– Так ведь привязанная! Пленница я была, а…
– Пленница? Не знаю. Может, это маскировка хитрая, чтоб глаза нам отвести?
– Ты дурак? – обреченно спросила Алена.
– Да!
– Так значит обязан быть смекалистым!
Иван кивнул и неохотно признался:
– Обязан-то обязан, но один раз любой ошибиться должен. Лучше уж я сейчас ошибусь, чем в схватке с Кащеем. Ребята, кто за то, чтобы считать Алену предательницей?
Илья и Алеша подняли руки.
– Кто воздержался?
Мудрец с толмачом, переглянувшись, проголосовали.
– Кто против? – Иван со вздохом поднял руку и изрек: – Принято большинством голосов. – Что ж, я не смею спорить. Вяжи ее, мужики!
– Ой дурак! – завопила Алена, вынимая из-под подола кочергу. – Ну попробуйте, возьмите!
И завязался лютый бой. Куда там печенегам да половцам! Земля дрожала от ударов кочерги и богатырских оплеух. Но вновь смекалка Алеши, находчивость Ивана, силушка Ильи и реплики Кубатая одержали верх.
Алена была связана, стащена с коня и уложена на дорогу. Друзья сели рядом и стали грустно считать потери.
Из потерь были в наличии: выбитый у Ильи зуб, слегка погнутый меч-кладенец и прикушенный мудрецом язык. Хитрый Попович, как всегда, вышел сухим из воды.
– Что делать с ней будем? – вопросил Илья, грустно глядя на Алену.
– Юбьем, – кровожадно, но косноязычно предложил Кубатай. – Язик я изя нее куснул.
– Не беда, заживет, – похлопал мудреца по плечу Алеша. – Что, Илья, казним Алену?
– Люба она мне, – вздохнул Илья. – Люба… Алена, пойдешь за меня?
Алена хранила гордое молчание.
– Есть в Киев-граде старый пруд, – задумчиво произнес Иван. – Каштаны там цветут. Бамбуки там цветут. И тут…
– Предлагаешь чего? – полюбопытствовал Алеша.
– Сорвать пару бамбучин да и высечь девку!
– Ты что, предсказание забыл? – возмутился Илья.
– А каков у нас выбор? Либо убить, либо высечь. Решай!
Илья схватился за голову. Выбор давался ему нелегко.
– Плюнь на суеверия! – обретая прежнюю сноровку, воскликнул Кубатай. – Я тоже за розги! Сперва погорячился, теперь самому стыдно. Высечем, да и дело с концом!
Со вздохом поднявшись, Илья побрел к бамбуковой рощице. Отломил пару крепких бамбучин, вернулся к друзьям и с надеждой спросил:
– Может, сказать чего хочешь, Алена?
– Не ради тебя, суеверного, не ради друзей твоих жестокосердных! – гордо тряся головой, заявила Алена. – Ради Руси! Скажу! Гапон у Кащея советником стал! Науськивает его на Русь войной идти! Побейте Кащея, герои!
– За предупреждение – спасибо, – рассудил Илья. – За патриотизм, пусть и запоздалый, будем сечь, не снимая юбки.
Он помотал в воздухе бамбуковой хворостиной.
– Может, не надо? – робко спросила Алена.
– Надо, Алена, надо, – со вздохом ответил Илья. – Бери розгу, Алеша…
– А? – промолвила Алена при первом ударе. – А… А. А! А-а-а!!!
Работа спорилась. Иван-дурак громко отсчитывал удары, два богатыря секли пленницу, Кубатай рассказывал всем присутствующим историю телесных наказаний от первобытного общества и до наших, просвещенных, дней. Толмач Смолянин пугливо прикрывался рукой, нервно прихихикивая при каждом ударе.
– Тридцать три! – воскликнул наконец Иван. – Довольно, друзья!
Алеша, уже занесший хворостину для очередного удара, галантно приподнял Алену с земли и сказал:
– Миледи, мы сожалеем, что причинили вам некоторые неудобства.
– Какая я тебе, козел, миледи! – воскликнула со слезами Алена. – Видеть вас не хочу! Залезу на дуб, как папенька, да и помру там!
– От чего помрешь-то? – жалостливо спросил Смолянин. – Ты ж свистеть не умеешь, богатыри тебя не обидят.
– От голода! – отрезала Алена и направилась к ближайшему дубу.
Друзья долго смотрели ей вслед. Потом Кубатай нарушил молчание:
– Делу время, потехе – час. В путь?
– В путь… – вяло откликнулись богатыри.
Минут десять шли молча. Только Илья вздыхал да оглядывался назад. Потом спросил:
– Иван, скажи, но ведь у нас не было другого выхода? Или высечь Алену, или казнить. Так?
– В общем, да, – сказал Иван. – Правда… Ну, это не по-богатырски.
– Чего не по-богатырски?
– Можно еще было поверить Алене да и отпустить с миром, – признался Иван. – Но это бы весь драматизм напрочь убило.
– Иван! – вскричал Илья. – Дай-ка самобраночку!
– Зачем? – заподозрил неладное дурак.
– Ты дай…
Получив самобранку, Илья остановился.
– Вам она уж не понадобится, недолго идти осталось. А мне все ж полегче.
– Чего полегче?
– На дубу с Аленой сидеть, – грустно признался Илья. – Будем с ней на брудершафт пить. Для примирения.
– Дезертир! – ахнул Алеша.
– Но-но! – возмутился Илья. – Сердцу не прикажешь! Наказали мы Алену, но не могу я ее так просто на дубу бросить. Залезу рядышком, расстелю самобраночку да и займусь перевоспитанием. Удачи вам, други!
И, не оборачиваясь боле, двинулся он обратно.
– Ну и дела, – растерянно сказал Алеша. – Вот как повернулось…
Глава шестая,
в которой наши друзья сначала чуть было не лишились Алеши Поповича, а потом-таки лишились его
Следующим препятствием на пути к замку Кащееву стал лес дремучий, вековой. Как из-под земли вырос он перед нашими путниками. И хоть не видно было окрест ничего подозрительного, каждому не по себе стало.
– Кубатай, – обратился Иван к кавказцу, – может быть… это… – Тут он вспомнил Князевы речи мудреные. – Мы пойдем другим путем?
– Нет, – ответил Кубатай. И все. Спорить было явно бесполезно.
– Пить хочу, – пожаловался Алеша.
– Потерпим, – ответил Иван, обходя здоровенный мухомор. – Спешить надо.
– Вот всегда вы так, – обиженно сказал Алеша и в сердцах рубанул мечом по стволу дерева. Дерево рухнуло, оставив торчащий из земли пень метра полтора в обхвате.
И тут путники остановились. Навстречу, держась на задних лапах, шел медведь. Иван взялся за булаву, но по тому, как хмуро и лениво двигался зверь, почувствовал, что никаких враждебных действий тот предпринимать не склонен.
