торговли. У вас есть достаточно личных средств, так почему бы не торговать на их основе? Ведь
тогда вы избежите всех забот, связанных с управлением чужими средствами?
Верно. Но есть несколько причин поступать иначе. Хотя я достаточно крупно инвестировал в свои
фонды, их клиентскую часть я рассматриваю как подобие колл-опциона. [Колл-опцион имеет
неограниченный потенциал прибыли в случае роста цен и риск, ограниченный его стоимостью, в
случае падения цен.] Я не хочу показаться легкомысленным, ибо очень дорожу своей репутацией
среди инвесторов, но колл гораздо безопаснее, чем прямая позиция с равным потенциалом
выигрыша и проигрыша.
Есть ли практический предел капитала, которым вы можете управлять?
На большинстве товарных фьючерсных рынков — конечно, да. Но на таких рынках, как рынок
валют, процентных ставок, а также на товарных рынках типа рынка сырой нефти этот предел очень
высок. Я намерен очень тщательно следить за увеличением капитала, которым сейчас управляю.
Что происходит, когда вы размещаете приказы на тех рынках, которые не относятся к числу самых
ликвидных, — то есть исключая рынки казначейских облигаций и основных валют? Не замечали ли
вы, что эти приказы действительно движут рынком?
Такое возможно, но я никогда специально не давлю на рынок.
Кстати, о давлении. Нередко слышишь истории о том, как очень крупные трейдеры пытаются
толкнуть рынок вверх или вниз. Им это удается?
Я бы так не сказал. Это возможно лишь в краткосрочном плане, и в итоге ведет к серьезным
ошибкам, которые обычно проявляются в пренебрежении собственными движущими силами рынка, в их недооценке как в фундаментальном, так и в техническом плане. Те из моих знакомых
трейдеров, что переоценили себя и пытались давить на рынок, кончали чрезмерной торговлей и
разорением.
Вы не могли бы привести пример, не называя имен?
Свежий пример — одна британская торговая компания, которая столкнулась с серьезными
неприятностями, после того как она попыталась манипулировать рынком сырой нефти. Сначала ей
это удалось, но потом контроль над рынком был утрачен и цены на сырую нефть упали на 4 долл.
Каков был конечный итог?
Компания потеряла около 40 миллионов долл. и попала в трудное положение.
Вероятно, вы сейчас управляете большими деньгами, чем любой другой фьючерсный трейдер в
мире. Как вы справляетесь с эмоциональным стрессом, когда попадаете в полосу неудач?
Эмоциональное бремя торговли очень велико: ведь в любой день я могу потерять миллионы. Если
относить такие потери на свой счет, то торговать станет невозможно.
Значит, потери вас больше вообще не волнуют?
Единственное, что меня лично задевает, — это плохое управление капиталом. Время от времени у
меня случаются достаточно крупные проигрыши. Но я никогда не страдаю от самого процесса
потерь, пока они проистекают из здравой торговой тактики. И наоборот: меня пугают такие
ситуации, как, например, ликвидация короткой стороны июльско-ноябрьского спрэда по соевым
бобам. Я тогда многому научился по части управления риском. Потеря денег как элемент процесса, когда сегодня выиграл, а завтра проиграл, меня не волнует.
У вас были убыточные годы?
Да. В 1981 году я потерял около 16 процентов капитала.
Что послужило причиной — ваши ошибки или непредсказуемость рынка?
Одно сплелось с другим. Главное заключалось в том, что это был мой первый опыт торговли на
крупном медвежьем товарном рынке, а медвежьи рынки отличаются от бычьих.
Вы оптимистично полагали, что рынки движутся только вверх?
Нет. Я не учел свойство медвежьего рынка резко падать, а затем быстро восстанавливаться. Я всё
время опаздывал с продажей, после чего выходил из рынка по стоп-приказу при движении, которое
впоследствии оказывалось частью широкой модели застоя. Для открытия позиций на медвежьем
