инфантерии министра юстиции князя Д. И. Лобанова-Ростовского прошение о безобразном поведении в стенах департамента отставного гвардии капитана князя Долгорукова.
Если князь Долгоруков, подчеркивал Журавлев, осмелился говорить ему в глаза публично в департаменте столь дерзкую ложь, то чего не рассевает он в публике! Таким образом составляется молва, которая не имеет нигде преграды и во всяком, до кого касается, невольным образом более или менее оставляет впечатление. Таковое неистовство князя Долгорукова Журавлев, как частный человек, может быть, и презрел бы, но как он в его лице оскорбил звание директора департамента министерства юстиции, то Журавлев счел бы себя недостойным носить сие звание, если б не искал защиты и правосудия. И потому Журавлев просил министра довести о сем до Высочайшего сведения и испросить повеление принудить князя Долгорукова подать письменное донесение о беззаконных его, Журавлева, деяниях и представить имеющиеся, по его словам, в руках его доказательства. При прошении Журавлев представил в подлиннике упомянутый пасквиль.
Господин министр юстиции таковое прошение действительного статского советника И. Ф. Журавлева представил на благоусмотрение Государя Императора при всеподданнейшем его донесении, что князь Долгоруков оскорбил честь места и лица, не только директора, но и министра.
Бумаги сии, по Высочайшему повелению, были внесены в комитет министров для рассмотрения, и комитет счел, что наглый поступок князя Долгорукова должен быть расследован по всей строгости законов для предания князя суду.
Государь Император, утверждая решения комитета министров, повелел, чтобы дело сие о князе Долгорукове было решено без очереди и немедленно».
На этом публикация в журнале «Русская старина», 1890 года, т. 67, № 7 на трех страницах заметки «Сенатский указ о поступке капитана кн. Долгорукова» заканчивалась таким примечанием: «Чем кончилось это интересное дело, нам неизвестно; верно только то, что упоминаемые в этом, в свое время распубликованном указе лица давно уже отошли в вечность».
Кирилл Тимофеевич Хлебников
(1776–1838)
Русский путешественник, уроженец города Кунгура. Известный исследователь Аляски, член- корреспондент С.-Петербургской академии наук. Его по праву называли летописцем Русской Америки. В течение 15 лет занимал должность помощника главного правителя Российско-Американской компании, пережив пятерых главных правителей. С 1833 года в Петербурге состоял правителем канцелярии и одним из директоров Главного правления Российско-Американской компании. Автор многих книг и научных трудов.
СКАЖИ, КТО ТВОИ ДРУГ…
Кирилл Хлебников. Из завещания
Надо иметь мужество не бояться жизни в любом ее проявлении,
чтобы в ранней молодости покинуть родительскии дом и пуститься в далекое странствие. За два дня до Нового 1800 года Кирилл Хлебников с комиссионером Российско-Американской компании выехали из Кунгура на Сибирский тракт и двинулись в неведомую даль, на край света. Ехали через Ирбит, Тюмень, Тобольск, Томск, Красноярск, Нижнеудинск. 30 марта 1801 года прибыли в Иркутск, где молодой путешественник занес в свой «Дневник служащего Русско-Американской компании» следующую запись: «Здесь, в конторе Американской компании, обязался на год с проездом в Охотск и обратно».
Эту тетрадь Кирилл завел еще дома и начал ее 28 декабря 1800 года, в день отъезда. Он, пусть смутно, но знал, на что он идет, куда и зачем едет, и это вызывает к нему уважение и симпатию. На протяжении 38 лет Хлебников будет коротко записывать в дневник о своих передвижениях, о встречах с людьми, кораблями и невзгодами. В Охотске у Хлебникова произошла важная для него встреча с С. А. Шелихо- вым — ветераном компании, который рассказал о российском Колумбе, Г. И. Шелихове, участнике плавания на корабле «Три святителя» к американским берегам для организации там постоянного поселения. Хлебников получил из первых рук подлинные сведения о легендарном российском купце, воспетом Державиным. На могиле Г. И. Шелихо- ва в Иркутске высечены слова: «Не забывай, потомок, что росс — твой предок — был и на востоке громок». Хлебников и в дальнейшем будет интересоваться Шелиховым и со временем напии]ет его жизнеописание…
Работая торговым агентом компании на берегах холодного Охотского моря, Хлебников непрерывно находился в путешествиях, пытаясь наладить торговлю с местным населением, узнать его быт, нравы, обычаи. Зимой он объезжал занесенные снегом стойбища, заходил погреться в коряцкие и тунгусские юрты. В его дневнике много записей о бедствиях и приключениях. «Пошел на лыжах через губу на маяк
и и о причине сильной оттепели едва не утонул, обессилел и насилу
дошел на берег и пал»; «… при входе в устье реки Камчатки судно наше опрокинуло. Мы спаслись на шлюпке, но потеряли судно, груз и все наше имущество»; «мы приехали на Тигильский хребет и два дня в сильную бурю скрывались в снегу под санками и голодом…»
Но жизнь на море полосатая, как тельняшка. Среди невзгод и непогод бывают и светлые полоски. Такой светлой и яркой полосой в жизни Хлебникова стали встречи с пришедшими в Петропавловск мореплавателями — Л. А. Гагемейстером на «Неве» в июне 1809 года и В. М. Головниным на «Диане» в сентябре. Их дружба перешла в морское братство.
Прославленный мореплаватель капитан-лейтенант В. М. Головины в своих сочинениях, переведенных почти на все европейские языки, уделил много места своему новому другу, рассказал о помощи и содействии, оказанным Хлебниковым ему и его спутникам по кругосветному плаванию при обследовании малоизвестной Камчатки. Тот предоставил Головнину самых лучших и дорогих ездовых собак, содержавшихся для служебных поездок, а их у него было более семидесяти, и для всех имелись приличная сбруя и санки. Недаром Кирилл Хлебников «считался одним из первых щеголей на экипажи сего рода». Он сопровождал своих гостей по всему полуострову, знакомя их с местностью, ее населением и природой.
Покидая Камчатку, капитан «Дианы» оставил Хлебникову подарок и записку, которая хранится в Государственном архиве Пермской области: «Будучи твердо уверен, что прилагаемая при сей дружеской записке безделица будет принята Кириллом Тимофеевичем, несмотря на малозначащесть вещи, а на усердие, с каким просит принять его и употребить в память знакомства и дружбы к нему, посылает табакерку с вензельным своим именем почитающий и преданный ему покорный его слуга Василий Головнин. Мая 19, 1810 г. Петропавловская гавань».
«Диана» ушла к берегам Японии, чтобы установить добрососедские отношения со страной Восходящего солнца. Но случилось неожиданное. Узнав, что Наполеон захватил Москву, японцы взяли в плен капитана Головнина и его спутников. Если Россия останется занятой французами, то под сурдинку можно будет осуществить давнюю мечту о Курильских и прилегающих к ним других островах. Почти три года держали в тюрьме русских путешественников, издеваясь над ними по- восточному утонченно, о чем впоследствии станет известно всему миру. Однако русская армия погнала завоевателей, и тогда японцы присмирели и освободили узников.
