Иван вздохнул. Не хотелось ему с кикиморой коварной общаться, да что поделаешь…
– Лизавета! – крикнул он. – Русалочка болотная! Выплынька на бережок, укажи, где мой дружок!
Тишина.
– Алексей! Алешенька! Дружок! – снова крикнул Иван. И тут болото забулькало, завоняло, образовало длинную цепочку кочек, и до Ивана донесся знакомый голос:
– Да здесь я, угомонись! Как дела? Кащея побили?
– Побили, побили… – прослезился на радостях Иван. – Алеша! Жив!
– Как видишь, – самодовольно заявил Попович, выходя из темноты.
– Отпустила тебя злыдня болотная, – радостно прошептал Иван. – Вот счастье-то!
– Но-но! – посуровел Алеша. – Не ругайся на жену мою будущую! Осерчаю!
– Что? – оторопел Иван.
– Невеста она моя, – отчеканил Алеша. – Сейчас пожиточки соберет да и придет. Повенчаемся мы с ней в Киеве да и заживем припеваючи. Она пусть на жабу и похожа, зато без обмана – и днем, и ночью одинакова.
– Ну, коли так, – смутился Иван. – Что ж, совет да любовь!
Алеша просветлел лицом и зашептал Ивану на ухо:
– А главное, теща со мной в Киев не поедет! Останется в этом болоте! Жену я нашел, тещи не будет! Чего еще богатырю желать?
По кочкам тем временем грациозно вышла на бережок кикимора. В кружевном платьице она показалась Ивану не такой уж уродливой. А что зеленая… Так ведь и сам – не беленький… Кубатай галантно подал даме руку и сказал:
– Рад за вас, очень рад. Примите мои поздравления, прелестница.
– Ох, льстец… – смущенно залопотала Лиза. Кубатай подхватил ее за пояс и повел по кочкам. Следом двинулись Иван с Алешей и покряхтывающий Смолянин.
– А у нас тут, на болоте, чудо дивное случилось, – делился впечатлениями Алеша. – Представь, почудилось вдруг мне, что никакой я не Алеша Попович, а простой мужичок по имени Васасек. И не богатырь я вовсе, а торговец мелкий, срамными картинками на базаре торговавший. Будто жил я в неведомой стране, а потом приехал на остров Русь… – Алеша запнулся и неуверенно продолжил: – Ну да, вроде как на остров, и богатырем обернулся! Представляешь?
– Не бери в голову, Попович, – ласково успокоил его Иван. – То морок был, Кащеем напущенный. Ты – богатырь. Зовут тебя Алешей.
– Да, наверное, – задумчиво сказал Алеша. – Я богатырь. Зовусь Баса… тьфу, Алешей! Вот сволочь Кащей! Ладно, рассказывай, как побил ты ворога?
И дурак принялся вдохновенно врать, понимая, что не стоит забивать другу голову неприглядной истиной. Так, за разговором, и болото форсировали. На берегу привал разбили, пожевали да спать легли. А утром дальше в путь тронулись. Впятером оно куда веселее было…
Вскоре и рощица бамбуковая, посреди которой дуб могучий рос, показалась. А от дуба доносился посвист страшный, от которого бамбук словно ива плакучая гнулся.
– Худо дело! – воскликнул Алеша. – То Алена Соловейкина! Вспомнила папашины фокусы да и стала Илюшку свистом пытать!
– На помощь! – крикнул Иван, выхватывая кладенец.
И друзья побежали к дубу, лавируя между гнущимися бамбучинами и придерживая шапки, норовящие улететь вдаль. Кубатай храбро размахивал сабелькой, и даже миролюбивый толмач воинственно крутил над головой увесистую котомку.
Только возле дуба остановились они и рты в недоумении разинули. Потому что там, в огромном гнезде, сидели обнявшись Алена с Илюшей да и свистели на два голоса, мечтательно в небо глядя.
– Ты губы трубочкой складывай, – поправляла Муромца Алена. – А язык в глотку подбери, тогда свист заливистый да могучий, как положено. Я же буду тебе подсвистывать, рулады выводить дивные…
Земля вокруг дуба была усеяна пустыми бутылками из-под зелена вина «Князь Владимир» и банановой кожурой. Видать, самобранка на славу потрудилась, чтобы помирить Илью с Аленой.
– Муромец! – заорал ошеломленный Иван. – Ты – свистишь?!
– Фрейдизм! – мудро изрек Кубатай, разглядывая насвистывающую парочку. – Вытеснение подсознательных комплексов. Илюша-то Соловья кончил потому, что сам слуха музыкального был лишен начисто. А теперь он преодолел свое эго…
– А, ребята! – радостно воскликнул Илья. – Полезайте на дуб, мы вас свистеть научим! Кстати, как там с Кащеем-то?
– Побили мы его, – хмуро сказал Иван. – Но не кончен еще труд наш богатырский! Надо сережки Василисе отдать, спасти ее от позора, а землю Русскую – от усобицы.
– Надо, надо… – вздохнул Илья. – Видать, не время мне еще от дел удаляться да свистеть в свое удовольствие. Алена! Пойдешь за меня замуж?
– Еще спрашиваешь, охальник! – возмутилась Алена. – После всего, что у нас было! После того, как свистели на два голоса! Пойду!
И Алена с Ильей, не сговариваясь, с богатырской грацией спрыгнули с дуба. Когда пыль рассеялась, а банановая кожура улеглась, Илья заключил друзей в объятия и воскликнул:
– Теперь бы нам еще Добрынюшку спасти! Эх, погудели бы! Ой, ребята, а чего случилось-то со мной! Привиделось мне, что никакой я не Илья Муромец, а простой парень, с именем коротким – Яр и силенкой поболе, чем у простых людишек. Что живу я в Киев-граде, только город тот на наш Киев не похож. Бананы там не растут, и говорят не по-русски. И вот я, то есть этот Яр, почувствовал в груди томление, поехал сюда и обернулся богатырем. Вначале тридцать три года баклуши бил, как положено, а потом стал крепким да добрым… Чудо дивное, друзья! А что Алене пригрезилось – этого мы никогда вам не скажем. Все равно не поверите.
– То морок, Кащеем напущенный, – сказал Алеша и повернулся к Ивану. – Правильно говорю, Вань?
– Правильно, правильно, – закивал дурак. – Ну что ж, в путь?
– В путь, Добрынюшку выручать, – кивнул Илья. – Все в Киеве знают – Яр друзей в беде не бросает!
Иван с Алешей сделали вид, что не расслышали обмолвку, и они всемером зашагали по дороге. Кубатай по просьбе Ивана исполнил песенку про Африку, потом, на бис, спел еще несколько песен на заморских языках.
Вскоре к реке Смородине подошли.
– Что делать-то будем? – спросил Иван у мудреца. – Подскажи, Кубатай!
– Логичнее всего было бы пойти в Киев, – начал мудрец, но, увидев лицо Ильи Муромца, торопливо добавил: – Однако не бросать же Добрынюшку! Давайте попробуем найти Садко, уговорить его вернуться к морскому царю, заменить Никитича…
– Долго, – отрезал Иван-дурак. – Что ж мы, вдоль всей Смородины будем идти, искать хитрого купца? Он же наверняка без работы не сидит, торгует между делом.
– Такие низменные вещи мне в голову не укладываются, – вздохнул Кубатай. – Что ж, тогда кто-то из нас, самый плавучий, должен отправиться на дно морское…
– Сейчас ты отправишься! – завопил Алеша, прикрывая кикимору грудью. Но Лиза отстранила его и гордо сказала:
– Прав мудрец! Я одна могу Добрынюшку спасти. Я и отправлюсь в путь к царю морскому. А ты, Алешенька, не волнуйся. Царя я знаю, мы с ним вместе когда-то росли. Почти как брат и сестра друг другу, только еще лучше. Уговорю!
С этим оптимистическим заявлением Лиза прыгнула в воду. Минут пять друзья стояли и наблюдали за безмятежной речной гладью, потом расстелили самобранку и сели трапезничать.
– Лиза дело говорит, – успокаивал Алешу Илья. – Она одна способна Добрынюшку вызволить. Не по нраву мне вначале пришлась сия кикимора, а теперь вижу – душа у нее добрая. Будет она мне сестрой названой. И даже еще ближе.
– Она, она замечательная! – возбужденно воскликнул Алеша. – Спасибо, Муромец! И я тебе скажу: ты
