— Эмма, — прошептала я. — Я вхожу.
— Поскольку ты сейчас говоришь со мной, значит, это не сон. Если только мы обе не спим, — сказала мне в трубку Эмма. — Что ты видишь?
— Почти ничего. Здесь темно. В прошлый раз горел свет.
— Попробуй найти выключатель.
Я пошарила рукой по стене, нащупала выключатель и включила свет. В тот же миг девочка в кровати села, протерла глаза и уставилась на меня.
— Кто ты? — спросила я, приближаясь к кровати.
— Миранда! — раздался в трубке голос Эммы. — Что там происходит?
— Она выглядит совсем как я! — ответила я шепотом. — Абсолютная копия. Пока что она молчит.
— Как тебя зовут? — вновь спросила я, подходя еще ближе.
Девочка продолжала молча смотреть на меня.
— Как тебя называют другие люди?
— Десять. Они зовут меня десять. Я здесь уже десять лет. В прошлом году меня звали девять.
— Твое имя — это твой возраст? И оно меняется каждый год?
— Сейчас меня зовут десять. Это мое последнее имя. Меня никогда не будут звать одиннадцать.
— Почему? — спросила я, ничего не понимая. — Кто ты? Моя сестра? Меня зовут Миранда Мартин. Видишь, как мы похожи?
— Я точно такая же, как ты, — спокойно сказала девочка, как будто речь шла о совершенно естественной вещи.
— Но кто ты сама?
— Я создана для тебя. Моя судьба — это ты. И я исполню свою судьбу. Спасибо тебе. Я этого ждала.
— Ты слышишь? — спросила я в трубку Эмму.
— Слышу. Но ничего не понимаю.
— Я намерена разобраться в этом! — решительно заявила я, распахивая дверь настежь. — Эй, здесь есть кто-нибудь?!
Потом снова обратилась к Эмме:
— Клади трубку и звони моим родителям. Скажи им, где я. Скажи, что ты пока ничего никому не скажешь, но что им лучше приехать сюда. Скажи, что они должны мне кое-что объяснить.
— Хорошо, — согласилась она и отключилась. В комнату вбежала Мона.
— О нет! Пошли, Миранда! Идем в твою комнату!
— Чтобы доктор Муллен снова сделал мне укол, а потом убеждал, что мне все приснилось?! Не выйдет! Я знаю, это не сон. Я только сейчас говорила по телефону со своей подругой Эммой. А теперь я подожду здесь доктора Муллена и моих родителей. Я намерена получить объяснения!
Мона всплеснула руками и выбежала из комнаты.
— Ишь, как она забегала, — сказала я девочке.
Та выглядела озадаченной.
— Ты на нее кричала. Почему?
— Потому что я очень расстроена.
— Расстроена? — переспросила девочка, недоуменно покачав головой.
— Ну как ты была расстроена, когда плакала прошлой ночью. Почему ты плакала?
— То, что происходит со мной, неважно. Я не могу тебе сказать, почему позволила себе плакать.
— Скажи!
— Нет, иначе ты не примешь мои подарки. Ты решишь, что я недостойна.
— Не бойся. Скажи.
Она помолчала, пристально глядя на меня.
— Я...это трудно объяснить... Я боюсь и не знаю, что со мной будет, когда я перестану существовать.
— Что?
«Интересно, — подумала я, кто учил ее говорить? Ее речь не похожа на речь обычной десятилетней девочки».
— Я скоро перестану существовать, — продолжала она. — Как это будет? Линда говорит, будто спишь.
Я присела на ее кровать.
— Линда — твоя мама? А Элан — твой папа?
— Я не задумывалась над этим, — ответила она. — Мы это никогда не обсуждали. Они меня создали. Они мои создатели. И доктор Муллен, конечно, тоже.
— Так, значит, они все же твои родители! Тогда ты моя сестра! Скажи, что с тобой такое? Ты больна? Почему ты находишься здесь? Почему мы никогда не виделись?
В комнату вбежал запыхавшийся доктор Муллен:
— Миранда! Пожалуйста, не разговаривай с ней! Это ее расстроит!
— А как насчет меня? Вам не кажется, что я уже расстроена?
— Да, конечно. Пожалуйста, будь благоразумна. Твои родители уже едут. Они все объяснят.
— То есть придумают новую ложь?!
— В этом больше нет необходимости, — ответил он, взяв меня за плечи и осторожно уводя меня от девочки. — Пойдем.
Я неохотно последовала за ним. Девочка провожала меня взглядом. Какое странное выражение было на ее лице... И что она подразумевала под «подарками»?
Я позволила доктору Муллену отвести меня в мою комнату и уселась на кровати, обняв руками колени.
— Вы собираетесь мне все рассказать?
— Давай дождемся твоих родителей.
Мы сидели молча. Я была так рассержена, потрясена, в голове сплошная путаница, что я даже не пыталась думать обо всем этом.
Вскоре в комнату торопливо вошли папа с мамой. Вид у них был измученный. При виде мрачного выражения на моем лице они замерли.
— Ну, — приветствовала я их сквозь зубы. — Вы наконец скажете мне правду?
Мама встала около кровати. Папа присел и попытался взять меня за руку, но я ее отдернула.
— Миранда, — начал отец. — Постарайся сохранять спокойствие. Мы должны разумно подойти к этому.
Я вскочила с постели: мне не хотелось сидеть с ним рядом.
— Разумно, говоришь? У меня есть сестра, а вы мне ни слова о ней не сказали?
— Мы не могли.
— Почему? И почему она здесь? Что происходит?
— Она не в себе. Она больна. Психически больна. Поэтому если она говорила тебе что-то странное...
— Все, что она говорила, было странным! — в отчаянии воскликнула я. — Но душевнобольных не обязательно запирать от людей!
— Иногда приходится, если они представляют опасность для самих себя и для других.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну... она пыталась причинить вред себе и другим.
— Она слишком мала для этого, — возразила я. — И она никогда не жила у нас дома, так откуда вы
