Итхае повертел пакет, не развязывая шнурок.
— А как же мертворожденный ребёнок у мёртвой императрицы? Как ты вообще туда прошёл через эти лбы из первой сотни? И как ты вынес этого? Я уж не говорю о бумагах.
Ошта положил ребёнка на раскрытую сумку и выпрямился, глядя вниз, на него, а не на Итхае.
— Я мимо проезжал, увидел, что там сплошь первая сотня и решил проехать мимо. На обратной дороге на обочине женщину какую-то заметил, чуть живую. Ближе подъехал — признал кормилицу из Белого двора. С ребёнком. Она как-то сумела ребёнка подменить, и наследника вынесла, выдав за своего. А имянаречение на тот момент провести ещё не успели. Нарекал ребёнка один клирик из Нори-ол-Те, мой знакомый, болтать не будет. Я хотел ребёнка там и спрятать, в храме, но они отказались: опасно. Имянаречение провели… Да что ж ты орёшь, твоё высочество?!
— И тебя не засекли? — без особого доверия буркнул Итхае. Ошта дёрнул бровью.
— Когда мимо проезжал — засекли, но не узнали. А ребёнка я подобрал уже чуть поодаль, за поворотом.
Помолчал.
— Поможешь?
Итхае взял на руки наследника имперской короны, покачал. Тот подумал, замолк — и заорал ещё громче.
— А что не сам?
— Крысята меня не отпустят, — криво усмехнулся Ошта. — По крайней мере, теперь. Так что я лучше выжду порог-другой.
Итхае глядел на него пару мгновений, сплюнул.
— Дурак ты, мэтр Ошта. Умный дурак, это да. Да тебе ж хуже, что умный. Ужинать будешь?
Ошта выдохнул с облегчением.
— Лучше будет, если никто не узнает об этом визите. Я только Ритоя повстречал, так что, может, и повезёт.
_________________________
ГАЛЕРЕЯ 2: ВЕРОЙГЕ
(2273–2289 гг.)
Шонек
2273, 4 луна Ппд
'Лисья нора', Эрлони
Пару лун назад, ещё не ожидая от мироздания никакого подвоха, Шонек сидел на полу во втором зале 'Норы', умостив бумагу на лавку, и пытался нарисовать огонь. Попутно лениво гадал, что сейчас творится на стрелке Кхад, Лиса и ол Баррейи. Лисятню, судя по рассказу Наркафа, вычистили удачно… Кроме того, немного занимал Шонека вопрос о дворянстве и дворянских бумагах. Бумаги ол Нюрио принёс Призрак — тут всё ясно. Бумаги ол Кайле рыжий делал сам, бумаги ол Тэно ещё не доделал… Но как Хриссэ можно было выдать за Веджойо ол Каехо? Никак, видит Килре.
Рисунок, придавленный мыслями, получался тяжёлым, плотным и неподвижным, а живое пламя насмешливо плясало в камине и дразнилось. Шонек досадливо смял бумагу и кинул в огонь. Мокрый от краски лист зашипел и задымил, но потом разгорелся, подбросив пламя выше. Мальчишка схватил другой лист и торопливо принялся за новый набросок. За столом перебирала какие-то свои травы Тисса, вполголоса разговаривая с Кошкой. Кошка что-то осторожно выспрашивала у неё про Хриссэ, а лекарка поднимала брови и убеждала, что пыльник, во-первых, хороший (Кошка издала странный звук, словно поперхнулась), а во-вторых, надоедливый, как незнамо кто. То ему в холмы приспичило, то на реку зовёт, то на рынок, то вообще пылью угощать пытался.
— Я спать хочу, а он меня гулять тащит, — тихонько хихикнула Тисса. — Ещё чуть-чуть, и я бы от него прятаться начала.
— Так это же замечательно! — неожиданно обрадовалась Кошка; так громко, что Шонек обернулся и увидел, как Тисса удивлённо глянула искоса, не поднимая головы от трав. — Нет-нет, это я так… — поспешила успокоить её Кошка.
— Так что даже лучше, что он в Веройге, — задумчиво подытожила Тисса.
— Ну, Хриссэ! Кто бы мог подумать!.. — весело цокнула Кошка. — Увёртливый, как…
Дверь громко стукнула в стену, пропуская Близнецов и взбешённого Умника.
— Ай-яй-яй… — сказала Тисса, вскакивая и вскидывая кулачок ко рту. Прозвучало это как-то совсем беспомощно. — Это… Что же это? Гиллена-светлая…
'Это' была Кхад, Нейех нёс её на руках, и выглядела ведьма жутко и жалко. Пропоротая и пропитанная кровью куртка на левом плече, бесцветное лицо и закатившиеся глаза. Интонацию Тиссы вполне можно было понять.
Нейех положил Кхадеру на застланную мехом лавку, и лекарка тут же присела рядом, нерешительно трогая плечо рядом с наспех перевязанной раной.
— Ай-яй-яй… — ещё раз сказала она, качая головой. — И противоядия, как нарочно… Ай-яй-яй…
Кошка втянула воздух сквозь зубы.
— Ничего, — сказала Тисса совсем другим голосом. — Ничего. Справимся.
Она выпрямилась и посерьёзнела, пробегаясь пальцами другой руки по ведьминому лбу. Кошка постояла-постояла рядом — и ушла к другому столу, позвав Близнецов. Там они начали что-то обсуждать вполголоса, время от времени бросая тревожные взгляды на ведьму.
Умник сквозь зубы рассказывал, что лорд тэрко почему-то ушёл, Кхад вот подстрелили отравленной стрелой, в Логове засада…
— А Синий? — дёрнулся Шонек. — И Тлайко, и дед…
Умник нахмурился и поднял голову, яростно глядя в стену.
— Я его убью. Сначала кьол Баррейю и о-Баррейю. Потом его.
'О-Баррейя ни при чём', — подумал Шонек, но вслух говорить ничего не стал. Было у него подозрение, что тогда Умник расширит список потенциальных трупов. Рыжий стал смотреть на Тиссу. Тем более, что посмотреть было на что. Нет, сидела она совершенно неподвижно, мягко положив тонкопалую ладонь на лоб Кхад. Всё дело было в выражении лица. Обычно в присутствии Кхад лекарка выглядела как-то пришибленно. Плечи приподнимались, лицо делалось неподвижным. Губы она начинала кусать. Сейчас Тисса выглядела спокойной, собранной и строгой. Вдохновенной какой-то. Лицо прямо светилось. Конечно, это только отблески каминного огня играли на её щеках, но иллюзия не делалась от этого менее полной. Гиллена милосердная собственной вечной персоной. Шонек потянулся за бумагой, не отрывая взгляда от Тиссы, наткнулся рукой на руку Умника, оценил праведное пламя мести во взгляде, которым Умник сверлил стену, и решил повременить. Хотя и обидно: до сих пор Шонек был совершенно уверен, что такой зеленовато-серый, землистый оттенок лица, как у Кхад сейчас, бывает только у трупов на классических иконах, а никак не у живых людей. Тисса зажмурилась, губы у неё мелко подрагивали, и прядки прилипли к намокшим вискам. Землистость медленно перетекала с лица Кхад на лекаркино. Потом Тисса открыла глаза, отняла руки и покачнулась. Мокрая, как утопленница.
— Всё будет хорошо, — тихонько сказала Тисса, трогая висок. — Очень плохой яд, но я её вытянула. Отлежится несколько дней…
Шонек вздрогнул. Судя по убитому голосу и мелко подрагивающим рукам, Тисса вытянула еле-еле. То есть, Кхад действительно могла умереть?..
Ведьма открыла глаза. Тисса тронула её лоб горячими пальцами и вздрогнула, встретив взгляд в упор. На Гиллену она уже была совсем не похожа. Неловкая и боязливая девочка с вечно расширенными глазами.
