!
Кубатай заколебался:
– Нет, тут веселее…
Иван, которому страсть как не хотелось прибегать к крайним мерам, достал из кармана пригоршню семечек. Глаза у Кубатая вспыхнули ярче, чем Полярная звезда на пару с Венерой.
– Иван… Дай щелкнуть разок…
– На, – согласился добрый Иван. И тут ему пришла в голову поистине гениальная идея. Уже вторая за день!
– У меня дома мешок таких, – небрежно сказал он. – Два мешка. Три.
Кубатай похлопал его по плечу:
– Хороший Иван… Хороший русский Иван… Семечка…
– Поехали, я тебе полмешка отсыплю! – пообещал дурак.
– Летс гоу! – непонятно воскликнул Кубатай. Через минуту они уже сидели на Ивановом Гнедке, который мерно трусил к Mapьюшкиному дому. Вдали противными голосами кричали дикие попугаи. Дорогу перебежал черный бабуин, и Иван сплюнул через левое плечо – от дурного глаза. Сплюнул не совсем удачно, но Кубатай не обиделся, потому что дремал. Проснулся он лишь у самого дома и сонно спросил:
– Иван, Иван… А ты не Стас?
– Нет, – дурея больше обычного, ответил Иван.
– И даже не его старший брат Костя?
– Не знаю таких, – осторожно промолвил Иван. Кубатай вздохнул.
– Эх, был у меня такой друг… Маленький, но настоящий. Всерьез меня принимал.
Сообразив, что в душе Кубатая задеты какие-то сентиментальные струны, Иван молчал.
– Эх, – вздыхал Кубатай. – И как же я их не укараулил? Такая общность душ, как у нас со Стасом, раз в пятьсот лет бывает! Мы бы с ним охотились вместе, на пры… на сапогах-скороходах прыгали, диверсии учиняли…
– А где твой друг-то? – поинтересовался Иван. – Басурманы в полон увели? Враз отобьем!
Но Кубатай только вздыхал и повторял вполголоса:
– Всерьез… всерьез… Как взрослый к взрослому относился…
Так, с полупротрезвевшим Кубатаем за спиной, Иван и въехал на просторный Марьюшкин двор. Из хором доносился дружный храп тридцати трех богатырей.
– Где семечки? – начиная что-то подозревать, спросил Кубатай.
– В подполе, – схитрил Иван. – Пойдем.
И они пошли.
Очутившись в каменном подполе, уставленном бочками с медовухой и мешками с кокосами, Кубатай вмиг протрезвел полностью.
– Где семечки? – тревожно озираясь, спросил он.
– Обманул я тебя, – признался Иван. – На всякого мудреца довольно простоты.
И он на всякий случай достал булаву. Кубатай вздохнул и сел на мешок.
– Чего тебе надобно-то? Выкупа богатого?
– Нет, – замотал головой Иван. – Выкуп – тьфу! Укажи дорогу к Кащею.
– Зачем?
– То – мое дело, – посуровел Иван. – Ты мудрец известный, все тебе ведомо. Говори!
– Никогда! – гордо сказал Кубатай.
– Пытать буду, – со вздохом признался Иван.
– А я боли не боюсь! – похвастался Кубатай. – Делай что хочешь, только усы мне не брей.
– Ага! – заорал Иван. – Марья, подь сюда!
В подпол, лузгая семечки, вошла Марья.
– Бритву, мыло и хвост опоссума, – велел Иван. – Пытать мудреца буду.
– Как?
– Усы брить!
Марья неодобрительно покачала головой, но требуемое принесла. Иван тем временем связал слабо сопротивляющегося Кубатая и принялся намыливать пушистый опоссумий хвост.
– Красавица! – подал голос Кубатай. – О двух вещах тебя молю! Первое – дай мне семечек перед пыткой полузгать. Очень уж у тебя семечки замечательные. А второе – как брить меня Иван-разбойник начнет, уйди, не смотри. Не вынесу я такого позора!
Марья аки волчица голодная на Ивана глянула, сплюнула и молвила:
– Иван! Негоже джигита единственной красоты лишать!
Иван, мыля хвост, огрызнулся:
– Не единственной. У него еще язык остался. На крайний случай отрежем.
Всплеснув руками, Марья проворно нащелкала две жмени семечек, всыпала их Кубатаю в рот и со
