пространства».
То есть, вместо «изучения иного разума», отправляться присматривать за разваливающейся неразумной автоматикой, которая без постоянного присутствия специалиста высокой степени развития личности работать уже не в состоянии. Да и, судя по всему, на этой точке ей предстоит быть единственным «переступившим порог самоидентификации» — Рабочие и Стражи этот барьер не преодолевают никогда и ничем от машин, по сути, не отличаются.
Будучи в раздражении и не вполне еще включившись в общий ритм, она не обратила внимания на множество совершенно отчетливых признаков и попросила (по сути — потребовала!) встречи с отдавшим это идиотское (хвала первой Матери — это не было «озвучено», хоть и подумано) распоряжение — для уточнения задачи.
Встречающий трутень (эта «мелочь» тоже была проигнорирована, хотя являлась статусной и уважительной — с таким простым распоряжением могли спокойно послать неразумного, «гонца», а то и вовсе «стража»), просто впал в ступор на несколько мгновений от такого закидона. Ему явно пришлось подавлять желание элиминировать «дефектную особь» прямо сейчас (будь на его месте Страж, все бы кончилось печально), но все же замер, связываясь с кем-то по навороченному коммуникатору — еще одна мелочь, оставленная без внимания. Переговоры прошли мгновенно, трутень крутанулся, разворачиваясь на месте, и по прямой двинулся в один из туннелей — все вокруг, естественно, расступились, давая им дорогу.
Эх, если б спускаясь все ниже и ближе к «сердцу» она обратила внимание на изменившийся запах и суетливые движения всех встречных — от Рабочих и Стражей, до Трутней высших рангов, но она даже на их изумленные позы внимания не обратила — была занята лелеяньем собственной обиды и подбором аргументов будущего спора.
Так, кипя от негодования, она и шагнула в камеру мимо поднявшейся бронеплиты, не обратив внимания ни на что. Ни на то, что провожающий не просто остался с другой стороны, а еще и припустил назад что есть мочи, не заботясь о поддержании достойного вида. Ни на толщину этой самой плиты и комингса люка.
А в следующий миг уже было поздно — обрушившаяся волна запахов затормозила все остальные реакции. Успела только осознать, что к ней двинулось что-то очень большое и очень опасное, когда справа от нее нечто, размерами и формой больше всего похожее на корабельную цистерну, которая неспешно, но быстро сместилась вперед, заслонив от надвигающихся неприятностей.
Только отметила, что «цистерна» имела вес весьма сравнимый с настоящей, поскольку смогла легко ее «оттереть» на много шагов, как в этот момент на противоположный бок (или надо говорить «борт»?) обрушился удар, колыхнувший всю немалую тушу и заставивший неосторожно прислонившихся к противоположному боку отлететь подальше и финишировать кувырком.
Глухое эхо многотонного столкновения погасили стены, уши отметили так же странный писк и хруст в момент удара, а потом весь немалый объем Центральной Камеры заполнил трубный голос Правящего Короля:
— Дорогая, ты сегодня особенно неловка… — не смотря на слова, ничего кроме доброты и поддержки в тоне не было.
А сам он тем временем продолжал отступать, отпихивая своим гигантским брюшком скорчившуюся в позе абсолютной покорности «искательницу справедливости», которую угораздило попасть в самое лучшее место, но вот не в самое лучшее время…
Правящая Царица (Мать) только скрипнула боевыми конечностями и метнулась в другой угол Центральной Камеры на своей половине. На дезориентированного и скулящего Стража, придавленного в ходе небольшого междусобойчика, царственные супруги внимания не обратили. Того отволокли наружу появившиеся, как по волшебству, Воины (высший уровень развития трутней, отвечающих за защиту Улья: Солдат-Защитник-Воин. Солдаты могут быть полуразумны, а Стражи не принадлежат к этой цепочке, являясь узкоспециализированными и неразумными изначально). Точнее — двое отволокли, а остальные распределились по нишам и потолку, аккуратно держась подальше от возбужденной Матери.
Правда, кого от кого тут собралась защищать эта «элита», осталось непонятно, видимо прибыли для придания приему должной официальности.
Постепенно нервные метания затихли и Мать, предварительно отправив в короткий перелет не вовремя сунувшего слизнуть выступившую на ее брюшке «капельку» Рабочего, двинулась посмотреть «кто это там пришел». Она уперлась грудью в брюшко, продолжающего пятится к противоположной стене Короля и, вытянув шею поверх его спины, глянула на скорчившуюся фигуру.
Вот тогда и пришлось пожалеть, что в отличие от всех прочих разумных, нет возможности «зажмуриться». Неудобная поза ничуть не скрывала подробностей — раздувшееся брюшко матери, затянутые пленкой сложные глаза, и снимающие стружку с броневых плит пола когти, все явно говорило, что до новой Кладки оставалось не больше нескольких сот микроциклов (микроцикл — 31 секунда приблизительно).
Какую боль испытывала в этот момент Мать, понять можно было только самой пройдя этот путь, впрочем — такое желание посетит ее еще не скоро, не исключено, что и благодаря этому воспоминанию тоже. Но и удивительная мудрость Матери, надо сказать, тоже останется в памяти — как пример для подражания, потому как скрежетнув жвалами та заявила:
— Что ж, молодой трутень, «адепт второго уровня», это похвально, Улей выражает довольство вашими успехами, но вот выбор специализации… У Улья нет потребности в исследованиях чужого разума — просто потому, что тут нет объектов для изучения, зато у Улья есть потребность поддерживать в порядке связь, так что… ВОН ОТСЮДА!
Оставалось только пискнуть напоследок:
— Готова служить! — Да выметываться наружу. Благо спасительный «борт» как раз дотолкал ее к одному из «служебных» туннелей и надежно заткнул его за спиной. Впрочем, в туннель, по которому в камеру приходили Рабочие, Матка не пролезет при всем желании…
Ей правда это делать и не надо, достаточно приказать, но такие мысли пришли в голову уже где-то через пару десятков милициклов.
За спиной раздалось:
— Дорогой, я, кажется, начинаю ревновать. И что ты нашел в этой худышке?
— Милая, ну что ты, просто это моя обязанность заботится о…
Остальную часть «семейного воркования» антенны не уловили, потому как все шесть лап уносили все остальное подальше на максимальной скорости, только развилки мелькали — надо было успеть на уходящий на дальний пост связи челнок.
Принимая во внимание, что даже «благодарность Улья за успехи» стоила немалых нервов, просто страшно было представить — как может быть выражено неудовольствие.
Например, тем, что молодой специалист не прибыл вовремя туда, куда послали.
«Куда послали» — оправдало самые худшие ожидания. Улей и так находился не в самом лучшем месте для жизни, в системе двойной звезды, где две противоположности — звезда и черная дыра крутились в извечном конфликте, порождая потоки материи и поглощая их. Окружающее весьма плотное облако принимало активное участие в этом хороводе созидания/разрушения, обильно делясь с участниками собственным телом.
Непредставимые магнитные и гравитационные поля этого места, вкупе с непредсказуемыми всплесками излучения, а то и попросту взрывами на звезде, которую называли «локальной сверхновой», создавали в окружающем пространстве и на поверхности многочисленных обломков кружащихся вокруг этой парочки уникальный природный (на это следовало надеяться, очень не хотелось бы встретится с теми, кто способен создать ТАКОЕ) завод.
Здесь образовывались, а потом и разрабатывались, уникальные элементы и соединения, причем — килограммами и тоннами, тогда как в других местах само существование их было под вопросом или добыча исчислялась граммами в удачный год.
Вот за этим богатством и шли к причалам ее Улья корабли всех прочих Ульев, приносили пару символических подарков (Улей замкнутое самодостаточное образование), щедро делились новостями и
