опасной.
Настигнув нас, огромный вал подбросил корму «Конни» вверх чуть ли не к самым облакам, истерзанным штормовым ветром. Подбросил безжалостно, еще сильнее, чем в первый раз.
Снова перо вырвалось из воды. Снова взбивало воздух. Штурвал вертелся, точно колесо ярмарочного аттракциона.
Я стоял у руля как пентюх, не в силах что-либо предпринять, Лишенная маневренности, подраненная «Конни» всецело была во власти произвола моря.
Нос яхты исчез под водой в бездне глубокой ложбины. Но этот вал не прокатился под днищем, а понес вперед длинный корпус. Яхта зависла на гребне, словно этакая огромная доска для серфинга.
Перо руля взбивало воздух.
И вот – неизбежный рывок буксирного троса, которого я опасался, зная, что он непременно последует под конец стремительного спуска по скату волны.
Форштевень «Конни» торпедой вспорол водную толщу.
Весь корпус яхты передо мной поглотило море. Я увидел, как мачта торчит над волнами, точно качающаяся веха. В ту же секунду чьи-то могучие длани подняли меня из кокпита и швырнули за борт. Высокая волна подхватила меня и отнесла в сторону от тонущей две-надцатиметровки.
В спасательном жилете я вертелся пробкой на гребнях беснующихся волн.
Странно и нелепо было наблюдать, как наша красавица «Конни» исчезает под водой.
Оранжевым поплавком качался на гребне волны Чиннмарк. В нескольких метрах от него все еще торчала из воды половина мачты «Конни».
Очередная волна понесла Чиннмарка к мачте. Так, кажется, он ухитрился вцепиться в мачту руками… Тут и меня подбросило ближе к нему. Я попытался плыть, но в тяжелом клеенчатом костюме только без толку взмахивал руками и ногами.
На глазах у меня мачта уходила все глубже под воду. Прижавшись к ней, Чиннмарк отчаянно перехватывался обеими руками.
На миг я увидел его исполненное ужаса лицо.
– Отпусти мачту!..– заорал я и едва не захлебнулся сам.
Какого черта он не отпускает мачту! Неужели не понимает, что…
Новый гребень поднял меня, и внизу, в глубокой ложбине между валами, я снова увидел Чиннмарка. Он по-прежнему цеплялся за мачту, объятый паническим ужасом.
– Отпусти!.. Отпусти!..– опять закричал я, давясь ветром.
Поздно. Его голова исчезла под водой.
Главное – держать себя в руках, попытаться мыслить последовательно… Самое разумное сейчас – толкаясь ногами, откинуться назад, держать голову возможно выше над водой.
И постараться обнаружить топ мачты, он будет моим ориентиром. Выждать, когда меня снова поднимет на гребень. Осмотреться. Спокойно, Морган, только спокойно.
Очередной вал легко поднял меня вверх к небесам.
Мачта! Еще торчит из пены между волнами.
Используя несущий меня гребень, я лихорадочно работал руками и ногами, чтобы занять нужное положение и приблизиться к мачте. Хотелось кричать от ярости из-за собственной неуклюжести, неспособности толком плыть.
Целая вечность понадобилась мне, чтобы добраться до мачты. Долгая вечность единоборства с морем.
Я попытался нырнуть, но погрузился всего на какой-нибудь метр, спасательный жилет не пускал дальше и вынудил меня всплыть.
Я нырнул снова. Отчаянно загребая руками и ногами, одолел упорное сопротивление жилета, погрузился метра на полтора. Задержался под водой на несколько секунд, всматриваясь в зеленую толщу.
Чиннмарк! Рядом с мачтой – оранжевое пятно!
Всплыть за воздухом… Жилет поднял меня на поверхность, и я ухватился за топ мачты, чтобы волны не отнесли меня в сторону. Я жадно хватал воздух; казалось, легкие вот-вот разорвутся.
Теперь – снова вниз. На этот раз я должен справиться с задачей. В голове барабаном: должен, должен, должен…
Подтягиваясь за мачту, я уходил все дальше вглубь, легкие были на пределе, но я не сдавался, продолжал погружаться – еще один метр, еще, еще…
Держась за мачту одной рукой, другой поймал внизу волосы Чиннмарка. Потянул на себя, подергал из стороны в сторону, опять потянул. Он словно прирос к мачте…
Боже!.. Не берусь описать, что я ощутил, когда тело моего товарища наконец отделилось от мачты и поравнялось со мной.
Не выпуская волосы Чиннмарка, я предоставил спасательному жилету поднять меня на поверхность.
Высокий могучий вал отнес нас обоих от топа мачты. Мягко так, плавно, метров на десять.
Тело в моих руках казалось безжизненным.
