мореплавания! – Он ехидно улыбнулся и двинулся вперед, прежде чем я успел придумать достойный ответ.
Оставалось только крикнуть ему вслед: «Катись ты…» Ветер унес мои слова намного раньше, чем они могли достичь его слуха.
Пока Чиннмарк осторожно пробирался к баку, «Конни» снова врезалась в возникшую перед ней водяную гору. Несколько секунд казалось, что волна унесет моего товарища за борт. Он заскользил на ягодицах по палубе назад, словно подхваченный бульдозером. В последний миг Чиннмарк сумел ухватиться за левую вантину. Подобрав под себя колени и держась обеими руками за толстый трос, он устоял против напора волны. Поток омывал его тело, и попади ему в волосы пучок водорослей, Чиннмарк уподобился бы украшающей фонтан статуе бога морей Нептуна.
Когда опасность миновала, Нептун повернулся лицом к корме и адресовал мне укоризненную гримасу.
– Черт возьми, дружище, я стараюсь изо всех сил… – пробурчал я с повинным жестом.
Чиннмарк перевел дух и снова пополз вперед, прижимаясь к палубе.
«Торд» упорно пробивался южным курсом сквозь шторм. Захлестываемая волнами черная стальная палуба была безлюдна.
Улучив момент, когда форштевень «Конни» поднялся на гребне очередной волны, Чиннмарк выпрямился во весь рост и отчаянно замахал руками, уподобляясь ветряной мельнице. Одновременно он орал во всю глотку:
– Эй!.. Эгееей!..
Ветер относил его крики ко мне на корму. Что кричать без толку…
Новый нырок в ложбину между волнами, я затаил дыхание, но Чиннмарк был начеку, успел ухватиться за штаг.
Словно чертик в коробочке, он. опять взлетел вверх вместе с форштевнем и замахал руками. Раз за разом Чиннмарк подпрыгивал на палубе, точно гимнаст после приседания. В конце концов кто-то на «Торде» заметил его упражнения, Билл с Мартином выбрались из рулевой рубки, и сразу же их окатил водой обрушившийся гребень. Осторожно обогнув рубку, они шаг за шагом двинулись к корме, держась за поручни.
Дойдя до подветренной стороны рубки, Билл поднес ладони рупором ко рту. В это мгновение меня ослепили хлесткие соленые брызги. Я попытался протереть глаза рукавом, но клеенка не впитывала воду. В конце концов я рассмотрел сквозь мглу, что Билл предлагает рулить влево.
Я медленно повернул штурвал против часовой стрелки, и «Конни» нехотя повиновалась.
Окончательно прозрев, я увидел, что Билл что-то кричит. Однако мои уши слышали только рокот волн и вой ветра в снастях. Голос стихий был куда сильнее человеческого.
Чиннмарк вернулся в кокпит и обессиленно сел на настил. Правая рука его была в крови, но он словно не замечал этого.
– Рука!..– крикнул я. – Ты порезался?
Он удивленно посмотрел на свою пятерню, только теперь обнаружив рану. Соленая вода, размывая кровь, окрасила в розовый цвет сиденье, на котором покоилась ладонь Чиннмарка. Он поднес руку к глазам. Кровь капала на желтые клеенчатые брюки, расписывая их ветвистыми струйками. Ниже сапог кровавый узор расползался по тиковым доскам.
Левой рукой Чиннмарк соединил края рассекшего ладонь глубокого пореза.
– Прядь от троса… – пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне. – Должно быть, штаг растрепался и я порезался о прядь…
По собственному опыту я знал, что от соленой воды кожа становится похожей на пенорезину и не чувствует боли.
«Торд» сбавил ход, и отяжелевшая яхта, все чаще захлестываемая волнами, стала догонять буксир, пока, скользя по инерции, не поравнялась с его подветренным бортом.
Провисший буксирный трос ушел под воду. Словно оборвалась пуповина, соединяющая нас с материнским организмом…
– Осторожно!.. Винт… буксирный трос!..– закричал я.
Обмотайся трос вокруг винта, и нам будет крышка. Угораздило же Чиннмарка руку порезать!
– Становись на руль! – бросил я ему и ринулся вперед.
«Торд» прикрыл «Конни» своим корпусом, так что мне было легче передвигаться на баке. Добравшись до носового релинга, я принялся лихорадочно выбирать толстый канат.
Белый трос был облеплен гнойно-желтой слизью медуз. Ладони скользили по ней, как если бы я хватал руками угря. Но жжение я не почувствовал, мои руки давно уже не боялись никаких стрекательных клеток.
– В чем дело?..– Ветер донес до меня слова Билла.
– На яхте открылась течь!.. Вода прибывает!..– заорал я так, что голос чуть не сорвался.
– Громче кричи!..– отозвался Билл.
Черт дери, мои голосовые связки не железные… Сердито я показал жестами Чиннмарку, чтобы он подвел «Конни» ближе к «Торду». Чиннмарк поднял правую руку, показывая, что понял меня. Рука была сжата в кулак, умеряя кровотечение. От кулака вниз по запястью бежала красная струйка.
«Торд» и «Конни» скатывались в ложбины, чтобы тут же взмыть вверх на гребне. В опасной близости друг от друга. Продолжая выбирать буксирный трос, я оглянулся назад – как там Чиннмарк? Удержит «Конни», не даст ей столкнуться с «Тордом» на этих бешеных качелях? Наши суда вели себя будто два
