— Это тебе привет от тети Маши. Но фруктами займешься позже. — Она сунула пакет в дорожный карман коляски. — А вот этот арбуз предлагаю съесть сейчас. Не против? — посмотрела она на парней.
Те согласились. И они в поисках укромного местечка отправились в глубь парка. Первая же убегающая от аллеи тропка привела их на уютную полянку с двумя составленными буквой «г» скамьями. На одну из них постелили газету. Денис точными быстрыми движениями мастерски разрезал арбуз на розовые искрящиеся доли. Все взяли по одной. Они таили в себе не только красоту, но и глубокую свежесть. Какое- то время молодые люди молча наслаждались вкусом. Вероятно, пытаясь наладить хоть какое-то общение, Денис кивнул на книгу, прижатую корешком вверх к боковой стенке сиденья.
— По-прежнему читаете?
— Да. Хороший способ уберечься от депрессии. Кстати, пристрастился к чтению только здесь, на юге.
— Что за книга?
— «Кутузов» Раковского.
— Любите читать о войне?
— Я бы не сказал. Этот роман, прежде всего, исторический. И та война мало похожа на современную.
— Если бы не ранение, вы бы еще служили в армии?
— Конечно.
— На войне, наверно, интересней стрелять, чем в тире?
Владимир поморщился.
— Денис, вам ведь не десять лет… Я бы не хотел повторять банальности, но все же напомню: война — не развлечение, а беда, причем и для победителей и для побежденных.
— С этим я согласен. Но все же она — естественное продолжение политики. Разве не так?
— Я думаю, мирное решение проблем куда естественней. А война — демонстрация человеческой глупости и бессилия политиков. И ничего более.
— Но я знаю, что в горячие точки многие даже просятся.
— Не преувеличивайте. Тех, кто старается не попасть туда, значительно больше.
— Но ведь были же добровольцы! Я сам видел по телевизору, — с неуместной горячностью заявил Денис.
— В чем вы меня хотите убедить, что на войне хорошо? Так это, извините, полная чушь. А любителей приключений там не больше одного на сотню. Да и те после первых же боевых потерь становятся серьезней.
— Если вы все относитесь к войне серьезно, почему же тогда армия так бездарно воюет?
— Потому что она вынуждена не только исправлять ошибки политиков, но и подчиняться, опять же, их непродуманным решениям. Кстати, у Суворова те же проблемы были.
— А я думаю, все дело в другом, — настаивал Денис. — Хотите, отвечу за вас?
— Ну, попробуйте.
— Наша доблестная армия стала неуправляемой: офицеры все поголовно пьяницы и психопаты, а солдаты — просто бритоголовый детсад, отловленный из песочниц. Годится ли такая армия вообще хоть на что-нибудь?!
Зоя с Владимиром переглянулись. Было очевидно, что Денис затевает ссору. Она попыталась урезонить его.
— Денис, тебе не кажется…
— Зоя, мне важно знать, что думает по этому поводу бывший офицер, — запальчиво перебил он ее.
Глаза Дениса были холодны, как серая декабрьская галька. Что его могло так взвинтить? Девушка растерянно посмотрела на Владимира, и тут заметила у него на цепочке подаренный ею камешек. Вот оно что. Ревность причина его нападок. Ну-ну.
Вместо ответа Владимир спросил:
— Денис, а вы сами в каких войсках служили?
Тот с плохо скрываемой неприязнью процедил:
— Я в армии не служил. По здоровью не прошел.
— Хм. А физические данные у вас: бицепсы, торс, рост — дай Бог каждому.
— Что вы меня нахваливаете, как жеребца перед забегом, — вспылил Денис. — Намекаете, что я уклонился от призыва?
Владимир выдержал паузу и спокойно сказал:
— Так вот, насчет армии… Она далека от идеала, это правда. И у наших офицеров нервы не самые крепкие, согласен. Когда семья не устроена, не обеспечена всем необходимым, благодушествовать может только кретин.
— Вы, может быть, и кутежи их оправдаете?
— Не перехлестывайте. Пьют офицеры не больше других. К слову сказать, от пьянства вся страна не просыхает. И это, как я понимаю, чиновникам на руку. Управлять виноватым во всех смертных грехах населением куда проще.
— Не уходите от ответа.
— И в мыслях нет. Мне тоже не по душе видеть в зоне боевых действий дистрофиков с шестиклассным образованием. Но что же делать, если такие патриоты, как вы, не в состоянии исполнить свой долг перед страной?
Лицо Дениса посерело.
— Я смотрю на вас и думаю, — голос у него стал нервно подрагивать, — во всем этом позоре вы готовы обвинить всех, кроме себя.
Володя усмехнулся.
— Чует кошка, чье мясо съела. Вы почти угадали. В дискредитации армии многие виноваты и, прежде всего — журналисты.
— Ну вот, я же говорил, — призывая девушку в свидетели, возмутился Денис.
Арбуз к этому времени доели. И Зоя корки и расквашенную газету убрала в пакет. Девушка вопросительно взглянула на Владимира. В ответ он чуть заметно кивнул и стал выруливать на аллею. Денис не унимался.
— Наша-то в чем вина? Мы были всего лишь зеркалом, отражающим ваши проблемы.
— Да, зеркалом. Только уж больно кривым. Иначе в нем были бы видны и успехи армии.
— Да их просто не было у вас! — вскричал Денис.
Злобное выражение разительным образом изменило его лицо. Удивительно, но Владимир и сейчас остался спокойным.
— Откуда вам знать об этом? Чтобы судить об армии, для начала надо побывать в ней. А вы не только пороха, даже солдатских портянок не нюхали.
— Мне это ни к чему. Я и так в состоянии добыть нужную мне информацию.
— У какого-нибудь штабного ефрейтора?
— А хоть бы и так?
— Я вас понял. Вы из той категории журналистов, которые своим преждевременным трепом предупреждают бандитов об опасности, а наших ребят подставляют под пули.
— Я никого не подставлял. И не надо безосновательно обвинять меня в этом. К слову, хранить секреты — это ваша обязанность, а наша — во что бы то ни стало находить источники информации и оперативно использовать их.
— Верно. Но нельзя же не думать о последствиях своих сенсаций. Ведь ваши нелепые домыслы и прогнозы влияют не только на рейтинги печатных изданий, но, в конечном счете, и на результат боевых столкновений.
— Знаете, быть свидетелем важных событий и не воспользоваться этим — непозволительная роскошь для журналиста.
— Понятно. Значит, по-вашему, нагнетать в обществе психоз, а зачастую и провоцировать террористов — это нормально?
