столетия, но происхождение сегодняшней дилеммы коренится в нашем национальном
прошлом.
Очень краткая история американской семьи
С самого начала американская семья использовала те блага, которые появились в результате
резких изменений в этике семьи, охвативших Европу и колонии в середине XVIII столетия.
Хотя отеческая власть была все еще ядром «упорядоченной семьи», новая этика
«эмоционального индивидуализма» вела к идеалу более теплых и близких отношений между
мужем и женой и между родителями и детьми. Следуя «наплыву чувств», мужчину и
женщину поощряли вступать в брак на основе взаимной привязанности; брак расценивали как
«союз индивидов», а не как «союз двух генеалогий». Уменьшилось число случаев жестокого
обращения мужей со своими женами: снизилось количество избиений жен, а также мужей,
настаивавших на своих супружеских «правах». Родители стали менее жестоки к своим детям,
о чем можно судить по данным о снижении частоты телесного наказания детей4.
Американские женщины имели больше свободы, чем европейские. Без приданого,
связывавшего жену экономически с ее семьей и с правом сохранять владение своим
имуществом при вступлении в брак, они гораздо легче могли и выйти замуж, и вступить в
повторный брак. Таким образом, американская семья XVIII и начала XIX в. меньше походила
на миниатюрную монархию и больше на «небольшое содружество наций», в котором муж,
жена и дети «работали вместе как члены общего предприятия». Было гораздо меньше
дифференциации между
184
«его» и «ее» сферами: женщины и мужчины работали и дома, и вне его; женщины
производили многое из того, что необходимо для семьи; мужчины работали, следуя ритму
семейного, а не индустриального времени. Поскольку и женщины, и мужчины работали, оба
родителя принимали участие в воспитании детей. Историк Джон Демос пишет об «активном,
полном отцовстве, пронизывавшем всю ткань домашней и производственной жизни».
Фактически вначале XIXв. руководства по воспитанию детей писали отцы, а не матери, и
ребенка в основном воспитывал родитель соответствующего пола, следуя неофициальной, но
общепринятой модели разделения воспитания по половому признаку5.
Однако впервые десятилетия XIXв. этот мир изменился. К середине столетия разрыв между
работой и домом резко обозначился, и в действительности, и в идеологии стало утверждаться
разделение сфер. Семейную жизнь «вырвали из мира работы». Рабочее место и дом стали
четко обозначенными его и ее сферами.
В 1849 г. лорд Альфред Теннисон выразил это разделение сфер в поэме «Принцесса»:
Мужчина для поля, а женщина для очага. Мужчина для меча, а она для иглы. Мужчина с головой, а
женщина с сердцем. Мужчина командует, и женщина повинуется; Иначе наступит хаос .
Мужчины ощутили это разделение сфер в двух аспектах. Во-первых, из дома и с фермы место
зарабатывания денег переместилось на мельницу и фабрику, в магазин и офис. Мужчины
оказались подчинены другому ритму д:;я, продиктованному растущей специализацией
промышленнссти. Во-вторых, мужская доля работы в доме была постепенно индустриализи-
рована, и из нее были устранены такие задачи, как сбор топлива, обработка кожи и зерна,
поскольку они оказались перемещены во внешний мир. Это «освободило» мужчин, чтобы они
оставили свои дома и передали женам воспитание уже не только дочерей, но и сыновей.
При такой эмансипации мужчин популярная литература занималась возвеличиванием
положения женщин, которые на самом деле оказались заперты дома. Начиная с кафедры про-
поведника и заканчивая образцами высокого искусства, женскую работу переосмысляли не
как «работу» вообще, а скорее как миссию, возложенную Богом на женщину. Некоторые
185
виды домашней работы исчезли, как, например, прядение и ткачество, но большая часть
женской сферы оставалась незатронутой. Женщины продолжали готовить пищу и печь хлеб,
