заметило бы перехода. Только Люмен продолжал следить за существом перед ним, но не как хищный зверь, а как человек смотрит на белое пламя в сплошной темноте.
— А Шайло и Лукас, все они, что будет с остальными?
— Тебе и так уже известен ответ.
Сильный толчок. Император не мог не заметить его и держась всё так же расслабленно, с виду оставался наготове.
— Со всем… — Люмен как будто находился в трансе и всё повторял, — всё…
— Так должно быть.
Молчание.
— Таков естественный ход вещей.
И снова тишина, обволакивающая как сладость и тяжёлая как покров на ложе.
— Но приятие — единственный путь.
Люмен встрепенулся словно избавляясь от наваждения, мигом вернулась вся острота восприятия.
Жаль, жаль…
— Ты хотел говорить со мной, так говори, — говорил Император. — Почему ты, Люмен, молчишь теперь?
— Но ведь все мои слова заранее известны. — Тем не менее, на губах усмешки не было. — Легионеры созданы так, чтобы удовлетворять всем выставленным требованиям. Мы не способны даже задуматься над тем, почему каждую ночь появляется туманность, не способны задавать вопросы.
— А ты способен, — ответил Император, придавая голосу отголосок веселья, когда глаза оставались такими же непроницаемыми.
Люмен вдруг посмотрел на него всего на миг, дав в глазах отразиться тому, что владело им, не отпускало и рвало каждое мгновение, раздирая на части.
И Он замер, абсолютная неподвижность сковала тело того, кто назывался хранителем.
— Не нужно.
— Я не могу иначе.
— Ты должен!
Впервые Люмен слышал как Он повысил голос, но тут же успокоился.
— Пусть тебя Я выделял среди остальных, но даже ты не имеешь права вмешиваться в миропорядок. Постиг ли ты его суть? Сделал ли великий прорыв? И пусть так, но и то всего лишь малая часть от вселенной. Что ты знаешь, что воображаешь, что понимаешь? Кроха, раздробленная часть от всего и мысль, рождённая в гордыне, что одно существо может всё постичь.
— Но Твоя исходит от другого.
Остановившись, Император спросил:
— От чего же?
— Почему? — вопросом на вопрос ответил второй из них.
— Потому, — терпеливо повторил первый, — что так должно быть.
— Я не принимаю этого.
— Это не тебе решать.
— Мне.
Слишком много всего было в произнесённом и Он в который раз подумал о неотвратимости.
— Люмен, всё в мире, так или иначе, имело начало. Тебе известно что из этого следует. Как сон естественное продолжение рождения.
— Не так, есть и другое определение.
— К чему искать другие слова?
— Оно правдивее.
— Мне жаль, что это произошло с тобой. Но даже если так, ищи покоя, от осознания необратимости станет легче со временем.
— Тебе стало? — Это прозвучало с явным вызовом и Император остановился в своих рассуждениях. Так уж ли всё зашло далеко, чтобы привести к потребности вести себя строптиво?
— В какой-то степени.
— Как…
Его голос выдавал неверие и изумление.
— Как можно смириться? Но иного выхода нет.
И в который раз Он ощутил этот сильный глубокий толчок.
— Я спрашивал не о том, — хорошо поставленный голос звучал твёрдо и даже сейчас Он испытал удовольствие от полученного результата. Даже сейчас, когда свершилось непозволенное и в тайну проник тот, кто не должен был проникать в неё. — Как Ты. — На последнем слове Люмен сделал ударение. — Ты смог смириться этим?
— Что Мне оставалось?
Вопрос обезоружил стоящего напротив легионера и, воспользовавшись паузой, Император произнёс:
— Я.
Сколько извергающегося негодования и крушащегося доверия было в этом возгласе. Как живо, полно страстного дыхания. «Но ты не должен был».
И всё же.
«Люмен, не стоит так сокрушаться. Вот ещё одно слово из прошлого, а прошлое не вернуть. Поймёшь со временем».
Когда остынет первое впечатление.
— Я имел много времени для рассуждений, что будет и у тебя. Тебе должно быть понятно, хранителем тайны может быть лишь Император. Люмен, и теперь…
Но тот его как будто не слышал.
— Время уже подходит, Я распоряжусь…
Он всё пытался донести мысль, а тот стоял не поднимая головы, точно уйдя в свои мысли.
«Нет, Отец, я не могу. Сколько бы ты не ждал от меня подобного, не видишь, не хочешь видеть. — Горькая усмешка в глазах. — Мне не быть подобным Тебе».
«Почему смотришь так, дитя, что никак не может смириться?».
«…Ты…».
«Так быть не должно. Люмен».
И тот поднял голову, как если бы услышал немой призыв своего создателя.
«Люмен!».
Было тихо кругом, как бывает тихо среди снежного покрова. В окружении мягкого света, сглаженных линий.
Он встрепенулся. Нет.
— Отец.
— Я слышу в твоём голосе фатальность, к чему?
— Ты говоришь есть только один путь.
Император ждал затаившись.
Нет!
— Я выбираю другой.
— Не смеешь! — резко взорвался Он, мигом подавшись вперёд. — Это тебе не игрушки. Не для твоей забавы! Да как смеешь ты!..
— Это не…
— Люмен! Отрекись от своих помыслов, пока ещё не поздно, — последнее сорвалось в оборвавшийся шёпот.
— Нет.
— Тебе никогда не добраться до горы.
— Посмотрим.
