лице короля. А поскольку я считалась богатой наследницей, слыть любовницей его величества мне действительно было выгодно. Это спасало меня от назойливых притязаний тех, кому кружили голову мысли о размерах моего приданого.
Рольф по-прежнему не спускал с нее пораженного взгляда:
— Ну, а король? Почему он согласился разыгрывать из себя твоего любовника?
— Я его уговорила. Поначалу он не хотел. Собственно, он едва не отказал мне в этом. Но у него не было выбора. Он был моим должником, и я просто напомнила ему об этом долге.
— О каком долге? Кассия улыбнулась:
— Помнишь, я рассказывала тебе о том, что вскоре после приезда королевы Екатерины в Англию они публично рассорились с королем из-за Барбары Палмер, которую его величество протаскивал на роль ближайшей фрейлины королевы?
Рольф кивнул:
— Как я понял, Екатерина решительно возражала против этого назначения, которое ее глубоко возмущало, и была в этом непреклонна. Правда, потом она почему-то неожиданно быстро согласилась с мужем.
— Это я уговорила ее величество смириться с назначением леди Каслмейн.
— Ты? Но я думал, что вы с королевой подруги.
— Это верно. Я ее очень люблю. Настолько сильно, что не могу сидеть сложа руки, когда вижу, что она теряет то, что получила по праву. Да, я уговорила ее. Ради ее же блага. Ведь их величества из-за этого пустяка находились фактически на грани развода. Екатерина проявляла поразительное упрямство. Ее мать, женщина очень властная, убедила ее в том, что она не должна давать поблажек королю.
— Она, очевидно, не знакома лично с нашим королем Карлом.
— Вот именно. К тому же король был столь же упрям и категорически настаивал на своем предложении. Словом, коса нашла на камень. Королева не сдавалась и была настроена добиться своего. То же самое и король. И тогда я убедила Екатерину в том, что ее жизнь будет гораздо легче, если она согласится с назначением леди Каслмейн и проглотит эту горькую пилюлю. Особенно я упирала на то, что, несмотря на все старания последней, она никогда не станет королевой Англии.
Рольф покачал головой:
— Я женился на замечательной женщине. Кассия улыбнулась:
— Главное, чтобы ты никогда не забывал об этом.
Глава 26
Кассия открыла глаза и тут же поняла, что лежит не в своей постели.
И это был не сон.
Она перевернулась на спину и закинула руки за голову. Она уж и не помнила, когда в последний раз спала так крепко и спокойно, не прибегая к помощи бутылочки с настойкой опия.
И никаких кошмаров.
Она попыталась найти ответ на свой вопрос: что заставило ее выйти из своей спальни и прийти в комнату Рольфа в одной ночной рубашке. Может, помутнение рассудка? Но что бы это ни было, порыв был сильнее, чем самая большая доза опия.
Впрочем, в глубине души она знала, что привело ее в его спальню. То, что случилось между ними во время верховой прогулки в Гайд-парке, произвело на нее сильнейшее впечатление и наполнило желанием сделать следующий шаг в том же направлении. И тем не менее до вчерашней ночи она отказывалась признаться даже самой себе в тех чувствах, которые испытывала к Рольфу, а мысль о том, что он сделал ее своей женой, не спросив на то ее согласия, приводила в ярость.
Какая же она была дура! Ведь она едва не потеряла его! Когда наступило ее прозрение? После того разговора в день ее возвращения из Уайтхолла, когда Рольф спросил ее о планах на будущее? Может, тогда, оставшись наедине с собой, она нашла ответ на этот вопрос: как бы дальше ни сложилась ее жизнь, она хотела быть с Рольфом навсегда.
Кассия села на постели, свесив ноги, и только тут заметила кровавое пятно на простыне на том месте, где она лежала. Она тут же вспомнила, как поражен был Рольф, узнав о том, что лишил ее девственности.
И как просил прощения за то, что сделал ей больно. Собственно, Кассия была готова к этой боли. Она знала, что так будет во время первой близости с мужчиной. Мать, хотя и весьма небрежно и безответственно относилась к воспитанию дочери, но об этом все же ей рассказала. И все-таки все произошло неожиданно, и она непроизвольно вскрикнула, почувствовав, как он вошел в нее.
Рано или поздно все женщины на земле проходят через это. Мать называла это наказанием Евы. При всем желании Рольф никак не мог избавить ее от боли, но все равно попросил прощения…
Однако к чему Кассия не была готова, так это к той волне наслаждения, которая нахлынула на нее, когда они соединились. Она до сих пор помнила охватившие ее в те минуты непередаваемые ощущения. Подобные переживания были ей совершенно незнакомы, и она знала, что подарить это счастье ей мог только Рольф. Так вот оказывается, почему поэты на протяжении многих веков воспевают этот неземной восторг, который называется любовью.
Любовь…
Кассия будто очнулась. Что стоит за этим словом? Если то, что она испытала прошлой ночью и отголоски чего слышала в себе до сих пор, то воистину это короткое слово несет в себе огромный смысл.
А что еще?
Желание всем делиться с любимым человеком, всеми тайнами и секретами, самыми сокровенными грезами и желаниями, теми, в которых даже не решаешься признаться самой себе.
В чем еще смысл любви?
В ощущении невыразимого покоя в объятиях любимого мужчины и вместе с тем предельной свободы?
Кассия вспомнила Мару и Адриана, которые понимали друг друга без слов, когда одного взгляда было достаточно.
«Если все это вмещается в одно короткое слово, значит, я люблю Рольфа», — решила Кассия.
Именно в таких раздумьях застал ее Рольф, появившийся на пороге комнаты. Он увидел Кассию, сидящей на краешке кровати, с блуждающей задумчивой улыбкой на лице. И от этой улыбки ему стало на сердце так тепло, как давно уже не было.
Он хотел, чтобы эта минута длилась вечно.
— Доброе утро, Кассия. Она увидела его. Улыбка не сошла с ее лица.
— Доброе утро.
Рольф вошел в комнату:
— Все в порядке? Ты… плохо себя чувствуешь?
— Разве может так улыбаться тот, кто плохо себя чувствует? Нет, просто я сижу… и размышляю…
Она встала и, приподнявшись на цыпочки, нежно чмокнула его в щеку.
— А это за что, интересно?
— За то, что не застрелил меня прошлой ночью, — ответила она и, бросив на него лукавый взгляд, добавила: — Но не только за это.
Рольф притянул Кассию к себе и поцеловал. Как муж должен целовать жену. Она уже не чувствовала скованности в его объятиях, она была открыта ему и отдавала себя добровольно, вернув его поцелуй с такой страстью, что у него бешено забилось сердце и появилось желание тут же вернуть ее на постель и овладеть ею.
— Если мы будем продолжать в том же духе, то до конца дня так и останемся здесь…
— Я бы не возражала… — шепнула она, ласково куснув мочку его уха.
Невероятным усилием воли Рольф заставил себя отстраниться от нее:
— Можете поверить, мадам, что мне сейчас невероятно хочется вновь залезть вместе с вами под это одеяло и не вылезать оттуда до вечера, но не забывайте, что нам еще нужно доказать вашу невиновность.
