твердокаменной, затем пришло лавинообразное нарастающее жжение в обеих ладонях… Сначала ему казалось, что в его руках уже не девичьи руки, а просто горячие трубы отопления, но через несколько мгновений ему уже чудилось, что он сжимает раскаленные стальные стержни. Он попытался оторвать ладони, но они словно прилипли к коже девушки…
— А-а-а, бля-я-я… — истошно завопил Костров, начиная судорожно извиваться и дергаться…
И только тогда Ариадна сжалилась и открыла глаза…
Сначала Сергей минут десять отмачивал руки в струе ледяной воды, льющейся из кухонного крана, а потом, когда Ариадна любезно предложила свою врачебную помощь (отказываться от нее юноша уже не решился) и стала смазывать ему покрасневшие ладони облепиховым маслом, снова приступил к роковым вопросам:
— Кто ты такая? Что ты хочешь? Чего тебе от меня надо?
— Кто я? — переспросила девушка и, улыбнувшись, отвечала, повторяя некогда слышанные слова Загрея: — Часть силы той, что вечно хочет блага, но зло творит в отместку за грехи!
— Ясно! — проронил Сергей, вспоминая Воланда и Мефистофеля одновременно, но на самом деле до ясности ему, конечно, было как до Китая пешком…
— Чего хочу я? — девушка говорила со все большим вдохновением. — Хочу я многого, мой друг, всего не описать словами, любви хочу, но не твоей, хочу для милого наградой быть, но милый мой — не ты, известности и славы хочу не меньше, чем любви, а от тебя мне нужен лишь пустяк — тот, что зовется словом «брак»!
Елена и сама не понимала, отчего заговорила рифмованной прозой, как не понимала и то, правильно ли она так сразу и в лоб раскрывает все карты…
«Да, — признавалась далее девушка, — она считает, что богатство отца Сергея в некоторой степени принадлежит и ей, мало того, Мария Еремеевна испоганила жизнь ее отцу, ибо вечно третировала того в детстве, внушая мысль об его отщепенстве и второсортности, что Иван Тимофеевич, несомненно, подставил своего старшего сводного брата, и теперь ей, его дочери, нужна компенсация за тюремное наказание отца…» В общем, Лена собрала все, что можно собрать, обвинила Сергея, его отца и бабушку во всем, в чем можно было обвинить, а в заключении спокойно потребовала свою долю, которая, по ее приблизительным и весьма скромным подсчетам, составляет 100 тысяч баксов.
— Ну, а брак со мной тебе зачем? — Сергей смог наконец-то перейти к уточняющим вопросам.
— Это для маскировки — только и всего! — Елена как могла силилась объяснить ему свою замысловатую логику. — Мы с тобой женимся, а потом разводимся и официально все делим пополам!
— А мне кажется, — решил возразить Сергей, — ты хочешь получить всё, потому и требуешь брака. Как только мы поженимся, ты меня закажешь киллеру, и всё — дело в шляпе, и не надо ничего делить — всё будет твоим!
— Ты соображаешь! — похвалила сестрица братца. — Но даже если так, у тебя все равно нет выхода…
— Как это нет? — Сергей энергично запротестовал. — Я не дурак, чтобы на тебе жениться, тем самым подписывая себе смертный приговор. Так что вали отсюда, красотка, да поскорей! И больше не появляйся! Или мне вызвать ребят Клещёва, чтобы они с тобой разобрались по-мужски?
— Вызови, попробуй! А я повеселюсь! — и Елена, распластавшись в кресле, пошло раздвинув красивые ноги пошире, расплылась в улыбке, предвкушая очередную победу.
Сергей резко встал, пошел в прихожую… Но телефон не работал… «Неужели она владеет сверхспособностями? Сначала эти огненные руки, теперь сломанный телефон, а еще раньше, на даче — и этот запах, и голубоватое сияние… Да, нечистое дело! Как же теперь быть? Надо бежать, бежать из квартиры, бежать прямиком к Клещёву или даже к Сизову…»
Ариадна-Елена продолжала спокойно сидеть в гостиной.
— Ау, милый, — раздался ее низковатый голос, — ну, как, скоро причапают твои клещи? Когда будем их давить?
Но Сергей ничего не ответил, тихонько подошел к входной двери и попробовал отодвинуть защелку, но… но скоро понял, что та не поддается, и двигаться ей не позволяет она, эта тварь по имени Ариадна… Может, попробовать напоить её? И тогда, возможно, она потеряет бдительность и можно будет что-то предпринять…
Сергей вернулся в гостиную. Снова пришлось с грустью признать — он проиграл и второй раунд в битве с Ариадной… А вот будет ли третий, будет ли шанс на реванш? Он теперь в этом сильно сомневался…
— А если я откажусь жениться на тебе? — вновь спросил он Елену.
— Тогда умрешь сегодня! — спокойно произнесла девушка, вызывающе глядя ему в глаза.
— И как же я умру? Выпаду с балкона? Или иной лютой смертью? — Сергей всё серьезнее начинал относиться к предсказанию мстительной прабабки.
— Ты очень догадлив, милый! Конечно, самой лютой, самой мучительной, какая только может быть! — то ли в шутку, то ли всерьез подтвердила страшное предположение девушка. — Но не сейчас…
— Конечно, не сейчас, а в Купальскую ночь! — сказав это, Сергей пристально взглянул в очи красавицы, надеясь, что та как-то выдаст свою осведомленность.
— В Купальскую? — кажется, девушка удивлялась искренне.
— Именно! — подтвердил Сергей. — Лучше скажи, кто тебя прислал, твоя бабка?
— Какая бабка? — продолжала недоумевать красавица.
— Хватит изгаляться! — зло прошипел Костров. — Всё ты знаешь! Твоя бабка Анфиса, живущая в Иномирье! Ты была у неё, что она тебе приказала?
Лена резко откинулась на кресле и захохотала во весь в голос, а, чуть успокоившись, спокойно заговорила:
— У тебя мания преследования, дорогой! Какое Иномирье, при чем тут Анфиса? Ты болен, мой друг, серьезно болен!
Лена плавно поднялась с кресла, сделала максимально серьезный вид и продолжила:
— Братик, мне не нужна твоя жизнь! Мне нужна только справедливость, только деньги, немного денег, ведь от тебя не убудет? Поделишься, и я оставлю тебя в покое, навсегда!
Скорей всего, если бы Лена с этим предложением поделиться обратилась к нему прямо и сразу, Сергей его принял бы без лишних раздумий, но сейчас… Он припомнил и ее издевательства в воскресенье утром, и обожженные руки, и пророчество Анфисы, наконец, предостерегающий тон Александра Васильевича… «Нет, милая, теперь ты не получишь ничего!» — заявил он себе с твердым намерением не дать «бедной родственнице» ни единого рубля, ни единого цента. Сделав неприступный вид, добавив лицу самоуверенной наглости, Костров с легкой ехидцей спросил:
— Но тогда, чтобы тебе или твоему отцу получить в наследство имущество моих родителей, надо будет умертвить еще и бабушку, ведь не только я, но и она наследница первой линии?
— Она уже мертва, не переживай! — смачно отчеканила слова девушка.
— Как? Что? Когда? Так это ты, сука? — он снова было бросился к девушке с кулаками, но какая-то сила заставила его резко затормозить.
— Нет, это не я… Просто несчастный случай… Старушке стало ночью плохо с сердцем и…
Только сейчас Сергей понял, что он в западне, и что попал туда из-за своей медлительности! Надо было энергично действовать еще тогда, когда бабушка рассказала о своем сне, или хотя бы после встречи с Сашей, но лучше всего, конечно, еще в воскресенье, на даче, нужно было позволить Клещёву взять ее в оборот… А теперь… Он вдруг почувствовал, что ноги вышли из подчинения, что они его не слушаются… Ужасное ощущение… Как ни старался он сопротивляться, а нижние конечности медленно, но верно понесли его туловище к двери на балкон… Он попробовал ухватиться обожженными руками за подоконник, но почувствовал вновь обжигающий пламень…
Девушка встала, спокойно открыла дверь на балкон и произнесла:
— Путь открыт, братишка!
Шаг, второй, третий… Он попытался ухватиться еще раз, теперь уже за балконную дверь, но та также оказалась жутко горячей… Наконец, правая нога его поднялась в сторону и вверх, застыла на перилах
