возницы покатилась вниз, исчезая в темноте. Тело осело вниз бесформенным кулем, ударила фонтаном кровь. Лесной мхец зарычал, со всего размаха заехал окровавленным кулаком по клетке и скрылся в темноте. В страхе ржали лошади, некоторых животных понесло, и через несколько мгновений безжизненные, изломанные тела трех всадников и их коней унесла утробно урчащая черная река.
— Стоять не месте!!
Яростный крик Нестора заставил уже бежавших рощевиков развернуть лошадей. Но из мглы в свет факелов с ужасающим воплем выпрыгнула огромная косматая фигура. Несколько взмахов страшными ручищами, дикие крики боли и ужаса, и еще четверо солдат разорваны в клочья. Черная кровь медленно расплывалась по снегу, стекала по камням, а блики факела в оторванной руке метались из стороны в сторону. Вереща от страха, уцелевшие солдаты бросились наутек. На пути двоих из темноты выросла волосатая скала. Сверкнули клыки, раздался сдавленный хрип одного рощевика и всхлипывающий стон второго. В следующее мгновение все вокруг украсилось новой кровью и оторванными, изуродованными частями тел. Река радостно завывала, словно наслаждаясь дикой бойней, устроено незваным гостям. Три оставшихся солдата прижались к шеям обезумевших лошадей и умчались в спасительную ночь. Эхо принесло их удаляющиеся, но полные дикого страха вопли. Лесной мхец проводил беглецов полным сожаления взглядом, затем оскалился, нюхая воздух. Мгновение, и лесовик исчез в чернильной тьме.
Зезва, наконец, выбрался из клетки, споткнулся о тело возницы и рухнул в липкий от крови снег. Курвова могила! Перевернулся на живот, стал на четвереньки и проделал несколько шагов на руках и ногах, прежде чем подняться. Валяющийся неподалеку факел чадил и мигал, едва освещая небольшое пространство вокруг. Грохот рычание реки били по ушам, морозный ветер бешено кидался прямо в лицо. Зезва прислонился к телеге. Ржала и металась обезумевшая от страха лошадь. Где обезглавленный рощевик? Ныряльщик наклонился, с трудом отодрал еще теплые пальцы от рукояти короткого баррейнского меча, сжал оружие и присел у колеса, озираясь. Куда же делся Медвежонок?
Немного переведя дух, Зезва выставил меч перед собой и, крадучись, двинулся вокруг телеги. Шум реки приблизился. Что здесь за…
Свист, шипение. Огромное волосатое чудовище явилось из темноты, сверкнуло на Зезву красными глазами. Человек в ужасе отшатнулся. Мхец поднял руку, сжал кулак. Длинный извивающийся змеевидный отросток в его ручище обмяк и повис безжизненным червяком. Мхец оскалился, бросил отросток к ногам мзумца.
— Дзап! — прошептал Зезва, мгновенно покрываясь холодным потом. — Курвин корень…
— Зезя!
— Медвежонок!
Ныряльщик упал на колени, обнял мхеценыша. Взрослый мхец недовольно зарычал. Мгновение, и он подхватил человека и Архра на руки, как котят. Бесшумно явился еще один лесовик, и Зезва, пытающийся устроиться в огромных лапах, встретил настороженный горящий взгляд страховидла.
Свист и шипение прорвались через грохотание реки, и что-то едва заметное, черное, метнулось сквозь тьму. Мхец, держащий Медвежонка и человека, отпрянул от нескольких черных змей, пронзивших морозный воздух.
— Отпусти меня! — выкрикнул Зезва, спрыгнул в снег, устоял на ногах и бросился вперед, сжимая в руке холодное железное «яблоко».
Мхецы взвыли, тот, кто пришел вторым, повыше ростом, опрокинулся на спину, дико рыча и потрясая в воздухе кулаками. Ныряльщик оглянулся, выругался и бросился назад. Взобрался на грудь лесовика и заорал, стараясь перекричать рев реки:
— Не дрыгайся!.. Курвова могила, не дрыгайся, твою волосатую мать шатал!!
Несколько ударов кривым клинком, и три обрубка извиваются в снегу, похожие на черных шипящих червей. Громко кричит Медвежонок, а мхец пониже яростно бросается вперед, в темноту, туда, где человеческие глаза ничего не могут видеть.
Высокий лесовик со стоном переворачивается на бок. Зезва растеряно смотрит, как великан, пошатываясь, поднимается. Красные глаза смотрят на человека. Мхец что-то рычит, указывая в темноту.
— Верно, приятель, — соглашается Зезва, нервно озираясь. Курвин корень, не видно ни зги! Снова Медвежонок пропал.
Черная тень, похожая на гигантскую птицу, падает за спинами человека и мхеца. Призрачный свет факелов освещает высокую фигуру с поднятыми руками. И множество темных извивающихся отростков вокруг головы! Кадж присел, зашипел. Яростно, жутко, словно тысяча гремучих змей одновременно выпустили свой яд. Зарычал в ответ мхец, угрожающе, гневно. Зезва сделал шаг назад, сжимая в одной руке меч, а в другой железное яблоко. Близко, слишком близко.
Таисий сжал кулаки высоко поднятых над головой рук, и резкая, ослепляющая боль взорвалась в голове Зезвы, метнулась к вискам. Он застонал, покачнулся, едва не выронив оружие. Кадж не отпускал, дзапы метались вокруг головы. Наконец, два отростка ринулись по направлению к шатающемуся человеку. Огромная рука со свистом рассекла воздух, и в мгновенье ока дзапы были сплющены и брошены на снег. Мхец торжествующе рыкнул, бросил быстрый взгляд на Зезву и двинулся вперед. Таисий сделал шаг назад! Не веря собственным глазам, Ныряльщик оперся о телегу. Несчастная лошадь неистово металась в тщетных попытка освободиться.
— Единственные, против кого каджи почти бессильны — мхецы… — бормотал Зезва, чувствуя, как боль медленно, неохотно отступает. — Дзапы… опасны, впрочем, и для них… Курвин корень… а вот голова, видно, у них не болит… Почему я не мхец?
Таисий неожиданно исчез, словно растворился в чернильном, вязком воздухе. Лесной мхец еще озадаченно рычал, когда кадж появился словно ниоткуда прямо за спиной лесовика. Зезва остерегающе закричал, бросился вперед. Поздно. Два дзапа впились в глаза великана, еще два отростка попытались проникнуть в уши, но отчаянно ревевший исполин скинул одного, сплющил второго и потянулся было к глазам, но Таисий, резко и низко шипя, молниеносно выбросил руки вперед. Возникшее синеватое пламя опрокинуло на спину Зезву и заставило мхеца упасть на колени. Дзапы плотоядно зачавкали, и со слабым, почти человеческим стоном, долговязый мхец стал заваливаться на бок. Несколько мгновений, и огромное тело замерло, несколько раз дернувшись. Дзапы выбрались из черных, обезображенных глазниц и неуклюже вернулись к хозяину. Таисий некоторое время стоял над телом мхеца, словно приходя в себя.
Зезва поднялся и со всех сил припустил по мосту на противоположный берег. Неожиданно остановился, громко выругался, не слыша даже своего голоса, так ревела и буйствовала река. Помчался назад, остановился и припал к земле, тяжело дыша. Вот он, кадж, медленно идет по мосту. Дзапы шевелятся над головой. Но куда делся другой? И где Медвежонок с еще одним мхецем? Курвин корень, второй кадж!
Нестор молча присоединился к младшему собрату. Бросил равнодушный взгляд на труп мхеца. В это время Зезва мучительно решал, что же делать. Бежать? А Медвежонок? Малыш остался там, за спинами чудовищ. Но что он может сделать, что? Лесные мхецы напали на отряд людей, чтобы освободить его, Зезву. Маленький мальчик-мхец привел своих соплеменников, потому что не мог бросить в беде своего друга. Один из великанов уже заплатил жизнью за это… курвова могила, курвова могила… Зезва пополз вперед, не замечая, как мокрый снег пропитывает одежду.
— Ты просто баран, Зезва, баран, — бормотал Ныряльщик, вспоминая, как Медвежонок, шепча «Зезя» обнимает его в клетке. — Ближе, еще ближе, я ваших змей-матерей трахал поленом… Ну?!
Когда черные тени подошли на расстояние в десять шагов, Зезва вскочил на ноги, проорал что-то про «змеиных траханых матерей», выхватил стерженёк и метнул железное яблоко под ноги каджам. Те остановились, опустили головы, рассматривая подкатившийся к ним предмет. Таисий зашипел, его дзапы взметнулись в воздух.
Яркая вспышка. Синее пламя, словно стена, вокруг застывших каджей. Дзапы Нестора спокойно лежат на плечах хозяина. Нестор что-то резко говорит Таисию, и младший кадж успокаивается.
— Они просто закрылись стеной, — обескуражено прошептал Зезва, в полном отчаянии глядя, как каджи продолжают медленно приближаться. — Что теперь? Бежать, что ж еще. Как говорит тетя Йиля, если ты бежишь лбом вперед на быка, то ты полный баран… Но Медвежонок…
