снять, и когда отчаяние накатило с новой силой, изо рта Кощея полилась вода, он закашлялся и слабо застонал.
– Михаил Николаевич, вы живы! – воскликнула Женька и тут же осеклась, слишком уж громким показался ей собственный голос.
В ответ Кощей закашлял еще сильнее, и Женька помогла ему сесть.
– Как же мне хреново, – еле ворочая языком, сообщил он.
– Я за вас испугалась, – поделилась Женька, жалостливо разглядывая дрожащего Кощея, и сообразила накинуть ему на плечи свитер.
Вид у Кощея был жалкий. Мокрые волосы облепили лицо с посиневшими губами, дрожь била все тело, глаза полностью не открывались, и он явно плохо ориентировался в пространстве. Возле него уже натекла грязная лужа.
Кощей еще долго кашлял, плевался, а затем попытался встать, но ноги подкосились, и он рухнул обратно на землю.
– Давайте все-таки уберемся отсюда, – рискнула предложить Женька, боязливо прислушиваясь, не вернутся ли Джеймс со товарищи.
– И куда пойдем?
– Как куда? В гостиницу. Ах да. Ну да… Тогда пойдемте просто отсюда подальше. Вы сможете?
– Постараюсь.
Он воздел себя на ноги, пошатнулся, но устоял.
– А где ваши ботинки? – задала Женька самый дурацкий за последние дни вопрос.
Кощей замер, повернулся всем телом и, едва сдерживаясь, процедил:
– Ты сама-то как считаешь?
Женька тяжело сглотнула. Ей показалась, что в темноте глаза Кощея сверкнули красным.
– Может, они там, где мой портсигар, бритва, оставшиеся деньги и ремень? Может быть такое?
– Вполне, – Женька отступила, но тут же взяла себя в руки. – А вы сами идти сможете?
– До самой Франкии, пешком, – заверил Кощей и сделал первый шаг.
Пусть не так быстро, как обычно, но с каждой минутой все увереннее, он шагал к Западным районам. Женька топала рядом, стараясь не лезть с вопросами.
Через сорок минут, едва разминувшись с ночным сторожем и вовремя спрятавшись от патруля синеповязочников, Кощей и Женька попали в весьма приличный район. В темноте было плохо видно, луна опять скрылась за тучами, но очертания домов производили самое благоприятное впечатление.
– Теперь тихо, – шепнул Кощей.
Это были его первые слова с тех пор, как ушли от реки, и голос звучал уже почти как прежде.
Дома были огорожены каменными или живыми изгородями. На улицу вели чугунные ворота с витиеватым узором. Кощей бесшумно пробрался мимо первых нескольких домов. За одной изгородью загавкала страдающая бессонницей собака, Кощей зашипел, и псина, поскулив, пристыженно смолкла.
– У тебя как с заборами? – шепотом спросил Кощей.
– В смысле? – не поняла Женька.
– Забудь.
Они переговаривались, прижавшись спинами к живой изгороди.
– Значит, так, – начал Кощей и осторожно осмотрелся, проверяя, нет ли случайных прохожих. – Делай, как я, и смотри не спались.
Он осторожно присел, затем лег на траву и ужом скользнул между кустами. Женька тоже улеглась на травку, но найти ход под изгородью не смогла. Тыкаясь как слепой котенок, она тщетно ощупывала основания кустов. Изгородь стояла насмерть. Отчаявшись, Женька уже хотела шепотом позвать на помощь, но тут ее за ухо прихватила знакомая рука и потянула к корням.
– Ветку отодвинь. Вот эту, – раздался злой шепот Кощея.
Ветка в самом низу, до сей поры неподвижная, дрогнула. Женька кое-как отодвинула ее в сторону и протиснулась в узкий ход. Шипы тут же впились в кожу и волосы, свитер зацепился, и Женька, дергаясь, чтобы освободиться, едва не разнесла изгородь.
– Тихо, – шикнул Кощей.
После купания в Темзе он все еще был зол. Возможно, потому, что промок, замерз и все время шел босиком. А может, его раздражало собственное убийство. Он помог освободиться из шипов и вытянул на газон. Тут же подбежала собака, выяснить, кто же это бродит возле дома.
Снизу вверх дог показался Женьке еще больше и страшнее. Он глухо зарычал, но Кощей, не делая резких движений, приподнялся на руках и тихо позвал:
– Тоби, Тоби, ты что, своих не узнаешь? Хороший песик.
«Хороший песик» высотой в холке около четырех футов неуверенно вильнул хвостом, подняв ветерок, и тихо гавкнул.
– Вот молодец.
Кощей встал и потрепал собаку по ушам.
– Я на минуту, в другой раз принесу тебе косточку. Хотя… ладно, бифштекс принесу.
Казалось, собака все поняла, хвост замелькал еще быстрее, и, радостно повизгивая, пес отправился по своим делам.
– Я же говорил, меня здесь каждая собака знает, – шепнул Кощей Женьке. – Хватит валяться, нам пора.
– Куда мы идем? – рискнула спросить Женька, когда они пересекли лужайку и уперлись в каменный забор.
– Домой, – коротко ответил Кощей. – Если нас не засекут, конечно. Лезь. Окажешься наверху, распластайся и тихонько сползай вниз, там невысоко, футов шесть.
– А собаки?
– Там их нет.
– Не было пять лет назад, – прозорливо решила Женька.
– Лезь!
Он присел, сцепил пальцы и, когда девушка уперлась в сцепку ногой, резко выпрямился и поднял руки, насколько сил хватило.
Проклиная про себя хозяев, которые огораживаются от соседей более высокими заборами, чем от улицы, Женька кое-как зацепилась за край забора и повисла.
– Подтягивайся, – зашипел снизу Кощей.
– Не могу, – огрызнулась Женька.
Тихо ругнувшись, Кощей схватил ее за щиколотки и приподнял.
– Заползай, – шепотом велел он.
Кое-как Женька вскарабкалась на забор. Как раз в этот момент луна решила выползти на волю и озарить землю призрачным светом.
– Падай!
– Вдруг там собаки! – лежа отозвалась Женька еле слышным голосом.
– А здесь я. Выбирай.
Не раздумывая, Женька свалилась по другую сторону.
– Гавкнешь – убью, – донеслось из-за забора.
– Я не гавкаю, – обиделась Женька.
– Я не тебе.
Говорилось это мелкому животному, по всей видимости собаке. В отличие от соседской, она больше напоминала лохматую крысу. Проникнувшись предупреждением, зверь не гавкал и трепал Женькину штанину с тихим рычанием.
– Вы сказали, что собак нет, – тихо возмутилась Женька, едва Кощей мягко спрыгнул рядом.
– Глаза разуй, – огрызнулся Кощей. – Какая это собака? Так, одно название.
Он приподнял зверька за шкирку, оторвав от штанины, и отбросил в сторону. Вскочив, собачонка, взрывая траву всеми четырьмя лапами, бросилась наутек.
– Последняя преграда, и мы дома, – утешил Кощей, перебегая очередной участок.
