— Так и есть. И собственное производство, и импорт под жестким контролем государства. Ни один коммерсант не получит лицензии на торговлю без кучи проверок и сертификаций, и потом проверки периодически повторяются. Но это касается тех, кто торгует официально. А есть еще подпольная торговля суррогатами, дешевыми подделками под сертифицированные марки. Чаще всего эту дрянь продают в подземке, с рук или в ларьках. У которых сегодня один хозяин, завтра другой.
— Неужели эти ларьки нельзя передавить?
— Можно. Как и всю московскую подземку, — усмехнулся Эберлинг. — Но, насколько я понимаю, с ними не очень-то борются. Приличные люди и так знают, что в таких местах нельзя покупать спиртное. А чем больше сдохнет sabuldyg, тем лучше.
— Но наш таксист вроде бы не забулдыга. Хотя и не трезвенник.
— Конечно. Да и концентрация отравы великовата. По-моему, картина очевидная. Зайну не нужны лишние свидетели. Он посулил водителю бутылку в качестве премии. Скажем, за быструю езду. За поллитра «Власовки» кто хочешь довезёт с ветерком... А дальше таксист все сделал сам.
— Но только пятого числа, и ближе к вечеру. Спустя почти двое суток.
— Наверное, до этого у него было что выпить, — пожал плечами Хайнц.
— Удержался, чтобы сразу не попробовать такую редкость? — засомневался Власов.
— Вот именно. Водка дорогая. Он такой ни разу в жизни не пил. Наверное, приберёг к празднику.
— Что-то непохоже, чтобы у него был праздник, — покачал головой Фридрих. — Огурцы какие-то... Но это бы ладно. Откуда Зайн взял эту бутылку?
— То есть?
— Он не мог привезти ее с собой. После инцидента с Франциской Галле все пассажиры прошли тщательный досмотр. Ветеранское удостоверение позволило Зайну не ждать в очереди. Но не избавило же от досмотра как такового? Он не мог купить ее в аэропорту — это все же не подземка, там таким не торгуют...
— Взял в камере хранения, — предположил Эберлинг без прежней уверенности.
— После шереметьевского теракта шестьдесят восьмого года все секции камер хранения оборудованы средствами видеонаблюдения, — возразил Власов. — Зайн это, конечно, знает. И вряд ли стал бы светиться лишний раз и засвечивать того, кто оставил ему реквизит. Впрочем, видеозаписи нужно проверить. Но в любом случае, у него просто не было на это времени. Он провел в аэропорту всего 22 минуты. За это время ему нужно было пройти досмотр. И избавиться от коляски. И, я думаю, он очень спешил покинуть аэропорт как можно быстрее. Чтобы не встретиться на двух ногах с теми, кто запомнил его как инвалида.
— Пожалуй, ты прав, — вынужден был согласиться Хайнц. — Я, конечно, запрошу у русских данные видеонаблюдения, но едва ли это что-то даст. Допустим, Зайн предложил таксисту остановиться у какой- нибудь станции подземки... Нет, слишком велика вероятность, что водка не оказалась бы смертельной. Обычно в таких местах она просто отвратного качества. Но и только. Вариант, что Зайн отыскал таксиста на другой день, чтобы убить его, и вовсе нелеп. Значит, не Зайн. Значит, кто-то в Москве его прикрывает. И этому кому-то не составляет труда по номеру машины... и, возможно, имени таксиста на приборной панели... быстро найти этого таксиста и уничтожить.
— Ну, это-то не трудно, — заметил Фридрих. — Заявиться в таксопарк с сообщением, что в такси номер такой-то была забыта ценная вещь...
— Да, но в том-то и дело, что никто не заявлялся, — заявил Эберлинг с ноткой самодовольства в голосе. — Не думай, что эта мысль пришла только тебе. Мы проверили. Никто не расспрашивал о покойном. Ни его коллег, ни отдел кадров. Значит, и так знали, где живет таксист, обслуживающий пассажиров международного аэропорта. А это, друг мой Фридрих, даже не крипо. Это ДГБ.
— ДГБ боится тронуть заслуженного дойча. И пытается добыть у него нечто руками Зайна, — пробормотал Власов. — Вполне возможный вариант.
— Добыть? Заслуженного дойча? Ты о чем? — встрепенулся Хайнц.
— Я тут набросал одну схемку... Ты допил? Тогда пойдем в комнату.
— Кажется, доктрину Мюллера можно официально признать похороненной, — хохотнул Эберлинг, поднимаясь из-за стола. — И я это поддерживаю. Вдвоем у нас получается лучше и быстрее, чем когда каждый идет по своему следу. Тем более что следы могут пересекаться.
— Вот-вот, я и думаю об их пересечениях, — покивал Власов. — Пока у нас имеются следующие фигуранты...
Десять минут спустя, выслушав пояснения друга и коллеги и изучив его схему, Эберлинг вдруг поднял палец жестом внезапного озарения:
— Слушай, ты подал мне ценную идею по Зайну, а я могу отплатить тебе кое-чем по Веберу. Мы все время исходили из того, что Вебер встречался с убийцей на точке А. И это порождает кучу странностей — отсутствие следов сопротивления, незапертая дверь, пустая кассета... А что, если встреча произошла где-то в другом месте?
— Экспертиза не подтверждает перемещения тела после смерти.
— Оно могло перемещаться
— А нотицблок? — напомнил Фридрих.
— Может быть, остался там же — назовем это место точкой X. А может, его и впрямь прихватил случайный мальчишка.
— Кстати, насчет мальчишки — он должен был быстро обнаружить, что защищенный паролями нотицблок ему бесполезен. И что стандартным замыканием перемычки пароль не сбрасывается. Тогда он его либо выбросит, либо попытается продать. Надо засадить парочку агентов за чтение объявлений о продаже нотицблоков «Тосиба» в газетах и электронных конференциях. И самим дать объявление о покупке по цене выше средней...
— Я как раз подумал об этом.
— Что же до твоей идеи в целом... не могу не признать, гипотеза стройная. И что, у тебя есть предположения, ради кого мог Вебер отправиться на эту точку Х, никого не предупредив? Если, конечно, не рассматривать версию похищения прямо на улице.
— Вебер был слишком разумен и осторожен, чтобы лезть в какие-то сомнительные места. И вообще предпочитал сидеть на точке А. «Как паук в центре паутины» — это его собственные слова. Уж если он куда-то отправился, должны были выполняться два условия. Во-первых, это место выглядело абсолютно безопасно. По крайней мере, для человека ранга Вебера. А во-вторых, это была та самая гора, которая не идет к Магомету.
— Это что, мусульманская поговорка? — удивился Власов.
— Нет, русская, — с удовольствием возразил Эберлинг, — хотя, кажется, корни у нее оттуда... Я имею в виду, что находившееся в этом месте ни при каких реальных обстоятельствах не пришло бы к Веберу само. Обоим условиям удовлетворяет, например, госучреждение. Частная фирма куда менее вероятна. Другой подходящий пример — некий достаточно респектабельный салон. Ну, скажем, сходка умеренных демократов, отвергающих насильственные методы борьбы с властью. Отвергающих, но...
В кармане Власова мелко затрясся целленхёрер.
— Власов, — это был голос фрау Галле. Судя по началу разговора, она решила не утруждать себя приветствиями. — У меня несчастье. Вы мне нужны сейчас же. Выезжайте немедленно к гостинице, ждите меня у входа...
Фридрих решил, что подобный тон по отношению к себе позволять нельзя: похоже, нахальная бабёнка уже вообразила, что он у неё в кармане.
— Во-первых, — ледяным голосом произнёс он в трубку, — здравствуйте. Во-вторых, вы нарушили нашу договорённость: звонить мне каждый день и сообщать о ваших планах. В-третьих, я занят. Возможно, когда я закончу свои дела, я смогу выкроить время, чтобы повидаться с вами. Если, конечно, вы мне скажете, в чём дело. И если я сочту нужным...
— Бросьте, — простонала в трубку журналистка. — Всё очень серьёзно. Я не знаю, что делать. Я в
