Рана Монсо тоже почти залечилась, хозяин жеребца снова прочел над ним целительное заклинание, втирая в ногу пасту, которую достал из своих припасов. Когда Эйдрис заняла свое привычное место у головы коня, посвященный указал на стремя.
– Сегодня ты поедешь верхом, – сказал он. – Твое волшебство потребовало многого от тела. Я пойду.
Она посмотрела ему в лицо, все еще бледное под многодневным загаром.
– Ты еще недостаточно силен. – Эйдрис знала, что говорит правду.
– Вчера я весь день проспал, – напомнил он ей. – А ты почти не отдыхала. Садись, – приказал он, указывая на седло.
Эйдрис колебалась, но, чувствуя слабость, поставила ногу в стремя. Алон помог ей сесть на спину кеплианца. Девушка сдержала стон: болели затекшие мышцы.
Странным казалось сидеть на середине спины Монсо, а не сзади. Полукровка беспокойно переминался, оглядываясь на нее, потом прижал уши. Эйдрис напряглась, почувствовав, как заходили под ней его мощные мускулы. Кеплианец фыркнул, в гневе забил копытом.
– Я первая, кроме тебя, кто сидит на нем верхом? – спросила она, сдерживая дрожь в голосе. Воспоминание о тех стремительных гонках, когда Монсо выходил из-под контроля, заставило ее глотнуть.
Посвященный кивнул.
– Не зажимай его ногами, – предупредил он и напомнил то, что она сама знала по многим годам знакомства с кайогами, которым помогала пасти коней. – Если ты напряжена, он это чувствует. – И принялся успокаивать жеребца.
Сказительница кивнула и заставила себя расслабиться в седле. Постепенно горб на спине кеплианца сгладился. Алон пошел вперед, ведя полукровку. Вскоре прилетел Стальной Коготь, прокричав хриплое приветствие.
Через час недостаток сна и напряжение вчерашнего дня сказались на Эйдрис: она задремала в седле, автоматически подстраиваясь под ритм ходьбы Монсо.
Она неожиданно проснулась, когда Монсо резко остановился и замотал головой, словно его кто-то неожиданно ужалил. Эйдрис села, мигая, потом протерла сонные глаза. Во рту у нее пересохло, и горечь заставила ее поморщиться. Голод грыз внутренности. Судя по положению солнца, полдень уже миновал.
Впереди тянулась первая встреченная ими дорога. Эйдрис посмотрела на Алона и увидела, что он тяжело прислонился к плечу Монсо, как будто только эта опора держит его на ногах.
Сказительница глотнула, пытаясь протолкнуть слова через сухую глотку.
– Алон, – прохрипела она. – Что случилось? Ты заболел?
Он покачал головой, не пытаясь выпрямиться. Эйдрис слезла с седла, схватила его за руку и посмотрела в лицо. Он вспотел и был бледен.
– Что случилось? – обеспокоенно повторила она.
– Подвернул ногу, – ответил он. – Сейчас…
– Ты слишком долго шел. – Девушка поднесла к губам фляжку с водой, сполоснула рот, потом напилась. Протянула фляжку ему, смотрела, как он пьет, затем сказала: – Теперь ты поедешь. Я пойду.
– Нет, – ответил он, возвращая фляжку. Тон его говорил, что он не ждет возражений. – Поднимайся. Я могу идти.
– Идти? – голос Эйдрис звучал презрительно. – О, конечно. И еще бежать! Не будь дураком!
Взгляд его серых глаз стал жестким, глаза теперь напоминали камни.
– Я сказал, что пойду. – Кивком он указал на пустое седло кеплианца. – Поднимайся. Немедленно.
– Ты не можешь мне приказать, – заявила она холодным тихим голосом. – И будешь совсем дураком, если попытаешься.
Посвященный гневно вспыхнул.
– Следи за языком, сказительница! Он у тебя слишком свободно болтается.
– Что я говорю, куда иду – и как достигну цели, – она тоже сердилась все сильнее и стискивала кулаки, – это мое дело, а не твое!
Рот его превратился в мрачную линию, воздух вокруг головы Алона словно замерцал и засветился. Сказительница почувствовала страх и сделала торопливый шаг назад, прежде чем взяла себя в руки и остановилась.
Алон открыл рот, собираясь что-то сказать – и, судя по его выражению лица, это не были бы приятные слова, – но они так и не прозвучали. Без предупреждения гневно закричал Стальной Коготь. Монсо прижал свою большую голову к груди хозяина и едва не сбил его с ног. Посвященный выругался: больная нога под ним подогнулась. Он едва устоял. К тому времени, как он восстановил равновесие, Эйдрис взяла себя в руки.
Показав на ногу кеплианца, она сказала:
– Он почти здоров. Если пойдем медленно, можем оба поехать верхом.
Ее спутник колебался. Она видела, что он старается незаметно опираться больше на правую ногу и сдерживает болезненную гримасу. Наконец Алон кивнул.
– Хорошо! – выпалил он.
