заговорил:
— Обсуждался ли сегодня вопрос о штурме Грозного?
Открыв дверь, краповик уперся бычьим взглядом в надоедливого репортера.
— Что вас тянет сюда, как мух на навоз?! Сидел бы в Москве, черкал о проститутках и тампаксах!..
— Минуточку! — невозмутимо перебил Малышев. — Президент в своем обращении акцентировал внимание, что войска в Чечню входят с целью наведения правопорядка. Поясните, о наведении какого порядка идет речь, если это сопряжено с гибелью мирных жителей?
Полковник вскипел:
— Мирные?! Ты сам-то в Чечне был, губошлеп? Встречал там таких?! Это не тех ли ты, шрайбикус драный, называешь мирными, что исподтишка долбят нам в спину?.. А?.. Это для вас, писак, старухи и ребятня — жертвы войны. А в моем полку такая бабуля, после того как бойцы накормили и напоили чаем, вместо спасибо — троих взорвала гранатой!.. Миндальничаем с ними… Дали бы срок: не хочешь воевать, убирайся. Остался — лови на полную!.. На войне правил нет.
Запрыгнув на сидение, он с треском захлопнул дверь. Водитель утопил педаль, уазик влетел в лужу и обрызгал брюки Малышева.
— Вот и все, — он отключил запись, подошел к Якушеву. — Пошли, здесь недалеко.
Перейдя дорогу, они свернули в переулок и зашагали вдоль кирпичных и железных оград вглубь частного сектора.
— Давно вы здесь? — нарушил молчанку Якушев.
— В Моздоке? Второй день как вернулся из Грозного.
— И как там?
— А!.. — Малышев отмахнулся и полез в брюки за куревом. — Двумя словами не опишешь. Тут прочувствовать надо, на собственной шкуре.
— Но как вы туда попали? Пишут, что город в плотном кольце, птица не пролетит.
— Ну если пишут… — съязвил Малышев и засмеялся. — Дорога на юг, в горы, открыта. Туда, в Грузию и Дагестан, уходят беженцы. Обратно — на замену — наемники… Ты брат, меньше официальщину слушай. У армейцев ведь тоже своя политика. Хочешь пример из жизни?.. По ОРТ передают: «у совхоза Долинский колонну федеральных войск поджидала засада…» Чечены начинают ее лупцевать «Градом». Убитые и раненые, само собой… Что делать? Пока бойцы отстреливаются, командир запрашивает звено вертолетов, и те в течении получаса равняют с землей и залповые установки и совхоз… Какие у обывателя при этом возникают ассоциации? Боевики — сугубо отрицательные личности. А уж раз они наших бьют, то и с ними нечего чикаться.
— Что, есть и другая точка зрения?
— Пожалуйста, тот же хрен, только вид сбоку… Кстати, второй версии я склонен больше доверять. Федералы тихо и без всякого сопротивления входят в Долинский и… начинают шмон домов под предлогом поиска оружия и боевиков. Не забывают и о своих карманах. Набивают деньгами и золотишком, пока не нарываются. Парень из местных, после того, как схлопотал прикладом по морде, кинулся в драку. Пристрелили, как боевика. А чтобы прокуратура за дышло не взяла, гранату за пазуху подложили… По совхозу поднялся крик. И тогда выяснилось, что мужички давно сформировали отряд самообороны. После убийства схватились за автоматы … На счастье, вертушки вовремя подоспели. И пошла наука, Родину любить. Кто виноват в случившемся? Командир? Тогда тень на всю группировку. И как объяснить общественности, что десятки человек погибли при разграблении российского поселка?.. Сумели оформить, красиво и… убедительно. Возможно, командира еще и к ордену представят.
— Да ну?..
— А чему ты удивляешься? Тут много чего интересного… Возьми, к примеру, заигрывания правительства с Дудаевым. 13 декабря во Владикавказе проходят переговоры, и в тот же день самолеты обрабатывают Грозный. Впрочем, я понимаю, если речь зашла бы о стратегических целях. Аэродром, где боевики собирались переделывать учебные самолеты на боевые, танковый полк под Шали. Но зачем бомбить городские кварталы, хоть убей не пойму.
Погода испортилась. Небо посерело, затянулось мутными клоками туч. Солнце пропало, и в воздухе отчетливо запахло снегом.
По дороге брели двое солдат. Рослый, грея руки в карманах, огибал подернутые хрустальной паутиной льда лужи. Второй, довольно щуплый, утопая в не по размеру большом бушлате, поспевал за ним.
— Закурить не найдется? — пробасил, поравнявшись, рослый.
Якушев выкроил из своих запасов полпачки и отдал ему.
Рассовав сигареты, рослый закурил.
— Кайф, — затянувшись, глубокомысленно произнес он. — Давно таких не пробовал. Нас всякой дрянью, вроде «Луча», пичкают…
— Откуда вы, если не секрет?
Солдат насторожился, но Якушев развеял его опасения, показав карточку журналиста.
— Аэродром охраняем, — ответил за товарища щуплый, попыхивая сигареткой. — Но, говорят, скоро на Грозный пойдем.
— И есть желание?
— А кто будет спрашивать? Приказ…
— Чеченцев не боитесь? — на полном серьезе спросил Виктор.
— Ха… Стадо баранов.
— А если придется штурмовать?
Рослый стряхнул пепел на носки заляпанных берцев, задумчиво собрав на лбу гряду морщин.
— Скажут, значит будем.
— Мы из ВДВ! — гордо заявил щуплый, кутаясь в воротник. — Этим все сказано.
— Но боевики оказывают ожесточенное сопротивление…
— Пока… Кто с ними воюет — пехтура! Ни стрелять, ни драться… С двадцати шагов по слону не промажут.
Якушев скептично поджал губы, не оспаривая доводы солдат. И сменил тему:
— Живете в казармах?
— Казармы, они в части остались, — сказал щуплый. — У нас палатки.
— Недавно статья в «Комсомолке» вышла, — влез в беседу Малышев. — Какой-то тыловой генерал распинался, будто бы подразделениям выданы универсальные палатки, способные удерживать температуру на уровне комнатной.
— Ага?.. — не поверил рослый, шмыгнув носом. — А что, и вправду такие бывают? Не… мы в обычных. Холодно в них, как на улице… Только, вы про это не пишите… Добро?
Подойдя к синим металлическим воротам, Малышев нажал на звонок. Во дворе, под живым навесом из переплетшихся виноградных лоз, загромыхала цепью собака. Калитку открыла ветхая старушка в меховой безрукавке.
— Входите, — признав квартиранта, пригласила она.
— Моя квартирная хозяйка Анна Ивановна. — Сказал Малышев. — Необыкновенной доброты женщина…
Сопровождаемые хриплым лаем рвавшегося с цепи кобеля, они поднялись на веранду. Разувшись в прихожей, Якушев прошел через тесную кухню, где вкусно пахло жареной картошкой, в комнату Малышева, и прикрыл за собой дверь.
— Неплохо устроился, — заметил он, усаживаясь на край застеленной прозрачным покрывалом кровати.
Повесив куртку на округленную спинку венского стула, Малышев достал из холодильника початую поллитровку водки, маринованные помидоры и резаный хлеб. Сходил на кухню за стаканами.
— За знакомство? — он вытащил из горлышка бумажную пробку и расплескал водку по стаканам.
— Я совсем немного! — запротестовал Якушев и накрыл его ладонью.
— Как хочешь, — пожал плечами Олег и наполнил свой до краев.
