присутствия на богослужении. Она медленно шла к дому, — в конце переулка ее уже ждала Топси, — размышляя, следует ли ей идти поплавать сегодня днем или заняться вместо этого стиркой, которой накопилось уже довольно много. Когда она вынимала из холодильника два яйца, чтобы приготовить себе омлет на ленч, входная дверь отворилась. Дженни повернулась, ожидая увидеть кого-нибудь из соседей, которые обычно запросто заходили, как было здесь принято, но вместо этого она увидела черную лохматую голову собаки, которая с любопытством заглядывала через порог. Топси приветствовала Барона восторженным мяуканьем и тут же побежала к нему, чтобы нежно потереться о его грудь. В дверях вслед за собакой появился и ее хозяин.
— Доброе утро, Дженни, — сказал Брюс. — Ты ушла из церкви так быстро, что я не успел перехватить тебя.
— Неужели? О!
— Ты еще не начинала готовить себе ленч, не так ли? Отлично. Потому что я хочу, чтобы мы пообедали вместе.
— В «Хилле»? — сказала Дженни. — Я не думаю…
— Не там. У моей матери собираются друзья, чтобы поиграть в бридж сегодня днем. Я привез с собой целую гору всякой еды в машине, и мы могли бы или пообедать вместе на борту моей шлюпки, или отправиться в мою хижину вверх от устья реки, я рассказывал тебе о ней, когда приходил к тебе в прошлый раз. Что ты предпочитаешь?
Дженни застыла в раздумьях:
— Вы считаете само собой разумеющимся, что я поеду с вами?
— Я надеюсь, что ты поедешь, Дженни. Ведь я считаю, что мы друзья, поэтому у тебя нет причин, чтобы отказать мне.
Внезапно Дженни приняла решение. Она готова встретиться лицом с тем, что он, вероятно, планирует на ее счет, если верить миссис Кэмерон. Его глаза и голос были такими искренними, и она знала, что у нее нет причин опасаться остаться с ним наедине, вдалеке от окружающих.
— Нет, разумеется, нет, — согласилась она. — Честно говоря, мне нечего делать сегодня днем. Давайте поедем. Но сначала я должна переодеться.
— Так лес или море, Дженни? — спросил он.
— Я думаю, лес. Я еще не заходила туда. Только на опушку, где сорвала этот ужасный ядовитый плющ. Но вы говорили, что это путешествие займет три часа. Это означает, что мы доберемся туда не раньше четырех часов.
— А уедем около девяти. Времени у нас достаточно. Мы можем остановиться, чтобы перекусить сандвичами; а когда мы доберемся до места, я приготовлю тебе настоящую канадскую маисовую кашу.
По его совету Дженни надела джинсы и башмаки на толстой подошве и перебросила теплый кардиган через руку. Большая машина ждала их в переулке, и, когда они двинулись в путь с Бароном на заднем сиденье, Дженни подумала, заметили ли соседи их отъезд. В ее теперешнем странном настроении ей было почти все равно, даже если это и так.
Они мчались по главному шоссе к Северу, куда Дженни до сих пор не ездила, потом свернули на грубую, узкую дорогу, которая вела в сердце леса.
Хижина Брюса находилась в узкой лощине, на поверхность которой выходила темно-серая скальная порода, а рядом стремительно бежал ручей. Они вышли из машины и стали подниматься вверх к маленькому домику, построенному из грубо отесанных бревен, но чистому и уютному внутри. На полу лежали ковры, а рядом с каменным камином стояли глубокие кожаные кресла; в камине уже лежала связка дров. Брюс поднес к ним спичку, и пламя запылало, голубое и желтое, наполнив длинную и низкую комнату запахом сосны.
— Старый проводник, Джок Ангус, следит здесь за порядком. А теперь пойдем полюбуемся водопадом, пока разгорается огонь. Я думаю, что уже поспела дикая земляника. Мы наберем для тебя немного.
Он повел ее посмотреть на каскад, с брызгами падающий в ручей, и поискать ягоды, растущие поблизости. Когда они шли назад через расчищенный участок леса, Дженни услышала в лесной чаще странный тихий звук, как будто кто-то стучал зубами. Прямо перед ней стоял огромный дикобраз, растопырив все свои иглы.
— Это старина Сэм, — сказал Брюс. — Всегда приходит к двери за миской молока, когда я приезжаю. Обрати внимание на его хвост, Дженни. Он может вращать иголками очень быстро, если захочет.
Когда дикобраз сдвинулся с места, Брюс обнял Дженни за талию, чтобы отодвинуть ее в безопасную сторону. Его объятие было теплым и сильным, она почувствовала себя защищенной рядом с ним.
Брюс приготовил еду в огромной чугунной сковородке на маленькой масляной печке, стоящей в углу комнаты. Дженни сидела и наблюдала за ним. Взглянув на нее, с вилкой в руке, Брюс сказал:
— О чем ты думаешь сейчас?
— Я думала, как вы не похожи с Лэрри, — ответила она.
— Да. Он любит прямо противоположное тому, что люблю я. Может, поэтому мы так редко проводим время вместе. Лэрри терпеть не может эту лесную глушь.
— Надеюсь, он будет счастлив в Монреале.
— Он всегда хотел там жить, — сказал Брюс. — Мама расскажет мне о нем, когда повидается с ним на следующей неделе. Она поедет туда дней на пять за покупками.
— Я знаю. С Грейс Ирвин, которая будет выбирать себе королевское платье для фестиваля.
— Грейс не едет с ней, надо заметить, — сказал Брюс. — Мама полетит, а Грейс поедет с Джоном Клаусманом. Он из Нью-Йорка, она познакомилась с ним в своей гостинице. Он хочет продолжить свои каникулы в Монреале.
— Я видела их вместе на пляже. Он очень красивый.
— Наверное, она считает, что очередной красавец рядом с ней заставит Лэрри ревновать, — сказал Брюс. Он отошел от печки и приблизился к ней, продолжая: — Ты хочешь поехать в город, чтобы купить себе платье для фестиваля, Дженни?
— Нет. Я не могу сейчас оставить папу. Кроме того, я не знаю, что буду делать на фестивале.
— Ты будешь Морской принцессой. Мама рассказала тебе о моих планах, ведь так?
— Она думает, что это очень удачная идея.
Но как только она посмотрела на Брюса, ей вдруг показались совершенно глупыми и ненужными собственные сомнения и непонимание. Почему бы ей и не выступить на отдельной платформе, которую организует для нее Черный Брюс, ведь он ее друг и он нравится ей больше, чем она могла представить себе несколько недель назад.
— Ты не согласна с ней? Почему, Дженни? Скажи мне, в чем ты видишь трудности?
— Нет никаких трудностей, правда. Я буду вашей принцессой, Брюс. Спасибо, что попросили меня об этом. Это так мило, что вы… вы пытаетесь компенсировать мне отъезд Лэрри, ведь правда?
— Сначала так и было, — ответил он. — Но сейчас это важно для меня по другим причинам. Я расскажу тебе о них после еды.
Он положил Дженни на тарелку жареное мясо и блинчики, которые жарились вместе.
— Лепешки, — объяснил Брюс. — Их всегда готовят во всех канадских лагерях.
Они ели за столиком, который Брюс придвинул к окну, чтобы Дженни могла наблюдать, как старина Сэм кормит ласточек хлебом, размоченным в молоке. Когда замерла последняя нота мелодии, Брюс выключил проигрыватель и сказал:
— Еще кофе, Дженни? Нет? Тогда давай поговорим.
— Что вы хотите сказать мне?
— Очень многое, но мне трудно начать.
Он хмурился, и внезапно Дженни поняла, что этот большой мужчина стесняется говорить о своих внутренних чувствах. Это тронуло ее, и она ободряюще улыбнулась ему, поэтому он продолжил:
— Мне трудно говорить с женщинами. Я не могу выразить свои эмоции и не умею находить правильные слова, чтобы очаровывать их, как это умеет делать Лэрри, когда захочет. Поэтому временами это осложняет дело.
— Вы совершенно другой человек, не такой, как Лэрри, — сказала Дженни. — Но у вас свои достоинства. Продолжайте, Брюс. Я слушаю.
