тему общих интересов.
— Вы только что упоминали неких «старых идиотов», — вновь напомнил Власов.
— Забудьте об этом. Я погорячилась. Они не имеют отношения к делу.
— И тем не менее — у них есть фамилии? — продолжал настаивать Фридрих.
— Да, у них есть фамилии, — ядовито ответила Фрау. — Фамилии, очень хорошо известные в Дойчлянде. И вы, полагаю, знаете их не хуже меня.
Она посмотрела на него выжидательно, и Власов понял, что допустил ошибку. Если сейчас она поймет, что он имеет о книге лишь самое смутное представление, разговор, возможно, на этом и закончится. Или, во всяком случае, продолжится в гораздо худшей для него позиции. Следовало придумать еще одну обтекаемую формулировку, позволяющую собеседнице самой сделать нужный вывод...
— Неужели этих людей настолько интересуют дела давно минувших дней? — рискнул он.
— Интересуют, — кивнула Фрау. — Кое у кого из них свои представления о фамильной чести.
Ах вот оно что. Выходит, старинная рукопись не только служит ключом к кладу (впрочем, напомнил себе Фридрих, это лишь гипотеза), но и содержит сведения, бросающие тень на прошлое неких германских аристократических родов? Возможно, и самого цу Зайн-Витгенштайна? Впрочем, это как раз исключено, раз князь планировал передачу книги на Запад. Хотя он мог изъять страницы, относящиеся к его собственному роду... но все равно, как-то это плохо совместимо с дворянскими понятиями о чести... И что это все-таки за компромат, за который американцы готовы платить немалые деньги? Их-то самих средневековые древности мало заботят... Что-то, что можно использовать в современной пропаганде? Возможно, речь идет о предках-юде? Сейчас, конечно, это далеко не так страшно, как при Хитлере, но...
Фрау Рифеншталь молча смотрела на него, и Власов резко оборвал свои размышления. Так или иначе, из только что услышанного следовал достаточно ясный вывод, который он не замедлил озвучить:
— И вы брали с них деньги за то, чтобы эта книга никогда не увидела свет.
— Они вносят пожертвования в мой фонд, — ответила старуха. — Я понимаю, что вы обо мне думаете. Но для осуществления серьезных проектов нужны деньги. Одной всемирно известной фамилии мало. Уж вы-то, полагаю, это знаете, — добавила она с усмешкой.
— Тогда почему вы так уверены, что эти люди ни при чем? Едва ли они отдавали вам последнее, но мотив очевиден...
— Вы не слушаете, — досадливо поморщилась Фрау. — Или не настолько умны, как пытаетесь казаться. Сначала я тоже подумала на них. Точнее, сначала я подумала на вашу контору, тем более что здесь в последнее время крутился этот Эберлинг... но это не мог быть он. Он прибыл слишком поздно. Я обнаружила пропажу только четвертого февраля, но я точно знаю, что мой сейф не открывался, как минимум, с середины января. А в прошлое Рождество книга еще была на месте, вот вам временные рамки... Потом я думала, что кто-то из них... не лично, конечно... но...
— Но вы сказали «вносят», а не «вносили», — сообразил, наконец, Власов. — Деньги продолжают поступать и после кражи.
— Да. Я думала, что вычислю того, кто не заплатит. Но заплатили все.
— Возможно, для отвода подозрения.
— Тогда бы пришлось отводить подозрение и дальше, и какой тогда смысл в самой краже? — пожала плечами Фрау.
— Может быть, — задумчиво произнес Фридрих, — для того, кто это организовал, деньги не главное. Он согласен продолжать платить, лишь бы быть уверенным, что книга уничтожена.
— Слишком сложно, — безапелляционно отрезала старуха. — И мелодраматично. Попадись мне такое в сценарии, я бы вымарала это без колебаний. Не забывайте, что доказать вину заказчика юридически почти невозможно, даже если бы я подала заявление — а я, разумеется, этого не делала и делать не стану. Не хватало только впутывать в это дело русскую полицию.
— Хорошо, — согласился Власов. — Так почему вы уверены, что вор и убийца Вебера — одно лицо?
— Ну это же очевидно — если вы, конечно, говорите правду... Книга не у
— На Западе ее нет, — подтвердил Фридрих.
— Значит, похититель действовал не по заказу, а сам. И понял, что продать такой жгущийся товар не так-то просто. Очевидно, он решил, что легче всего продать его Управлению. Это был идиотизм, Управление не та контора, чтобы её шантажировать... Так или иначе, вор вышел на Вебера — для знающих людей его принадлежность к РСХА не была большим секретом, и в Москве такого человека найти было проще, чем здесь. Разумеется, вор потребовал себе гарантий безопасности — встречи один на один и все такое... Но при личной встрече что-то пошло не так, и Вебер был убит. По срокам все как раз сходится...
— У вас есть догадки, кто это мог сделать? — Власов спросил об этом быстрее, чем подумал.
— Нет, — старуха развела руками. — Раньше у меня были всякие подозрения... в основном я думала о Гельмане. Через него я связывалась с некоторыми людьми, он видел книгу и понимал, что это такое. Но он не убийца. У него не хватило бы на это духа, в этом я уверена. И когда я узнала о смерти Вебера, я перестала его подозревать. Но я думаю, это кто-то из моего окружения. Власов, — сказала она почти умоляюще, — мне нужно знать, кто это. Я понимаю, что книгу вы мне не вернёте, это не в ваших правилах. Но я должна точно знать, кто меня предал.
— Я тоже хотел бы это знать, — Власов сглотнул: в горле почему-то пересохло.
— Так узнайте же! Теперь, когда Вебера нет, он попытается выйти на вас. Понимаете, ему просто некуда больше деваться. Он мог бы, конечно, перетрусить и просто уничтожить книгу, но после всего, что он уже сделал, он едва ли захочет остаться ни с чем. Он все-таки не совсем дилетант, раз сумел разделаться с Вебером... Значит, он попытается снова, учтя предыдущие ошибки. Дождитесь его. Потом делайте с ним всё что угодно, только скажите мне, как он сумел украсть книгу и кому её предлагал. Что продал, что пообещал. Если все-таки работал — на кого именно работал. Все подробности. Я не потерплю заговоров у себя под носом.
— К сожалению, я ничего не могу обещать вам, Фрау, — покачал головой Власов. — Я благодарен вам за ваши сведения, но вы сами понимаете — я не вправе сообщать служебную информацию, касающуюся расследования.
— Ожидаемый ответ, — на этот раз у старухи получилась самая настоящая улыбка, хотя и не особенно добрая. — И он подтверждает мое впечатление, что вашему слову можно верить. В противном случае вы бы пообещали мне что угодно... Ну хорошо. Я сдам вам еще один козырь. Если бы у меня была возможность самой воспользоваться этими сведениями, вы бы так и остались в неведении. Но сейчас, когда всё рушится... Если сейчас мы договоримся, я дам вам телефон одного старичка. Завтра утром вы позвоните ему и договоритесь о встрече. Я попрошу его вас принять. Ну а что вы узнаете от него конкретно, зависит от вас. Вы меня поняли?
Власов честно покачал головой:
— Какого старичка и что именно он знает? Вы же понимаете, я не могу договариваться втемную.
— Старичка зовут Вальтер Порциг. Вам знакомо это имя?
— Геолог, некогда нашедший месторождение никеля, — произнес Фридрих подчеркнуто равнодушным тоном. — Один из персонажей вашего «Ужина в «Медведе'». И что? Полагаю, его номер можно найти в любом телефонном справочнике.
— Полагаете неправильно, — отрезала старуха. — Во-первых, его телефона нет ни в одном справочнике. Он сам на этом настоял. («Должно быть, после того сексуального скандала», — подумал Власов неприязненно.) Во-вторых, он не станет с вами разговаривать. Кроме как по моей убедительной просьбе и рекомендации. Полагаю, что мое слово все еще имеет для него значение.
— Вы были с ним... дружны? — спросил Власов.
— Отчасти можно сказать и так. Нет, не в том смысле, о котором вы подумали, — желчно добавила старуха. — Просто я знакома с ним не только по «Медведю». Вы видели фильм «Пропавшая экспедиция»?
— Там, кажется, добрый десяток серий, — припомнил Фридрих. — Я не люблю сериалы. И, насколько
