на первом свидании, лишь бы разговор не заканчивался. Потом, намного позже, Каритас как-то в шутку спросила Артема, о чём они разговаривали в этот первый вечер, и с удовольствием отметила, что не только она совершенно ничего не помнит. Собственно, они даже друг о друге ничего не спрашивали, стараясь разговаривать на отвлечённые темы.
К сожалению, всё всегда заканчивается. Догуляв практически до поздней ночи, когда уже все рамки приличия нарушены и вот-вот закроется метро, так что Артёму пришлось бы добираться домой пешком, ребята дошли до дома Каритас.
Она обернулась и слишком быстро поцеловала его, что он даже и не помнил потом, был ли поцелуй.
— Вот и мой дом, мне пора. Я живу на четырнадцатом этаже.
— Тогда до завтра.
— До завтра, — попрощалась Каритас и скрылась в подъезде.
Всю дорогу назад Артём думал о ней, размышляя, всё ли сделал правильно, понравился ли. Даже забыл спросить, почему она не пришла в прошлый раз, околдованный её волшебной улыбкой; да теперь-то всё равно, ведь он с ней всё же встретился. Больше всего ему понравилось волшебное слово 'До завтра', означающее, что это только начало.
Артём даже не заметил, как дошёл до своего тихого дворика, в котором совершенно случайно опять никого не было, даже свет, как и в ту ночь, в квартирах не горел. И тем более он не видел, как всю дорогу от квартиры Каритас за ним шла чья-то крупная тень. Эта тень — Крис, который злобно дергался всю дорогу, стараясь удержаться от желания размозжить череп соперника. Но он понимал — мозги-то у него есть — что убивать Артёма не следует, так как всё подозрение падёт именно на него, а значит, он навсегда потеряет Каритас. Поэтому Крис старался всеми силами сдержаться — нельзя давать волю эмоциям, чтобы добиться успеха. Есть чёткий план, которому надо следовать: испугать соперника так, чтобы он не просто избегал встречи с Каритас, а навсегда забыл это имя.
Артём подходил к своему подъезду, как вдруг услышал позади какой-то шорох, не внушавший доверия. Только хотел обернуться, как неожиданно асфальт под ним стал жидким, и его моментально засосало по пояс, словно он плюхнулся в большую ванну. Попытался крикнуть, но из горла вырвался лишь пустой, хриплый звук. Затем посмотрел вниз и увидел только половину своего тела, другую половину даже не почувствовал, как будто её и не было. Артём опёрся руками в асфальт, который теперь затвердел, как металл, и попытался вытащить себя, но ничего не получилось.
— Ну… Что, красавчик, каково это ощущать себя беспомощным? — раздалось рычание Криса, обошедшего свою жертву, пытающуюся разрыть асфальт вокруг себя.
Артём хотел позвать на помощь, но вместо крика из его рта вырвалось глухое покашливание, и повалил чёрный дым, будто кто-то жёг его внутренности. Крис подошёл вплотную и присел на корточки, схватив жертву за волосы.
— Ну… Сейчас, я поработаю учителем, а ты будешь учеником, э… который не усвоил один урок. Ну… Так вот, мы его станем повторять. Как говориться: повторение — мать ученья. Э… А тема урока называется так: 'Ты больше никогда не будешь приближаться к Каритас, не будешь с ней общаться и, вообще, забудешь про неё'. Ну, ты понял?
Крис быстро поднялся, сделал шаг назад и, размахнувшись, ударил ногой по лицу беспомощного парня. Удар оказался такой чудовищной силы, что Артём сначала даже не почувствовал боль. Его лицо моментально залило кровью из разбитого носа, а голова безжизненно повисла на шее. И тут боль пронзила его, обжигая каждую клеточку лица миллионами иголок, отдаваясь резкими ударами в висках. В глазах потемнело и поплыло, то ли от шока, то ли от залившей их крови. Артём открыл рот, но вместо стона, оттуда обильной струёй на асфальт потекла багровая жидкость.
На мгновение Крису показалось, что он слегка перестарался, но ярость захватила его, вспоминая мимолётный поцелуй, подаренный Каритас противнику. Переставая осознавать, что делает, из-за бешенства и злости, захлестнувших его, он решил, что убьёт его, убьёт Артема, избивая его до тех пор, пока кровь не зальёт всё вокруг в этом проклятом дворе.
Артём вытер рукой глаза в тот самый момент, когда Крис заносил ногу для повторного удара, а потом, вдруг, всё потемнело, и он упал в беспамятство…
Каритас успела вернуться на Атулису ещё до того, как Артём вместе с Крисом вышли из метро на своей станции. В парадном зале замка, она неожиданно встретила Эзолину с Эрдамасом, живые глаза которого бегали быстрее обычного. Каритас подбежала к ним и обняла обоих, намереваясь рассказать какой хороший оказался этот мальчик, но на лице матери увидела некую озабоченность, обычно не свойственную ей.
— Что-то случилось? — спросила Каритас, смотря то на дедушку, то на маму.
— Где Крис-с? — необычно-серьёзно спросил Эрдамас.
Каритас хотела возмутиться, но где-то глубоко внутри себя поняла, что не всё так просто, поэтому недоумённо посмотрела на дедушку:
— Откуда я знаю?! Я ему что — нянька?
— Он сегодня следил за тобой, — пояснила Эзолина.
Каритас резко изменилась в лице, осмотрелась по сторонам в поисках наглеца и проговорила, задыхаясь от обиды:
— Да как он посмел?.. Да как… Где он? Я ему устрою!
Крис заносил ногу для повторного удара, как вдруг всё потемнело: разом потухли уличные фонари, даже луна и звёзды перестали светить. И тут каждая его нервная клетка завопила от резкой, колющей боли. Он, схватился за голову, скрючился и начал кататься по земле, будто это должно ему помочь — ничего не выходило, боль становилась всё сильнее и сильнее. Крис дергался в судорогах, скребя ногтями по асфальту, и стонал — кричать не было сил. Глаза налились кровью, извергая искры, а лицо покраснело. Он разорвал рубашку и начал царапать свою грудь, как будто пытаясь выдавить боль, но она ещё больше усиливалась и уходила вглубь. Крис разом напрягся во всю свою мощь так, что все мышцы и вены чётко обрисовались на его теле. И вдруг… боль неожиданно ушла, словно её никогда и не было. Тело обмякло и упало на асфальт, судорожно подёргиваясь, как от эпилептического удара.
Крис не сразу пришёл в себя, но когда зрение вернулось, то увидел перед собой того самого человека в капюшоне с серебряной звездой.
— Тебе, по-моему, дали чётко понять, чтобы ты не применял магию, по отношению к этому мальчику, — сказал незнакомец и бросил взгляд на Артёма, пытаясь понять, жив ли он.
— Ну, зачем, — хрипло сказал Крис, возвращаясь в реальность, — ну, зачем вы ему помогаете завоевать Каритас?
— Кто решил, что я ему помогаю?! — грустно улыбнулся незнакомец, хотя эту улыбку даже при ярком свете никто под капюшоном не увидел бы. — Я, очевидно, хочу, чтобы вы были равны. Или ты думаешь, что так, — незнакомец указал пальцем на окровавленного Артёма, — она будет твоя?
— Э… Но он не подходит для Каритас. Ну, вы же знаете это.
Незнакомец нагнулся над Крисом так низко, что тому стало не по себе.
— Да как ты дерзишь говорить, что подходит для неё, а что нет?!
Незнакомец подпрыгнул, вставая, и Криса опять прожгла резкая боль, ещё более сильная, чем раньше. В его ушах зазвучали слова, которые эхом отозвались в мозгу, надолго врезавшись в память:
— Только… она… будет… решать… кто… ей… подходит… а кто… нет…
— Э… Я понял, понял, — еле слышно прохрипел Крис, и боль опять исчезла, будто её и не существовало.
Незнакомец присел на корточки возле Криса и сказал:
— Я не из тех людей, кто говорит дважды, но, похоже, надо повторить, — и отдельно проговаривая каждое слово, произнёс: — Никогда… больше… не… применяй… магию… против… Артёма…
— Ну, я понял, понял! — в ужасе проговорил Крис и нервно задергался, будто боль не утихала, хотя сейчас его ничего не беспокоило.
