самым дорогим — новшествами, грузили нужное и пропадали на десятки циклов. И видимо могли появиться и корабли других известных, а то и неизвестных, рас.
Ведь зачем-то понадобился Улью специалист по изучению «иного разума»? Вот ведь никогда не поверю, что ее самовольная смена направления обучения прошла без согласования и одобрения (пусть и молчаливого) Матери Улья.
Правда «молчаливое одобрение» могло приключиться и само собой, просто потому, что сигнал не дошел до адресата из-за разваливающейся на части аппаратуры вот этого самого узла связи.
Разваливалась она, впрочем, отнюдь не от старости. Причина была та же самая, что потребовало наличия самого узла — беспокойные соседи, которые творили со временем/пространством тот же хаос, что видели глаза. Красиво конечно, но вот дальняя связь работать отказывалась напрочь.
Единственный способ — вынести узел связи из системы как можно дальше, туда, откуда хотя бы можно быть услышанным. До него курьерский корабль с гонцом шел два малых цикла и столько же — назад, это даже с максимальным риском. Был путь и быстрее — капсула в скоростной торпеде преодолевала этот путь «всего» за шестьсот мироциклов (пять часов), вот только даже под управлением симбиотов надо было посылать их пятьдесят, чтобы дошла одна-две. Можно еще вбросить всю мощность в короткий импульс и в удачное время «продавить» помеху за счет многократного дублирования и специальной «помехозащищенной» кодировки, но в этом случае передать выходило столь мало, что это напоминало то ли там-тамы, то ли размахивание флагом на вершине горы.
Но и с получением сообщения на узле дело не заканчивалось. И сюда доходили всплески излучения и воны гравитационных штормов. От периодического выхода из строя аппаратуры не спасали ни новейшие ремонтные комплексы, ни постоянная замена отработавших блоков, вне зависимости от их работоспособности. Слегка сглаживало ситуацию многократное дублирование всего, что только возможно, но и на этом пути был достигнут конструкционный тупик — чтобы мирить между собой показания дублирующей автоматики, уже нельзя было обойтись без настоящего разума, сама она с арбитражем не справлялась.
Сам пост был верхом аскетизма — бесконечные выгрызенные в толще малого планетоида технологические коридоры, без малейшего следа жизни и уюта. Большая часть помещений даже не имела искуственной гравитации, а некоторые — так лучше-б не имели вовсе. Все же пребывание в невесомости, для существа которое свободно может жить в воде, причиняет куда меньше неприятностей, чем совершенно неожиданные градиенты веса, что на десятки милициклов нарушают ориентацию в пространстве.
Первое время, пока разбиралась в доведенном до абсурда организме поста и наращивала «мясо» опыта на куцый скелет базового курса по теории связи, было не до переживаний. Хотя Рабочим приходилось регулярно полировать внутреннюю поверхность «камеры проживания», убирая следы когтей и меняя поломанное на новое.
А потом навалилась тоска и апатия, на посту просто не с кем было поговорить — все живое на нем (если не считать бактерии в регенерационных чанах и растения с животными в оранжерее и лаборатории) ограничивалось полностью неразумными Рабочими и Стражами. Ни затеянное строительство-расширение (судя по некоторым признакам даже не n-ное, а M-ное по счету), ни учения по отражению абордажа (без счета) тоску и одиночество развеять не могли.
Впрочем, выход как всегда нашелся. Если общаться с особями своего вида не было никакой возможности, исключая сеансы «махания флагом» два раза за малый цикл (сутки) и еще более редкие визиты курьеров — не чаше раза в один-два средних цикла (в месяц), то сборная солянка из аппаратуры самых разных рас давала беспрепятственный доступ в их информационное пространство и в первую очередь — в «Сеть».
Вот так на бескрайних волнах «Сети» появился новый ник «Термопсайд», а научная мысль обогатилась вызвавшим широкий отклик в узких кругах трудом «Трансформация брачных танцев млекопитающих в условиях виртуального пространства». Удивительно, но написанный без всякой претензии на глубину и новизну, этот по сути сугубо описательный труд оказался широко востребованным и принес, совершенно неожиданно, присвоение третей степени даже без защиты — «ввиду заслуг».
Тут, наконец, зашевелилось почти издохшее честолюбие Исследователя, и он принялся за формулирования темы будущей работы уже основательно. Больше всего казались привлекательными статусные вопросы в самозарождающихся сетевых иерархиях, а также — проявления и сублимация агрессии в сетевом пространстве.
Что вполне закономерно привело его в качестве «рядового» на основные сетевые узлы как раз исключительно этими вопросами и занимающиеся — игровые сервера, как их называли все остальные.
Скрыть собственную сущность там оказалось совсем не сложно — большинство посетителей ведь тоже носили маски прикидываясь кем (и чем) угодно, кроме того, кем были на самом деле. Так что еще одна «ярко выраженная индивидуальность» почему-то прикидывающаяся «фермиком» большую часть времени, то есть — самим собой, никого особо не удивила. Исследователь решил не переусложнять легенду, боясь привлечь внимание, и оказался прав, никаких подозрений и не возникло.
Была мысль, что не удастся найти нужную аппаратуру, все же «фермики» имели репутацию крепко стоящих на земле существ, не сильно жалующих всякую «виртуальность», и никаких спецкостюмов для них в силу этого мнения не выпускали. Но тут выручили научники одного из Ульев, просто изготовив нужное «под заказ», да еще и активно втянувшись в «доводку» столь интересной аппаратуры. Как оказалось, им очень нужны были экспериментальные данные — у них был заказ на разработку сопряжения с кораблями Идалту. Ульи активно внедряли у себя «машинные» технологии, на многих направлениях они позволяли получить «быстрый старт».
А в это время молодая восходящая звезда, получив возможность общаться с прочими расами «на равных» и изучать становление авторитета так сказать «изнутри», начала взбираться все выше на научный небосклон. По мере накопления опыта взаимодействия и работы в группе с существами других видов, рос и ее авторитет в научном мире. Новые выходящие работы разрывались в клочья, сильно критиковались за «поверхностность» и малую глубину проработки вопроса, а также становились основой для сотен и тысяч частных ксенопсихологических исследований.
Удивительно, но ее начали активно переводить и использовать психологи других видов, видимо «взгляд из подвала» оказался удачным поводом пересмотреть некоторые устаревшие моменты. В тоже время она оказалась в роли пусть и неформального, но лидера. Это было неожиданно, поскольку к этой цели совсем не стремилась, но видимо серьезность и некоторые другие черты характера импонировали другим. Это оказалось удачным решением — с позиции лидера можно было уже не только наблюдать за чужой игрой, но и ставить собственные эксперименты.
«Экспериментальна ксенопсихология малых групп» — оказалась увлечением на всю жизнь. И, кстати, работы по этой теме уже выходили под псевдонимом — параллельно играм, удалось поступить и закончить экстерном один из «сетевых» университетов, получив «второй» диплом. При том, не раскрывая собственной видовой принадлежности.
Работы эти, были дружно признаны ТЕМ научным сообществом «бесчеловечными», и тоже породили массу вопросов и новых исследований. А уж когда ее начали опять переводить, но уже на родной язык, и сравнивать опять же с нею — было и вовсе непонятно как к этому относиться.
Тем временем на фронте индивидуальности назревали серьезные проблемы — давали себя знать средние циклы, проведенные в отрыве от Улья, которые, к тому времени, успели сложиться в просто «циклы»…
Во-первых, постоянное стимулирование сферы деятельности связанной с агрессией привело к становлению и самоидентификации новой псевдоличности — Солдата. И он довольно сильно наложил отпечаток на тело, до интегрированных оружейных систем дело не дошло (агрессия все же была «виртуальная»), но прибывающие на пост связи посетители начали держаться несколько скованно.
Во-вторых, длительное пребывание в изоляции от рода и интенсивное изучение существ иной психологии норовило размыть некоторые моральные установки. Во всяком случае, определенные культурные ценности других рас перестали восприниматься как нечто чуждое. Арбитр начал проявлять обеспокоенность — дальнейшее развитие этой тенденции грозило потерей расовой самоидентификации.
