Кроме того, были попытки доказать зависимость успеха мужчин от их учебы в мужских
колледжах. Но эти попытки заканчивались неудачей, как только во внимание принимались
социальное происхождение студентов и успешность их обучения в средней школе. При
обсуждении тендерного неравенства примеры с мужскими колледжами, по мнению социолога
Дэвида Рисмана, были «обычно неудачными. Средние мужские учебные заведения
подвержены крайностям». Хотя Дженкс и Рисман «не находят аргументы против женских
колледжей столь же убедительными, как аргументы против мужских колледжей», они делают
следующее заключение: «Мужской колледж было бы относительно легко защитить в мире, в
котором женщины полностью равны мужчинам. Но этого нет. Однако они исподволь
утверждают превосходство мужчин, и за это предубеждение женщины вынуждены в
конечном счете платить. На самом деле именно мужчины в долгу перед женщинами за свое
высокомерие. Поскольку они по'пи всегда вверяют часть своей жизни в женские руки, их
склонность подавлять этих женщин приводит к тому, что они подавляют часть самих себя.
Возможно, это не так сильно травмирует мужчин, как женщин, но и мужчинам чего-то стоит.
Таким образом, мы не против сегрегации полов в принципе, мы выступаем против сегрегации,
когда она способствует высокомерию одного из полов»32.
Короче говоря, женщин в женских колледжах часто учат тому, что они могут делать все, что
делают мужчины. А в мужских колледжах мужчин, наоборот, учат тому, что женщины не
могут делать то, что делают мужчины. Женские колледжи могут
265
бросить вызов тендерному неравенству, а мужские колледжи воспроизводят это неравенство.
Проведем аналогию с расой. Можно оправдать существование колледжей только для черных
студентов тем, что они бросают вызов расистским идеям о неспособности черных студентов к
обучению; эти заведения освобождают от повседневного расизма и дают возможность
нормально учиться. Гораздо труднее оправдать существование колледжа только для белых
студентов, воспроизводящего расовое неравенство. По поводу тендера психолог Кэрол Таврис
писала, что «у женских колледжей есть законное место, если они дают молодым женщинам
возможность достичь уверенности в себе, интеллектуальной безопасности и
профессиональной компетентности для работы». С другой стороны, если совместное
обучение базируется «на предпосылке об отсутствии принципиальных различий между
мужчинами и женщинами и о том, что людям следует давать образование как индивидам, а не
как членам тендерных групп», то вопрос заключается «не в совместном обучении, а в том, как
его осуществлять»33.
Женское образование часто закрепляет вредные установки и стереотипы, что «по своей
природе женщина не способна добиться успеха и хорошо учиться вместе с мужчинами»34.
Даже если феминистки поддерживают идею о том, что женщины не могут конкурировать с
мужчинами на одном поприще, что им нужны «особые» отношения, это служит сигналом
отказа от надежд, неспособности или нежелания бороться за то, чтобы равные и безопасные
школы стали национальным приоритетом. Мы как бы говорим девочкам: «Мы сделаем по-
другому, мы отделим вас от этих противных мальчишек, которые только и делают, что
превращают вашу жизнь в кромешный ад».
Такие предложения основаны на ошибочном понимании различий между женщинами и
мужчинами, на вере в непреодолимую пропасть между «ними» и «нами», причины которой
якобы кроются в стилях обучения, психике, строении мозга, а также способах мышления,
общения и заботы. Джон Дьюи, пожалуй, величайший теоретик в области образования в Аме-
рике и жесткий сторонник равных прав женщин, решительно осуждал унижение женщин,
заложенное в программу раздельного обучения. Дьюи насмехался над такими понятиями, как
«ботаника для женщин», «алгебра для женщин», «таблица умножения для женщин». Он писал
в 1911 г.: «Нет ни одного более догматического утверждения, не имеющего ни малейших
научных доказательств, чем утверждение о мужском и женском
