похожее на улыбку. Никто не пошевелился, они пожирали друг друга глазами, словно два льва, готовясь к схватке. Артём сжал руки в кулак, в одной из которых держал букет роз, предназначавшийся для Каритас, и шипы врезались ему в левую ладонь, но он ничего не почувствовал. Кровь, подобно песчинкам в древних часах, каплей за каплей падала на пол, отсчитывая секунды.
Двери открылись, Артём сделал шаг вперёд, глубоко внутри себя, почему-то уверенный, что никто больше не видит этого парня, у которого кое-где от перенапряжения порвалась одежда. Крис злобно и с ненавистью провожал глазами Артёма, направлявшегося к центру зала, который также не отрывал своего взгляда от противника. Шедшая сзади, старушка, проследила за его направлением и, не увидев ничего примечательного, недоумённо спросила: 'Куда это вы так смотрите, молодой человек?' Артём не пожелал её услышать, вообще ничего не замечая и даже забыв, зачем он здесь, до тех пор, пока парень, который продолжал стоять на своём месте, не скрылся за широким каменным столбом.
Артём поразился тому, что вдруг возненавидел его, хоть и видел в первый раз, абсолютно уверенный в том, что это взаимно. Но почему больше никто не замечал этого парня? Может, это призрак или странное видение?! Он с трудом оторвал взгляд от столба, за которым — совершенно точно — всё также стоял тот парень.
Опомнившись, Артём перевёл взгляд на центр станции и тут увидел Каритас, которая стояла спиной к нему, одетая в белую короткую курточку, накинутую на серебристое платье. Открыв рот от изумления (как и большинство мужчин на станции), он даже не заметил, как в счастливом удивлении остановился. Как будто почувствовав его присутствие, Каритас медленно обернулась. Все вокруг смотрели только на неё, а как же иначе?! Ведь она выглядела просто божественно: тоненькие, слегка розовые губки составляли робкую улыбку, придающую лицу оттенок приятной невинности; таинственный блеск серо-зелёных глаз притягивал своей загадочностью и лёгким ароматом очарования; длинные, тёмные волосы с кудряшками на кончиках гордо развевались, заявляя о своей независимости.
Их глаза снова встретились, как и тогда, во сне. Артём сразу ощутил тепло, исходившее от её взгляда и ещё больше — от неземной улыбки. В жизни Каритас была прекрасней, ни одна фотография не сможет передать этого блеска серо-зелёных глаз. Артём улыбнулся в ответ, умоляя о том, чтобы это происходило в реальности, совершенно позабыв о парне, всё также стоящем за столбом.
Они медленно пошли навстречу друг другу, не обращая внимания на остальных людей. Станция 'Охотный ряд' замерла в трепетном ожидании того, что будет, все смотрели только на эту странную, но красивую пару. Чем ближе Каритас подходила, тем багровей становилось лицо Артёма и тем сильнее билось сердце в его груди, желавшее вырваться и упасть ей в руки.
Они подошли друг к другу чуть ближе, чем следовало бы по приличию на первой встрече. Артём совершенно позабыл, что держал в руках букет — чёрные розы, единственные цветы, которые она любила. Кровь из ран, причинённых шипами, всё также капала на пол, отсчитывая секунды счастья, будто знала, что их осталось слишком мало.
— Привет, — сказал Артём таким неровным голосом, словно боялся им всё разрушить.
— Привет, наконец-то мы и встретились, — нежно произнесла Каритас.
Как и следовало ожидать, повисла тишина, казалось, даже поезда в метро перестали ходить. Они смотрели друг на друга и наслаждались, как и все остальные, кто находился в это время на станции. Все, кроме одного крепкого парня, которого могли видеть только Артём и Каритас, но не замечали, так как у них были дела поважнее.
Крис стоял, скрипя от ненависти зубами, и смотрел на своего соперника так, будто намеревался его расплавить. По взгляду Каритас он понял, что потерпел сокрушительное поражение. Ревность и злость разрывали душу, не оставляя ничего доброго и светлого. Он проиграл, на протяжении почти двадцати лет Крис каждый день боролся, но проиграл какому-то парню, которого Каритас знала всего несколько недель. В первый раз в жизни на лице проступили слезы ярости, когда не можешь осилить ношу, которую осмелился взвалить на себя.
— Ну… гад! Я убью его! Ну… убью, как только Каритас вернётся в замок, — со злостью прорычал Крис, дымящийся от бешенства, делая паузы и фыркая после своего любимого 'ну'.
— Нет, не убьёшь! Я не позволю! — произнёс голос за спиной.
Крис от неожиданности резко обернулся — ведь он думал, что невидим. Но когда посмотрел на человека, которому принадлежал этот голос, то всё его лицо перекосилось от смертельного ужаса, воцарившегося в душе.
— Э… Вы?.. Э… Ч…что Вы здесь делаете? — впервые в жизни заикаясь, произнёс Крис, сделав шаг назад и уперевшись в стену.
— Нет! Что ты тут делаешь?
— Э… Я… я, — запинаясь, начал Крис, но вдруг пришёл в себя и продолжил более гордым и уверенным голосом: — Ну, я здесь по приказу короля Тсалвуса Первого. Э… Он поручил мне… ну… присматривать за его дочерью, пока она… ну… находится в обычном мире.
— Я отменяю этот приказ! За мной, юноша!
На незнакомце был одет чёрный плащ с блестящими, переливающимися искорками, изображающими ночное небо, и огромной серебряной звездой на капюшоне, закрывавшим лицо, — символе древнего ордена.
Спорить и упираться бесполезно: Крис прекрасно понимал, что если сам не последует за ним, его заставят.
Через пару минут Крис и незнакомец покинули станцию метро 'Охотный ряд', скрывшись в одним им известном направлении.
— Ты такая красивая, — прервал молчание Артём.
— Спасибо.
Вспомнив о букете, он протянул его, слегка морщась от боли, причиняемой шипами, прочно впившимися в ладонь. Каритас взяла розы и с наслаждением вдохнула их аромат — первые цветы, подаренные ей, как обычной девушке, первые цветы, которые ей действительно нравились (только Артём догадался, за девятнадцать лет жизни Каритас, спросить, какие ей нравятся цветы). Они пахли хорошо, не так прекрасно, как настоящие чёрные розы на Атулисе, но достаточно хорошо.
— Спасибо за цветы. Не стоило, — и тут Каритас заметила багровые пятна на шипах. Вскрикнув, она схватила левую руку Артёма и только хотела провести по ней своей ладонью, чтобы убрать кровь и затянуть раны, как вдруг, вспомнив что-то, резко её отдёрнула.
— Не беспокойся, как говорится: до свадьбы заживёт, — сказал Артём и покраснел от слова 'свадьба'. Затем достал из кармана платок и перевязал им ладонь. — Пойдём прогуляемся.
Каритас слегка кивнула, на её лице появилась загадочная и нежная улыбка, которая кроме невинности и радости, скрывала в себе какую-то тайну, знать которую пока никому не следует.
Она дошла до эскалатора и изящно и легко, как могут делать только истинные модницы, вспорхнула на него. Артём поднялся на следующую ступеньку и его глаза оказались как раз на уровне её губ, что, почему- то, его смутило. В первый раз в жизни он встретил девушку, за которую готов был бороться до конца без сомнений и раздумий, но именно поэтому не понимал, что делать дальше.
— Ты такая высокая, — сказал Артем, не отрывая взгляда от её губ.
— Это хорошо или плохо?
— Э…
Артём посмотрел в глаза Каритас и та беззвучно рассмеялась.
— Ты всегда такой неуверенный в общении с девушками или только со мной?
— Только с тобой, — искренне ответил Артём.
Они гуляли ровно столько времени, сколько посчитали нужным выделить для первого свидания. Блуждали по Красной площади, посидели в Александровском саду, да, кажется, и ещё где-то были — какая разница, где гулять, если рядом с тобой такая красивая девушка. Многие прохожие смотрели на эту пару с искренним восхищением, словно в первый раз в жизни видели влюблённых; некоторые даже кричали 'Горько!', принимая платье Каритас за свадебное.
Болтали они обо всём на свете: о нужных вещах, о ненужных, о погоде и даже о всемирном глобальном потеплении, — в общем, обо всём том, что на самом деле нисколько не интересует влюбленных
