— Отец, умирая, наказал мне каждый год же ниться на новой жене, каждый год строить новый дом и каждый год пахать на ста рябых волах. Я поклялся Уашхо-каном выполнить эти три завета. А мы с тобой прожили год, и потому я должен с тобой развестись, — пояснил Унаджоко.
— Отец твой был мудр, а если ты его не понял, кто же виноват? Жениться каждый год на новой жене — это значит, не сидеть дома, а отправляться в поход, чтобы, по возвращении, жена показалась тебе новой. Каждый год строить новый дом — это значит, каждой весной тебе надо покрывать дом свежей соломой, а мне— обмазывать стены глиной. Каждый год пахать на ста ря бых волах — это значит, вспахивать свое поле прежде, чем стает весь снег, когда земля еще будет рябая, по тому что нет лучше раннего сева. А теперь выбирай: либо мы вернемся домой, либо я по уговору повезу тебя к себе, — сказала мужу маленькая Малечипх.
— Если так, — вернемся! — отвечал муж. — Не хочу я, чтобы говорили нарты: 'Малечипх, уезжая, увезла с собой Унаджоко!'
Возвратились они домой, и с той поры Унаджоко зажил со своей женой дружно, счастливо и неразлучно, как пушинка, приставшая к меду.
СКАЗАНИЕ О ПАСТУХЕ КУЙЦУКЕ
Как Куйцук работал у иныжа
Куйцук жил в бедности вместе с двумя старшими братьями-пастухами. Старший брат, прихватив с собой своего единственного козла, отправился искать счастья. По пути встретился ему иныж, пахавший на двух черных быках.
— Доброго урожая, иныж! — сказал пастух.
— Доброго здоровья, малыш! — ответил одногла зый великан.
— Не найдется ли работы? — спросил пастух.
— Работа найдется. Только уговор такой: будешь работать, пока кукушка кукует. Если все, что я велю, ис полнишь не сердясь, — дам тебе в уплату быка. Если рас сердишься, — вырежу три ремня из твоей спины и отпущу ни с чем. А если я рассержусь, — тоже дам тебе быка.
— Ладно, уговорились, — сказал пастух.
— Тогда берись за соху и паши, а я отведу козла. До вечера будешь пахать, а вечером ступай за моими черными быками, — они дорогу знают, — сказал иныж и пошел с козлом домой.
Старший брат Куйцука пахал весь день. Вечером он впряг быков в арбу и, напевая, поехал ко двору иныжа. Он отворил двери дома как раз в то время, когда иныж снимал с очага дымящийся котел. Там лежал сваренный козел пастуха.
— Найди скамью не деревянную, не каменную, не глиняную и садись за стол, — молвил иныж. Покуда пастух разыскивал скамью не деревянную, не каменную и не глиняную, иныж съел его козла.
— Какой вкусный козел! Надо было тебе таких по больше пригнать, чтобы каждый день в обед съедать по одному, — сказал иныж.
— Ты сожрал моего козла! — воскликнул рассер женный пастух.
— Не стыдно ли тебе сердиться из-за такого пу стяка, — спокойно сказал иныж.
— Съел моего козла, да еще меня попрекает! — закричал пастух.
— Мы ведь уговорились, что ты не будешь сер диться! — сказал иныж и, вырезав из спины пастуха три ремня, отпустил его.
Когда старший брат Куйцука, согнувшись, шел домой, поглядела в его сторону жена среднего брата и сказала мужу:
— Вон старший идет, заработанное добро насилу тащит, а ты дома сидишь!
Тогда и средний брат, взяв с собой единственного своего козла, отправился в путь. Он также нанялся к иныжу в батраки и, как старший брат, вернулся домой согнувшись, потому что злой и хитрый иныж вырезал у него из спины три ремня.
А жена Куйцука, покосившись в его сторону, сказала мужу:
— Вот средний брат идет, добро насилу тащит! А ты дома сидишь!
Тогда, взяв с собой единственного своего козла, вышел из дома Куйцук. Встретив иныжа, пахавшего на трех черных быках, он, по примеру старших братьев, нанялся к нему.
— Если проработаешь не сердясь до тех пор, поку да кукушка закукует, — получишь быка. Рассердишь ся — вырежу у тебя три ремня из спины. А если я рассер жусь, то и тогда получишь у меня быка, — сказал иныж.
Когда Куйцук выпряг быков из арбы и вошел в дом, иныж снимал с очага котел со сваренным козлом Куйцука.
— Возьми скамью не деревянную, не каменную, не глиняную и садись за стол, — сказал иныж, принявшись есть козлятину.
Куйцук не долго думая снял с головы шапку и уселся на нее. Пока иныж проглатывал кусок, Куйцук — три. Так съели они козла.
— Знатно пообедали! Надо было побольше при гнать таких козлов, чтобы каждый день съедать по од ному, — сказал иныж, утирая рот.
— Сколько было, столько и пригнал! — спокойно ответил Куйцук, а иныж промолчал.
На другой день надо было сеять.
— Как будете переезжать через реку, станьте на середине и не трогайтесь с места, — приказал иныж своим черным быкам. — Куйцук рассердится и придет ко мне браниться.
Взвалил он на арбу два полных мешка проса и послал Куйцука сеять. Когда переезжали через реку, быки дошли до середины и стали пить воду. Как ни подгонял их Куйцук, они не трогались с места.
— Глупый иныж перегрузил передок арбы и натер шею быкам, — сказал Куйцук. Он переложил мешки с просом назад и сам уселся на них. От этого ярмо так сдавило шею быкам, что они, едва не задохнувшись, поспешили тронуться в путь.
Куйцук посеял просо и к вечеру вернулся домой.
Черные быки рассказали иныжу, что сделал с ними Куйцук: в те времена люди и животные понимали друг друга.
На другой день иныж послал батрака в лес нарубить дров, а сам приказал быкам:
— Как будете подыматься с дровами в гору, станьте и не трогайтесь с места: Куйцук рассердится и прибежит ко мне браниться!
Куйцук нарубил дров и нагрузил арбу. Быки дошли до середины горы и — ни с места! Куйцук оставил их в покое и развалился на горном склоне, глядя в небо. В это время пролетал косяк журавлей. Куйцук закричал во все горло:
— Эй, журавли, журавли, там у нас на дворе стоит старая корова. Когда она отелится, когда теленок выра стет в быка, а из непосеянной конопли сплетут верев ку, — тогда мы пригоним быка и втащим арбу на гору!
Испугались черные быки: 'Уж не хочет ли он, чтобы мы здесь издохли?' — и поскорее потянули арбу.
Когда Куйцук въехал во двор, быки рассказали иныжу, как было дело.
Новый батрак пришелся иныжу не ко двору. На следующий день он посадил свою одноглазую мать на дерево, чтоб она закуковала кукушкой: иныжу хотелось поскорее избавиться от своего работника.
Куйцук сшиб ее с дерева колом, и она упала замертво.
— Из-за тебя я осиротел! — закричал иныж, вы скочив из дому.
— Я подумал, что это кукушка закуковала раньше времени, и потому запустил в нее колом! Стоит ли сер диться из-за таких пустяков! — сказал Куйцук.
